Пять минут до любви

Я столько раз представляла в уме эту сцену. Я мечтала невероятное количество раз каждый день. Что скажу, что сделаю, куда посмотрю, как буду выглядеть, что будет на мне одето, и как будет выглядеть он. В истерических снах всепрощения я столько раз бросалась ему на шею… Лихорадочно целовала его губы, прижималась к нему всем телом и, умирая, воскресала от величайшего на земле наслаждения — оказаться в его руках… Я отрепетировала до мельчайшей доскональности эту сцену и не было бы ситуации, которую я не успела бы в уме проиграть.

Именно поэтому в тот самый страшный первый момент, в ужасавший момент свершившейся правды я растерялась — потому, что все это видела и проходила больше, чем тысячу раз. Я растерялась… И, замерев как соляной столб, я до тупости гипнотизировала асфальт, где мелькающие отражения тусклой ночной лампы плясали в моих ногах…

Несколько минут мы стояли молча, друг напротив друга. И я сжимала в кулаки пальцы, словно намеренно калеча их… Потому, что я хотела броситься ему на шею! Потому, что больше всего на земле я хотела броситься ему на шею — и умереть, застывая в парализующей неподвижности своего счастья, которое, застыв за два года, давно успело превратиться в ад.

Он был моей мечтой, жизнью, моим счастьем. И вот я стою, как неподвижная, вылитая из мрамора статуя. И лихорадочно ломаю пальцы оттого, что больше никогда не смогу прикоснуться к собственной распятой любви. Я испытывала лишь страшную, невыносимую боль, я умирала от боли… Не было спасительной пустоты, даже хладнокровного равнодушия. И все, что я могла, просто корчиться в судорогах, которые он не собирался ни видеть, ни понимать.

Мы молчали. В воздухе была напряженность. Словно протянутые кем-то тугие, упругие струны. Наконец он не выдержал:

— Почему ты молчишь?

— А что я должна сказать? По — моему, это ты хотел со мной поговорить. Я внимательно слушаю.

— Ну, зачем ты так…. Я обрадовался нашей встрече. Я очень рад тебя видеть!

— Правда?

— Конечно. Очень рад. Я не понимаю, почему ты сомневаешься.

— Наша встреча совершенно случайна. А до этого ты не высказывал желания меня снова увидеть.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты мог позвонить, но не позвонил.

— Я боялся. Ты не стала бы со мной разговаривать, а просто швырнула бы трубку.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю тебя.

— Ты ошибаешься. Я с удовольствием бы тебя выслушала, если бы ты извинился!

— Извинился? За что?

Если бы я не знала его целых два года, если бы ни разу в жизни я не провела с ним ни ночи, ни дня, я приняла бы искреннее недоумение, звучащее в его голосе, за издевательство — потому, что мне в голову бы не пришло, что человеческое существо может быть таким. Но я два года делила с ним мысли и постель. И я могла ручаться головой, что его недоумение было искренним. Он действительно не понимал того, как обидел меня. Ему в голову не пришло, что он нанес мне страшную, непоправимую обиду. Просто это было его манерой поведения — он ни во что не ставил других людей. Он всегда поступал только так, как хотел, и плевал на тех, кого мог обидеть своими поступками. Он ставил себя намного выше всех остальных.

Поэтому его недоумение было искренним. Он не понимал. И сколько бы я не объясняла, он все равно бы не понял.

— За то, что ты поступил как поддонок.

— С тобой невозможно нормально разговаривать! Ни с того ни с сего ты перешла к оскорблениям! Знаешь, я хотел просто поболтать с тобой не для того, чтобы ты устроила скандал! Я так искренне обрадовался, когда тебя увидел…

— Я действительно не понимаю! Ты от природы такой дефективный или просто прикидываешься дегенератом? Разве в сорок лет можно быть таким идиотом? Если ты не понимаешь, что произошло, тебя срочно нужно лечить! Мало того, что ты повел себя на концерте как последняя сволочь, так еще и сейчас ведешь себя как старый идиот!

— А что, собственно, произошло?

— Ты не понимаешь?

— Ладно, давай объяснимся, если так вышло!

— Объяснишься со мной? Как с обыкновенной знакомой?

— А с кем еще?

— Значит, я была для тебя просто обыкновенной знакомой?

— Личной. Была и есть.

— А кто был на концерте?

— А почему это тебя так волнует? Мало ли с кем я могу встречаться! Ведь жениться я собираюсь на тебе! Мы с тобой не встречаемся потому, что я хочу на тебе жениться. А встречаться могу с другими девушками — просто так, ради мужского удовольствия. Жениться я буду на тебе.

— Это ты сам решил?

— Конечно!

— После общения с тобой я становлюсь противна сама себе. Я устала…

— Ты тоже не ангел!

— Убирайся из моей жизни!

— И не подумаю! Я решил жениться на тебе!

— Женись на ком угодно, меня оставь в покое!

— Ну чего ты так взъелась? Я же тебя люблю!

— С кем ты был на концерте!

— Дался тебе этот концерт! Я с ней уже не встречаюсь!

— Ты просто жалок. Жалок и смешон.

— Ты не смеешь так говорить! Не смеешь! Ты единственная женщина, которая посмела разговаривать со мной таким образом! Именно поэтому я должен на тебе жениться! Я хочу тебя покорить!

Я дошла до последнего предела. Я дико заорала:

— Ты мне физически противен, старый урод!

Он сразу сник. Так, будто я дала ему пощечину.

— Послушай, ты напрасно злишься, — он говорил спокойным голосом, но я видела, что это вымученное спокойствие, которым он пытается удержать себя в руках, — ты напрасно меня ревнуешь. То, что было, осталось в прошлом. Я действительно хотел тебе позвонить. Но я боялся, что ты не станешь со мной разговаривать. Просто бросишь трубку. Я бы этого не пережил. Я не хотел тебя обидеть. Я действительно хочу на тебе жениться — не в ближайшем будущем, а через несколько лет. Сейчас у меня нет такой возможности. Я должен купить квартиру. Сейчас я скажу тебе то, ради чего вызвал тебя на улицу. Я потерял квартиру. Я нищий. Я отдал квартиру за долги.

— Где же ты живешь?

— Снимаю комнату. Я теперь нищий. Прими меня. если любишь, прими меня таким.

Я не верила ни единому слову. И не знала, как поступить. Он подошел совсем близко:

— Ты очень нужна мне. Ты единственная женщина, которую я хочу видеть в своей жизни. Ты нужна мне. Пожалуйста, не уходи…

В этот момент за нами громко хлопнула входная дверь ресторана и на нас вылетела ярко раскрашенная девица в короткой юбке. Она подлетела к нам и бросилась ему на шею:

— Ленчик, зайчик, я уже соскучилась. Приехала — а ты вышел на улицу! Ты скоро? Когда мы наконец поедем в твою новую квартиру? Ты ведь обещал мне показать новую квартиру! Все твои друзья сказали, что это настоящий пентхаус! Помнишь, ты обещал?

Его лицо стало пунцовым (это было видно даже в свете ночной лампы), он принялся отталкивать девицу от себя…

Я засмеялась. Мой смех становился все громче и громче. Я смеялась истерически, с надрывом, так, как прежде не смеялась никогда. Это был просто взрыв какого-то чудовищного смеха, словно выворачивающего наизнанку все мои внутренности. Я смеялась над собой, над ним и над этим городом, так спокойно встречающим обыкновенную ночь под полной луной…