Пять минут между жизнью и смертью

Да, пытался он избавляться от всего этого мужицкого холостяцкого быта, привычки себе прививал барские, халат купил дорогой с кистями, сигары, виски. Только не прижились они особо и от одиночества не спасали. Тешился мыслью, что вот теперь у него все это есть, а ведь не было когда-то, и радовался. А чему радовался? Какая, к чертям, разница, с чего именно пепел слетел на его ковер! С чего именно тяжелое похмелье у него наутро. И в каком халате он просиживает зад перед телевизором! Никто ведь не мельтешит у него перед глазами, не ворчит и к столу не зовет, никто не спросит у него утром, как самочувствие. И о его карьере, между прочим, никто не пекся. И в байковой пижаме рядом с ним никто не спал, жертвуя шелком, лишь бы у мужа по службе все сложилось.

– Дурак ты, Ваня, – выпалил он в сердцах и громко крикнул: – Эй, есть кто живой тут или нет?

– Почему это я дурак? – обиделся тот сразу и, завидев спешащего к ним охранника, помахал ему своей книжечкой. – Давай, дорогой, сюда быстрее… Почему это я дурак, Сом?

– Потом скажу, – пообещал Сомов, хмуро рассматривая нерадивого стража. – Что же это вы, уважаемый, пост свой бросаете в самый разгар рабочего дня?

– Так я это… Только до туалета и обратно, – начал оправдываться молодой парень, неловко влезая на свое место за конторкой.

– А рацию чего бросил? – вцепился в него Рашидов.

– А зачем мне в туалете рация? – совершенно искренне изумился тот.

– Действительно! – мужчины переглянулись, и Сомов спросил: – Как найти отдел кадров?

– Там сейчас нет никого, – начал было говорить охранник, но вдруг решил проявить бдительность. – А вы вообще кто такие? По какому случаю интересуетесь?

– А мы вот такие! – И Рашидов сунул под нос ему свое удостоверение. – И если интересуемся, стало быть, надо. Почему в кадрах никого?

– Олька в магазин побежала за углом, – испуганно засопел охранник, начав застегивать форменную рубашку на все пуговицы, три верхние были расстегнуты до этого. – Щас должна прийти. Шеф как в отъезде, так на работе никого не найти.

– Да мы это уже поняли, – сказал, глядя на него, Сомов.

– Уж прямо и в туалет отойти нельзя! – начал тот оправдываться. – Тут охрана так, для вида только. Все равно всех пускаем. Я говорил им, а они… Так бардак полный!

– Хорошо, – улыбнулся примирительно Иван Иванович, пряча удостоверение в карман. – А как нам в этом бардаке найти приемную? Или секретарша тоже в отсутствие босса в магазин за углом побежала?

– Нет, Лида не такая. Она все время на месте. Ей и платят хорошо за это.

– За то, что все время на месте? – ухмыльнулся Рашидов. – Вишь, Ростислав Викторович, в некоторых местах за что хорошо платят! Достаточно просто быть на месте, и все.

– Да нет, вы не так поняли. Лида, она очень… – Он долго морщил лоб, напрягал память, пытаясь вспомнить нужное слово. – Очень грамотная и старательная. И все буквально знает. Работает со дня основания фирмы.

– Отлично, – не выдержал пустой болтовни Сомов и потянул Рашидова за рукав. – Идем к Лиде, раз она все время на месте.

Пока поднимались на второй этаж, где располагалась дирекция, Сомов и Рашидов на все лады представляли себе Лиду. К грамотности и старательности они приплюсовали длинные ноги, грудь пятого размера, густые белокурые волосы и…

И совершенно ошиблись.

Тетка, встретившая их на пороге приемной, запросто могла сойти за повара школьной столовой, но уж никак не за секретаря-референта фирмы «Тритикум», слава о процветании которой гремела далеко за пределами области.

– Здрасьте, – поздоровались они и снова переглянулись. – Нам бы Лиду.

– Я Лида, – представилась она неожиданно очень нежным и приятным голосом, может, в нем и крылся секрет ее успеха. – Чем могу быть полезна, господа? С кем имею честь? Вы зарегистрировались на вахте? Если зарегистрировались, то не могли не знать, что шефа нет на месте. Стало быть, все ваши вопросы адресованы мне. И ваши документы, пожалуйста.

Так вот прямо с порога секретарь-референт тучной комплектации и скучного брюзгливого вида Лида дала им понять, что не зря получает хорошую зарплату и даст фору в профессионализме любой образованной длинноногой красотке.

– Вашему шефу повезло с вами, – не поскупился на лесть Сомов.

– Он знает об этом, – ответила Лида. – Кофе?

– Нет, спасибо. У нас к вам очень важное дело, Лидочка, – это снова Сомов, которому Рашидов отдал бразды правления в беседе, не привыкший деликатничать с дамами в своем служебном кресле. – Вообще-то мы хотели попасть в отдел кадров, но ваша Ольга…

– А, можете дальше не продолжать! – отмахнулась Лида. – В магазин удрала либо в парикмахерскую. Как директора нет на месте, ее тоже не найти. По мне, так давно бы ее уволила. А нельзя!

– Почему? – заинтересовался Сомов, он ведь именно с Ольгой общался по телефону, когда наводил в этой конторе справки.

– Так родня она хозяину, как уволишь?! – всплеснула Лида полными руками, обтянутыми черным, едва заметно мерцающим трикотажем. – Ошибка на ошибке! В трудовых книжках ворочает бог знает что, а это ведь судьбы человеческие… неоднократно и намекала, и в открытую говорила… Нет, все впустую. Пускай, говорит, работает ребенок. А ребенок этот охамел совершенно. А что вас в кадрах интересовало?

– Нас конкретно интересует один ваш сотрудник. Он сейчас в заграничной командировке, занимается внедрением какого-то важного проекта, – быстро пояснил Сомов, припоминая полустершуюся из памяти информацию. – Хотелось бы получить его координаты поточнее, кроме телефонных и…

– Постойте! – перебила его Лида и скрестила руки на животе. – Это о каком важном проекте речь, не пойму?

– Я точно не знаю, но что-то такое за границей у вас…

– Да нет у нас ничего за границей, поверьте! – возмутилась Лида. – Ни проектов, ни сотрудников в командировках у нас нет.

– Ну это сейчас нет, но месяц назад, может, были, – неуверенно проговорил Сомов и увел свой взгляд от рашидовского, простреливающего его насквозь.

– Ни тогда, ни теперь, говорю я вам! – снова с напором опротестовала Лида и запорхала по приемной.

Она именно порхала, что казалось невероятным для массы ее тела. Не ходила, не бегала, а порхала, успевая и цветок на подоконнике полить, и бумаги на столе поправить, и длинную юбку одернуть, и прядь волос заправить за ухо.

Интересная женщина, подумал Сомов, рассматривая ее более внимательно.