Пять минут между жизнью и смертью

Третий вариант: ей не хотелось возвращаться в свою городскую квартиру в многоэтажке. Район был отвратительным, на его взгляд. Соседи все сплошь склочники и жлобы. Одна бабка, помнится, Лерка рассказывала, не раз участкового вызывала и жаловалась на то, что молодая соседка шумит и мешает ей днем(!) укладывать внука. Как могла Лерка днем шуметь, работая на другом конце города, было непонятно многим, включая участкового, но бабка продолжала жаловаться.

Итак, третий вариант – из-за соседей и промышленного загазованного района. Но этот вариант сам Сетин оценивал на слабую троечку.

Были еще четвертый и пятый варианты про возможных подруг, которые начнут злорадствовать и фальшиво сюсюкать, утешая, если Лерка сбежит от богатого мужа и снова поселится на своих сорока пяти квадратных метрах. Еще могла быть какая-нибудь тайная старая связь с человеком, от которого она и укрылась за высоким забором сетинского дома.

А еще…

Еще имелся самый последний и самый безнадежный вариант у Сетина. О нем он думал на все лады, когда сидел на поваленном стволе дерева и смотрел сквозь листья на зарастающий осокой пруд. Это ведь был и самый желанный вариант для него, потому-то и верить в него было очень трудно.

А вдруг она его любит?! Вдруг любит его – такого вот отвратительного – и терпит поэтому? Может быть такое в принципе?

– Нет, – ответил сам себе Сетин, медленно спускаясь по офисным ступенькам к машине. – Такого быть не может.

Она не могла его любить. Вернее, не могла любить в нем человека. Почему? Да потому, что он еще ни разу не повел себя по-человечески с ней. Тираном был – да. Еще наставником, постоянно читающим ей нравоучения. Хозяином, повелевающим и строгим. Но ни разу не был с ней просто человеком. Разве могла она полюбить его такого? Нет. И рассмотреть в нем не могла ничего за всем тем, чем он от нее прикрывался – строгостью, занудством, недоверием.

– Она не любит тебя, Сетин, – сказал сам себе Сетин, поворачивая под нужным углом зеркало заднего вида, чтобы видеть себя. – И не надейся!

Глава 5

– Уходи от него, Лера! Разве так можно жить?!

Подруга, с которой Валерия дружила с третьего класса, смотрела на нее со скорбным осуждением. Она не жалела ее – нет. Почему она должна была ее жалеть? Что такое с ней случилось? Безнадежно заболела, слегла, по миру пошла с котомкой, ни кола ни двора разве нет? На работу не берут? Или проказа поразила лучшую подругу в ее младые двадцать семь лет?

НЕТ! Ничего такого с ней не случилось, за что следовало бы пожалеть и пригреть на груди несчастную. Все у нее и при ней было. И здоровьем отменным бог наградил, и деньги какие-никакие, но всегда водились. И квартирка имеется однокомнатная. Своя собственная квартирка, между прочим. Ни в каких залогах у банка не находится или у иных прочих кредиторов. Без работы сейчас? Так потому, что не хочет работать. Захотела бы, сразу взяли. С руками бы оторвали. У нее вот лично до сих пор о Лерке справляются, потому что такое бесподобное знание трех языков иностранных не каждому дано. Что еще? Ах, о красоте позабыли! Да, не модель. Но и не уродина. Далеко не уродина. Очень мила, подвижна, ладно скроена. Кожа такая, что хоть в рекламный ролик запускай про крем с этим, как его, коллагеном, во. Глазищи необыкновенные. Чего еще надо для счастья?

– Любви тебе надо, милая?! – зашипела подруга. – Ах, любви!

– Да, любви, и что такого?! – огрызнулась Валерия.

Она приехала к Катьке только потому, что та позвонила ей именно отсюда. Старый бабкин дом хоть и трещал по ночам, и кряхтел надсадно в ураганы, и протекала иногда крыша в проливные дожди, но простоять мог еще лет сто точно. И летом в нем было прохладно, а зимой тепло. И камин Катькин муж рукодельный смастерил им в кухне такой красотищи, что возле него сидел бы и сидел, и не уходил никуда. Они даже в нем на углях шашлыки ухитрялись жарить зимними метельными субботними вечерами.

А еще в доме была огромная русская печка, на которой они все лечили свои ангины и простуды. Большие по деревенским меркам окна с красивыми резными наличниками. Пол был из некрашеных досок, которые все тот же Катькин муж зачистил до блеска, покрыл лаком и застелил красивым лохматым ковром ручной работы. Два кресла плетеных поставил возле камина, столик между ними. А еще он сделал широченные подоконники из искусственного камня. И девчонки очень любили сидеть на них, свесив ноги в сад.

Катька позвонила и сказала, что она на даче, так теперь именовался старый бабкин дом. И Лера моментально собралась, наврав домработнице про тренировку и что-то еще. Приехала, напилась кофе, нажаловалась, искренне надеясь на понимание. А в ответ…

– Если хотела любви, выходила бы замуж за Овчарова, – достала из рукава свой последний козырь вредная Катька.

– Ну при чем тут Овчаров?! При чем тут Овчаров, Кать?! Что ты опять, а?!

– Да, опять. Опять и снова! А потому, что Саша любил тебя так, как… – Катька на мгновение запнулась, подбирая подходящие слова, но не нашла ничего лучшего, как сравнить со своим Степкой. – Как мой Степка меня любит, вот!

– Не сравнивай несопоставимые вещи! – взорвалась Лера с обидой.

– Это не вещи, это мужики. Они либо любят, либо нет. И это очень заметно, как бы они ни пытались это скрыть внутри себя.

– Есть такие, что просто играют в любовь. Либо притворяются влюбленными, – возразила Лера.

– Это не мужики, милая моя. Это альфонсы, приспособленцы и… козлы. – Катька ловко перевернула на блюдце чашечку из-под кофе кверху донышком. Очень уважала она подобное гадание. – И вранье это тоже очень заметно. Его распознаешь так или иначе. Разве нет?

– Может быть. Вот и с Овчаровым.

– Что с Овчаровым, что?! – тут же встала на его защиту Катерина, Саша ей очень нравился.

– Мне казалось, что он мне врет, – робко заметила Лера.

– Саша врет, а Сетин твой говорит правду! – зашлась криком лучшая подруга. – Да такие люди, как твой Сетин, он!.. Я не знаю даже, как его охарактеризовать! Это же чудовище! Это машина с планеты Железяка! Саша ей врет! А Сетин говорит правду! Какую же правду он хоть говорит тебе, милая моя?! Вы вообще-то с ним разговариваете? За те два года, что ты прожила с ним, вы хоть раз поговорили с ним по-человечески?!

– Да ну тебя! – вспыхнула Лера от такой правдивой дружеской беспощадности и спрыгнула с подоконника в сад.

Приземлилась неудачно, даже в щиколотке что-то хрустнуло, и нога заныла тут же до самого колена. Дошла, прихрамывая, до скамейки под старой грушей. Села на нее, привалилась спиной к стволу.

И чего это Катька такая прямолинейная? Всю жизнь она такая. Ни разу не соврет во благо. Все режет правду-матку. Могла бы и пожалеть подругу, и посочувствовать. И наговорить могла чего-нибудь бабского, погладив по плечу.

Все ведь как-то живут, как-то друг к другу приспосабливаются. И Сетин не самый плохой в жизни Леры вариант, могла бы вообще на алкоголика или наркомана нарваться. У ее соседки, между прочим, синяки с лица не сходят. А у приятельницы по работе и вовсе у мужа вторая семья на соседней улице. А Сетин не пьет, не колется, не дерется, не изменяет. Подумаешь, жизни ее учит! Цаца какая, не поучи ее! Подумаешь, смотрит свысока и снисходительно. Мог бы и вообще не смотреть в ее сторону, потому что ему вечно некогда. А он ведь смотрит. И так порой смотрит, что Валерии хочется в окно выпрыгнуть, как вот сейчас. И секс у них бывает. Пускай не часто. И все больше случайный какой-то. Будто шел себе Сетин по дому, шел, нечаянно наткнулся на нее, взял и затащил ее в спальню. Но ведь тащил же, не обходил, как пальму в кадке.