Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
Не выходит. Будто невидимая рука сдавила горло. Так случалось и прежде. Да, когда старуха… когда она, Теттенике, оказывалась наедине с нею. И терпела щипки. Терпела…
Нет.
Больше такого не будет.
– Она так много о тебе знала… а теперь знаю и я, – старуха облизала губы. – Она так ждала… она пила тебя понемногу. По капельке. Она понимала, что за нею смотрят, и случись что с тобой, ей не миновать казни. Но отказать себе в удовольствии? Она пила твой страх. Твои силы. Она сделала тебя слабой.
– Я не слабая!
– Слабая.
– Только лошадей.
– Лошадей… – тварь медленно приближалась. Бочком. И двигалась один в один, что ахху. – Лошади и вправду страшные… но теперь её нет. Это я тебе помогла.
– Я не просила.
– А ты не хочешь посмотреться в мое зеркало. Вредная девчонка… все вы… но я справилась. Я помогу.
– Кому? – Теттенике сделала шаг к стене.
– Тебе. Хочешь увидеть свою матушку?
– Нет.
Нельзя верить нелюди.
Нежити.
Нельзя…
– Разве? Ты ведь так тосковала по ней… а еще она знает.
– Что?
И разговаривать не следовало. Надо… надо к двери.
– Не бойся, я не обижу, – старуха скалится. И зубы у нее кривые. – Я ведь теперь знаю все, что знала она. А она знала… она ненавидела её не потому, что не смогла родить свою дочь. И не потому, что та украла твоего отца… нет…
Шепот.
Шелест.
– Она ненавидела из-за дара… из-за дара, о котором все забыли… все… не она… когда-то давным-давно великий каган… воистину великий каган, имя которого повергало в прах врагов, прошел всю степь. И дошел до края моря.
Надо…
Не слушать. Но до чего сложно.
– А вернулся с новой женой. И была она ликом бела, а волос имела золотой. А еще умела прозревать грядущее. Оттого-то и стал каган еще более велик. Многие земли завоевал он. Многие народы склонились пред его силой. И правил он долго, а когда пришел черед, разделил земли меж сыновьями. Но велел лишь заботиться о сестре, о той, что принесла ему белоликая жена.
Теттенике… знает, о ком речь.
Кто еще в степи не слышал о великом Соколе? Но дочь… у него не было дочери.
– Только, когда, схоронив отца, вернулись сыновья во дворец, не нашли в нем ни жены златоволосой, ни сестры своей. Многих гонцов отправили они, желая вернуть беглянок, да разве управиться им с теми, кто видит грядущее?
– При чем тут я…
А голос дрожит.
Из зеркала же на Теттенике смотрит чернота.
– Ахху укрыли их. Ахху берегли. Хитрые старухи… пользовались… ничего-то они сами не умеют. Разве что так, мелочи… а вот чужой дар использовать – дело другое.
Неправда.
– Они не пленяли, нет. Как пленишь того, кто способен из тысячи путей выбрать одну? Нет, слишком опасно… они приручали таких, как твоя мать. Как ты… но она оказалась упрямой. И влюбилась в твоего отца. Покинула безопасный дом.
Ложь.
Нельзя…
– За то и умерла. Степи не нужен был второй Сокол. А вот дитя золотой крови – да. И меня поставили приглядывать. Ты должна была умереть. И тебя бы схоронили. А потом откопали,
чтобы спрятать, как было это прежде.– Моя… мать…
– Шоушан не убивала её. Верней, не сама. Она сделала, что было велено. И поплатилась. Ей ведь тоже никто не сказал, что, сотворив подобное, лишишься силы. А потом и вовсе… благословение Матери степей уходит с жизнью. Она же хотела жить. Она пошла к старухе ахху и потребовала, чтобы та исцелила. А та лишь рассмеялась. Хитрая, подлая тварь…
– И ты… то есть Шоушан её убила.
– Убила. И умерла. И поняла, что способна снова жить. Но не так, как другие. Да… ты должна быть ей благодарна.
– За что?
– За то, что она не отдала тебя ахху. Жила бы ты в запертом городе, думая, что он весь и есть мир.
Странно так.
Неправильно.
И…
– Ты… – Теттенике отвела взгляд. – Ты лжешь?
– Зачем мне?
– Чтобы я посмотрела в твое зеркало.
– Ты и без того посмотришь, – отозвалась старуха, снова меняя обличье.
– Вы…
– Тише! – тварь прижала палец к губам. И насмешливо поинтересовалась. – Так мое зеркало тебе не по вкусу? Может, это сгодится?
Она взмахнула пухлою рукой, и на стене появилось другое зеркало. Оно было большим и черным. Сперва черным. Но вот чернота расступилась, выпуская растрепанную девушку в роскошном платье.
– Ариция…
Девушка озиралась. Рот её раскрывался, она звала на помощь, но…
– Хочешь ей помочь? Или вот ей…
Ариция исчезла, а вместо неё появилась островитянка. Хмурая. С секирой.
– Хотя ей не надо. Уж больно злая. Представляешь, пыталась меня убить. Смешно… меня так давно пытаются убить…
– Я…
Она не справится.
Она… она позовет того, кто смыслит в зеркалах. И в нежити. И… и Теттенике открыла рот.
– Зря ты так, – вздохнула нежить. – Я же по хорошему хотела.
И бросила зеркало под ноги. А то со звоном разлетелось. На осколки. Осколки-осколочки… даже тогда их было много. Теттенике честно пыталась собрать, но только пальцы изрезала.
А теперь…
Осколки превратились в капли. А капли потянулись друг к другу, срослись тончайшими нитями. И окружили Теттенике.
А в следующее мгновенье зеркало сложилось.
И Теттенике рухнула.
Куда?
В темноту? В туман. Туда где…
Нет. Она не позволит себе бояться. Не сейчас. И поглядев под ноги, Теттенике улыбнулась. Надо же, здесь тоже есть дорожки. Осталось лишь выбрать нужную.
Глава 43В котором открываются некоторые тайны
«И дала ведьма лесная клубочек махоньки, сказавши, мол, брось его наземь, он и покатится. А ты иди за ним, тогда-то и выйдешь из чащи. Так королевич и сделал. Бросил клубочек, тот и покатился споро по травам росным, под кустами да сквозь чащобу. А королевич следом двинулся»