Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
– Я попробую, – Мудрослава опустилась на колени, потом и вовсе села. Закрыла глаза. Прижала пальчики к вискам. – Но ничего не обещаю, потому что…
Договорить она не договорила, покачнулась, оседая на бок, и была подхвачена рыжей.
– Получилось? – спросила та у Брунгильды и почему-то шепотом.
– Не знаю, – также шепотом ответила Брунгильда, и все разом уставились на бледное лицо виросской принцессы. Летиция подползла поближе и прижала пальцы к шее.
– Живая…
– И так видно, – Теттенике отстранилась. – Вон, глаза ходят.
– Как и в тот раз…
– А на лице у неё… – это уже Ариция и
Мудрослава распахнула глаза. Зрачки её расплылись, сделавшись черными, а из горла донеслось рычание. И оскалилась она совершенно по-собачьему.
– Ты того, – строго сказала ей сестрица. – Только не кусайся.
А потом добавила.
– Она с детства кусучею была! Вот честное слово! Помнится, одного разу так угрызла, что шрам остался.
– Сам… сама виновата, – просипела Мудрослава, вцепившись в руку рыжей. – Нечего было пряник отбирать.
– А ты дразнилась!
– А ты…
– Может, хватит? – Теттенике подобралась ближе и, уставившись жадно, спросила. – Что ты видела?
– Дракона, – Мудрослава все-таки села и потерла глаза. – Пить…
Воды не было.
Еды тоже. И солнце… права рыжая, оно-то высоко, но тут такое, моргнуть не успеешь, как покатится к земле. А там и сумерки лягут. С ними же выползут на свет божий твари всякие, которые до того прятались.
– Плохо… – Летиция взяла виросску за руки. – Я кое-что умею, но так… это еще когда меня целительству обучать пытались. Вот… и воду надо искать. Без неё долго не протянем. На такой-то жаре.
И только тогда Брунгильда поняла, что и вправду жарко.
Так жарко, что лезвие секиры нагрелось.
– Там… есть озерцо… или пруд старый. Грязный. Не знаю, насколько можно пить, – Мудрослава облизала пересохшие губы. – Он придет… не сейчас… сейчас далеко она. Но придет. Я позвала. И еще она помнила. Бывала здесь. Оказывается, я и памятью её воспользоваться могу. Не всей. И странно это, если с высоты. Все иначе.
– Так что ты видела?
– Видела, – Мудрослава подобрала ноги. – Город видела. Он огромен… знаешь, куда больше нашего… и вообще, не думаю, что сейчас есть что-то подобное. Он… одна часть совсем в развалинах, еще что-то затопило. Море. Туда она не сунулась.
– Кто?
– Драконица. Боится чего-то. Не важно. Дорога эта… она, если за город, то недалеко идет. Там, дальше, – Мудрослава махнула рукой. – Она обрывается. Провал в земле, а еще остатки моста. Может, древнего, может, не очень. Но пройти не получится. Потом горы еще… в горах нам точно не выжить. Не в таком вот…
И замолчала.
– А если… – осторожно начала Летиция. – Просто… не в сам город, а… к горам? Нас ведь будут искать? Будут?
Голос её прозвучал до крайности жалобно.
Захотелось ответить, что всенепременно, но… правда-то в другом… Ворон? Он, конечно, старый друг. И больше, чем друг. Он был вторым отцом. И захочет найти Брунгильду. Не бросит. Но это он. А остальные? Их-то ничего не держит. Они могут вернуться домой.
И все сделают вид, что ничего-то не случилось.
Отец, может, погорюет, но… но и подумает, что к лучшему оно. Ведь купец был. И Никас. И как-то даже придется
объясняться, почему так вышло с Никасом. Купец, небось, не поверит, что сам он виноват, что и вправду чернокнижием занялся. И вообще, будь Брунгильда жива, пришлось бы за Никаса виру платить. И купец, сколь бы ни говорил он о дружбе, а момента не упустил бы.Ворона жаль…
И себя тоже. Но не настолько, чтобы плакать.
– Не уверена, – тихо сказала Ариция. – Может… может, это тоже выход. Для них. Объявят там, дома, что мы заболели и умерли. Траур назначат. Маму, конечно, жаль.
Она вздохнула.
И Летиция тоже. А потом обняла сестру и строго сказала:
– Мы еще живы.
– Именно. Меня тоже не особо ждут, – Теттенике поглядела на небо. – Брат, конечно, захочет найти, но… у него советники. Будут отговаривать. Глядишь, и отговорят. Хорошо бы, если бы отговорили.
– Хорошо? – возмутилась Мудрослава.
– Конечно, – степнячка поглядела на принцессу снисходительно. – Я люблю своего брата. И я хочу, чтобы он жил долго. Чтобы вернулся домой, к отцу. И чтобы, когда придет срок, принял из рук его золотую плеть. Чтобы… чтобы взял себе жен. Много. Хороших. Сильных. Как она.
И показала зачем-то на Брунгильду, отчего стало как-то стеснительно, что ли.
– Как она? – удивилась Летиция, и за это удивление захотелось отвесить ей затрещину.
– Сильная женщина – честь для мужчины. Такая не выберет слабого, – спокойно пояснила Теттенике. – И если бы… брат на неё смотрел. Но чужую невесту сватать нехорошо. Недостойно. А вот если бы перестала быть невестою, он бы отправил своих советников. И выкуп бы заплатил. Добрый. Лошадьми ли. Золотом ли. Мой брат богат.
– Сватаешь? – поинтересовалась рыжая.
– Сватала бы. Там. А здесь… если они пойдут, то погибнут. Я такого не хочу брату.
Снова стало тихо. И тишина эта била по нервам. И еще… странно… она, конечно, сильная, но вот так… почему-то неудобно даже думать. А степняк этот… Брунгильда его помнила. Невысокий, гибкий и да, пожалуй, что сильный.
Той особой мужской силой, которая чуется.
Пошла бы она за такого?
Пожалуй… пожалуй, что и пошла. Отчего нет? В степи нет моря, но есть солнце и лошади. И была бы у неё своя семья. Детки… интересно, какие были бы дети… хотя, чего уж тут.
Брунгильда тряхнула головой.
– В горах мы не выживем, – сказала она. – Тут жарко. А там будет холодно. Очень. И кто умеет по скалам карабкаться?
Тишина.
– Можем остаться тут, – Ариция поглядела на ворота с подозрением. – Вот верите или нет, мне туда совершенно не хочется…
– А кому хочется? – Мудрослава вытерла сухой рот. – Но и здесь тоже не вариант.
– Открытое место, – поддержала её Брунгильда. – Тут если кто нападет, не отобьемся. Да и вода… если кто и пойдет искать… вдруг… ну, мало ли…
В это не особо верилось.
– Пойдет, – Летиция поднялась и тряхнула головой. – Повелитель.
– Этот…
– Он, может, и не особо впечатляет, но показался мне человеком порядочным. Да и ты сама, Тет, сказала, что он придет. Обязательно. Значит, нужно его дождаться. Слава, покажешь свое озеро?
И Мудрослава тоже поднялась.
А где-то вдалеке раздался крик. Может, драконий, а может, конечно и не совсем.
Ричард хмурился. И вот… вот почему мужчины такие упрямые? А?