Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)

«Днем 8/VIII Парторганизация, Горсовет с участием пред ОГПУ созвали митинг, собравший до 500 ч. и под оркестра музыки с участием присутствующих сняли с церкви крест затем комиссия произвела опись церковной утвари, которую опечатали» {221} .

В этом документе мы снова сталкиваемся с навязчивым стремлением к спокойствию и порядку, которое как представляется, характеризует политику советской власти в отношении управлении массами. Вся система охраны порядка базируется на ОГПУ, но бывает, что ситуация едва не выходит из-под контроля. Так, в Борисове (Белоруссия) в апреле 1932 года вспыхивают голодные бунты: 7 апреля толпа женщин штурмом берет несколько булочных {222} Эти сцены повторяются на следующий день. Следуя классической схеме, на место событий прибывают секретарь райкома, председатель райпрофсовета, и начальник ГПУ Но их появление вместо того, чтобы успокоить пятьсот демонстрантов, вызывает возгласы ненависти. Один из рабочих (согласно официальной версии) восклицает: «чего вы с ним разговариваете, давите его и всех их нужно». Напряжение достигает высшей точки: часть толпы направляется к армейским казармам, призывая солдат брататься. Этот призыв ни к чему не приводит, но солдаты не настроены враждебно по отношению к демонстрантам и ограничиваются тем, что разгоняют их, не прибегая к насилию. Милиционеры же, со своей стороны, поддерживают протестующих: некоторые заявляют о своем согласии с ними, отказываются выполнять приказы, в частности арестовывать зачинщиков. Лишь постфактум ОГПУ осуществляет несколько «образцово-показательных» арестов и порядок оказывается восстановлен:

221

ГАНО. Ф. 2626. Оп . 4. Д. 7. Л. 4 (об.).

222

ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1987.

«Произведенные аресты по формальному признаку (бывшие люди, вообще не надежные, значительная часть которых — советские служащие, учительницы) не установили настоящих зачинщиков, хотя обнаруженные у задержанных по подозрению в подстрекательстве запасы продовольствия — муки, сала, и т. д. дали хороший материал для агитации и разъяснительной работы после прекращения волынок [67] » {223} .

В Харькове 7 апреля 1933 года обстановка также носила весьма напряженный характер: две булочных и отделение милиции подверглись нападению со стороны толпы демонстрантов. И здесь власть снова прибегает к запугиванию:

67

«Волынки» — протестные выступления (прим. ред.).

223

Там же. Л. 118.

«Чтобы воспрепятствовать повторению подобных инцидентов, полиция прибегла к массовым арестам. Однажды утром, около 4-х часов, органы правопорядка неожиданно перекрыли выходы с боковых улиц и окружили толпу в полторы тысячи человек, ожидавшую открытия одной из булочных, затем палками загнали людей во двор ближайшего отделения полиции, откуда их направили на вокзал, посадили в поезда и вывезли за город» [68] . {224}

68

Перевод выполнен по французскому тексту, сохранено и использованное А. Грациози слово «полиция» (прим. пер.).

224

Graziosi A. Lettres de Kharkov: la famine en Ukraine et dans le Caucase du Nord `a travers les rapports des diplomates italiens // Cahiers du monde russe et sovi'etique. 1989. Vol. 30. № 1. P. 49.

Взрывы народного гнева повторяются в 1932 году в Ивановской области. Бастующие рабочие собираются за воротами своих заводов и нападают на здания, где располагаются официальные учреждения — символы власти {225} . В Вичуге события приобрели трагический оборот. Забастовщики толпой подошли к зданию ОГПУ. «Красные жандармы ГПУ» {226} , как их называют анонимные авторы одной листовки, стали стрелять в собравшихся и убили одного из них. В это время охваченные паникой сотрудники «сожгли секретные документы и оставили помещение» {227} . То же сделали и все руководящие работники: второй секретарь областного комитета, председатель областного комитета профсоюзов, член бюро обкома и ГПУ укрылись сначала в окружном комитете, затем, при приближении толпы — на металлургическом заводе № 6, не участвовавшем в забастовке, а потом покинули город и спрятались в 20 километрах, в Горкино {228} . [69]

225

ГА РФ. Ф. 374. Оп . 27. Д. 1988. Л. 82–93. Это увлекательнейший документ.

226

Там же. Л. 67.

227

Там же. Л. 57. Отчет региональной контрольной комиссии от 27.4.1932.

228

Там же. Л. 31.

69

К сожалению, в деле ничего не говорится о том, как порядок был восстановлен.

Порядок и советская законность в Вичуге восстанавливаются: ответственные наказаны. Когда все утихло, Ярославский, направленный, на место событий, чтобы разобраться, настаивает на необходимости работать с жалобами населения:

«Бюро жалоб в Вичуге существовало, по-видимому, только на бумаге. Настолько не пользовалось оно никаким авторитетом, что на конференции, когда принималось решение по моему докладу, один из конферентов предложил организовать Бюро Жалоб» {229} .

229

Там же. 35.

С его точки зрения, это и будет ответом на недовольство, с такой силой проявившееся в предшествующие дни. Партия организует демонстрацию трудящихся — словно для того, чтобы стереть из памяти людей воспоминания о беспорядках и показать, что снова взяла ситуацию под контроль:

«Во время обеденного перерыва в Вичуге собралась демонстрация, организованная партией и фабкомом. Конференция приветствовала делегацию от этой демонстрации и затем конференция вышла в полном составе встретить эту делегацию. В демонстрации участвовало около 4–5 тыс. рабочих и работниц, среди которых очень много пожилых. Настроение делегации хорошее. С приветствием выступили я и т. Носов, причем я в своей речи дал очень резкую оценку апрельских событий и разъяснил причины тех временных затруднений, которые привели к сокращению пайка в этих районах. Речь была встречена очень хорошо, демонстранты выслушали с огромным вниманием, не было ни малейшего нарушения порядка демонстрации, слушали так, как будто бы сидели в зале, а не стояли на площади, несмотря на присутствие определенного числа обывателей, присоединившихся к демонстрации» {230}

230

Там же. Л.36.

Мы вновь сталкиваемся с уже рассмотренной выше навязчивой идеей порядка. Полицейское и военное давление, угрозы увольнений в конце концов приносят свои плоды, так как после 1934 года упоминаний о подобных событиях мы не находим. Как и в случае с забастовками, демонстрации перестают быть для населения средством защиты своих интересов.

Разгром политической оппозиции

Одна из наиболее распространенных примет «сталинской революции», которая преобразует страну, начиная с 1928 года, — это исчезновение какой бы то ни было политической оппозиции. Это конец «эпохи дискуссий» {231} . Ситуация известна хорошо: возможности быть несогласным с линией партии больше нет. XV съезд ВКП(б) (декабрь 1927 года) и исключение из партии Троцкого завершают этот период. Исчезает последний способ публично выразить свое недовольство. В течение нескольких лет сохраняется еще одна форма выражения политического несогласия — это распространение листовок. Разбросанные там и сям, приклеенные к столбам, они продолжают сообщать о политическом неприятии сталинской власти [70] . Но их авторов политическая полиция преследует и безжалостно подавляет.

231

Werth N. URSS (Histoire) // Encyclopedia Universalis, Paris.

70

Листовки существовали и задолго до этого и служили одним из способов распространения идей оппозиции, подвергавшейся преследованиям. См.: Листовки троцкистов в 1927 году (ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1212. Л. 2).

«ТОВ. РАБОЧИЕ (ХОЗЯЕВА ЗАВОДА)

Наступил момент когда наша администрация закричала о переходе на 10-ти часовой рабочий день: неужели Вы настолько глупы и в целом представляете из себя стадо баранов, неужели Вы не понимаете в чем тут дело и неужели у Вас отвалятся языки или Вас повесят говорить открыто и усиленно протестовать против этого перехода.

ДА ЗДРАСТВУЕТ 8-ми ЧАСОВОЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ, ДОЛОЙ ЗОЛОТОПОГОННИКОВ И ПРИМАЗАВШИХСЯ К КОММУНИСТАМ ЗА ДЕНЬГИ БЕЗПАРТИЙНЫХ, ДОЛОЙ СВЕРХУРОЧНЫЕ ДВА ЧАСА.

ПОСМОТРИТЕ НА СЕБЯ от гнилого хлеба и тухлой колбасы и селедки, ведь от Вас остались одни кости, а если Вы будете еще два часа работать сверхурочно, то и подавно останется труха, все равно они с Вами ничего не сделают, ибо они проворовались, они не умело работали, во всем ошибаются, все и теперь хотят этим загладить свою ошибку, а Вы не сдавайтесь боритесь за 8-мь часов. Ваши братья товарищи, Ваши отцы кровь проливали за укороченного рабочего дня, много людей погибло и Вы своим согласием на переход хотите всех их продать. Будьте самостоятельны» {232} .

232

ГАНО. Ф. 2626. Оп. 4. Д. 7. Л. 62.

Эта листовка была найдена членом коммунистической партии на одной из улиц города Дзержинска 22 сентября 1929 года. Подобные листовки [71] можно было достаточно регулярно встретить в советских городах и на селе в годы первой пятилетки. Во время коллективизации — это одна из наиболее распространенных форм борьбы против политики власти: между 1928 и 1931 годами службами ОГПУ зафиксировано около 8400 подобных документов {233} . Власть старается как можно быстрее пресечь их распространение, чтобы уменьшить их воздействие на население. ОГПУ строго корит секретаря пильненского районного комитета партии, что неподалеку от Арзамаса, за организацию собрания по обсуждению (и критике) обнаруженной в декабре 1929 года листовки: по мнению органов, вокруг этой истории была поднята «излишняя шумиха» {234} !

71

Упомянутое выше дело содержит несколько таких листовок.

233

Статистика, опубликованная в кн.: Трагедия советской деревни. Т.II. С. 788; тот же отчет ОГПУ приводит целую серию лозунгов, взятых из листовок 1930 года // Там же. С. 790–791.

234

ГАНО. Ф. 2626. Оп. 4. Д. 7. Л. 151.

Достаточно одного примера, чтобы показать, что именно предпринимали органы против этих последних отчаянных попыток. В ночь с 29 на 30 апреля 1928 года ОГПУ Нижнего Новгорода обнаружило на улицах города трехстраничную листовку, озаглавленную «Праздник свободы или рабства?» Органы безопасности «срочно» и «совершенно секретно» информировали об этом власти (областной и городской комитеты партии), началось расследование {235} . Авторов листовок быстро арестовали и вынудили признаться. 2 июня в отношении них ОГПУ выносит обвинительное заключение в соответствии с параграфами 10 и 11 страшной 58 статьи советского уголовного кодекса {236} . Это группа из одиннадцати студентов педагогического факультета Нижегородского университета (восемь мужчин и три женщины в возрасте от двадцати до двадцати семи лет).

235

ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5738. Л. 16–18. Г

236

Там же. Д. 5729. Л. 34–46.

ОГПУ арестовало их 30 апреля, вероятно, по доносу, и провело ряд обысков, во время которых были найдены различные документы, свидетельствовавшие об их принадлежности к троцкистской оппозиции: тексты ее лидера, а также «завещание» Ленина. Восстанавливая различные звенья цепочки, полицейские вычисляют и задерживают авторов другой листовки, обращенной к «Товарищам студентам!» и выражающей протест против ареста первых членов группы. Этих студентов несколько раз допрашивают в ОГПУ и вынуждают дать письменные признательные показания.