Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)
Шрифт:
Материалы, присоединенные к протоколу, содержат также доказательства того, что дело имело последствия. С. Андреев, помощник руководителя отдела пропаганды культуры при ЦК, рассылает всем секретарям отчет {411} о практических мерах по осуществлению решений Ц.К. В нем указывается, что 22 декабря был опубликован посвященный пионеру Морозову информационный бюллетень ТАСС, а также, что создается сценарий для фильма о Павлике. Бюллетень разослали во все пионерские и комсомольские газеты. Андреев сообщает также, что писателю Бочину поручено написать пьесу, которую он обязался закончить к 20 февраля 1933 года. Режиссер Колесаев будет работать с автором над постановкой пьесы. Государственный Центральный театр юного зрителя дал согласие на то, чтобы пьеса была поставлена в текущем сезоне. Плакат о Павлике Морозове выйдет 1 февраля тиражом «никак не менее ста тысяч экземпляров». На этом плакате можно будет прочитать стихи поэта Демьяна Бедного, которые он должен закончить в январе 1933 года. Наконец, небольшую книгу рассказов о Павлике должен был написать Аркадий Гайдар.
411
Там же. Л. 142.
С. Михалков написал песню, пронизанную похвалами пионеру, который «своего отца разоблачил». Другие проекты, однако, сталкиваются с трудностями. Самым
122
Только благодаря мужеству одной из сотрудниц Эйзенштейна сохранилось по одному кадру из каждой сцены. Фильм был реставрирован Наумом Клейманом, нынешним директором московского Музея кино.
412
Горький М. Цитата из «Литературной газеты» от 27 июня 1950 (NB), воспроизведена Юрием Дружниковым. См.: Доносчик 001, или вознесение Павлика Морозова. С. 151.
Книг о Павлике Морозове в СССР было написано очень много, но самым знаменитым и чаще всего встречавшимся на книжных полках стало произведение Павла Соломенна, корреспондента свердловской газеты «Всходы коммуны». Во времена, когда происходили события, Соломеину было двадцать пять лет, и он написал коротенькую повесть (79 страниц), доступно рассказывающую об истории Павлика, и назвал ее на момент выхода книги в свет (1933) «В кулацком гнезде». Написанная за пару десятков дней, книга была переведена на несколько языков народов СССР. Но Горький, ревностно прославлявший Павлика, счел что автор создал книгу «Плох[ую]; написана неумело, поверхностно, непродуманно…» {413} Это замечание, опубликованное в прессе, решает судьбу повести, в дальнейшем ее больше не печатают. Соломеин продолжает переделывать свое произведение вплоть до 1962 года, когда появляется новое издание под названием «Павка-коммунист». И лишь тогда книга имеет успех и широко распространяется: общий тираж ее четырех изданий с 1962 по 1979 год насчитывает около 350 000 экземпляров.
413
Горький М. Цит. по: Дружников Ю. Доносчик 001, или вознесение Павлика Морозова. С. 148.
В нашу задачу не входит подробно исследовать феномен Павлика Морозова, что, однако, было бы необходимо. Не собираемся мы и отрицать, что сталинский режим выставлял на первый план подвиги маленького пионера-доносчика и делал это, начиная с тридцатых годов. Тем не менее не следует превращать мальчика в обязательный символ тех лет. В XL томе Большой Советской Энциклопедии, опубликованном в 1938 году (т. е. спустя более чем шесть лет после событий), нет никакой статьи, посвященной Павлику. Второе же издание (Т. XXVIII. С. 310) той же энциклопедии, подписанное в печать 24 августа 1954 года, уделяет мальчику заслуженное внимание, и это подтверждается в третьем издании 1974 года (Т. XVI). Поэтому важно подчеркнуть, что значимость фигуры Павлика Морозова в мифологии тридцатых годов связана с его популяризацией в не меньшей степени после войны, чем до нее. Именно после 1954 года Павлика записывают под номером 001 в почетной книге пионеров. И именно в пятидесятые годы в Москве ставят оперу Михаила Красева «За правду, за счастье или Павлик Морозов». Феномен Павлика Морозова двойственен и неоднозначен: прославление ребенка-доносчика в тридцатые годы, вероятно, не было столь распространенным, как это принято думать.
Поощрение доносительства приобретает, таким образом, юридические (в некоторых ограниченных случаях оно обязательно), практические (режим облегчает подачу жалоб) и символические (власть, внимательно прислушивающаяся к своему народу) формы. Эти меры определяют рамки развития практики. Их дополняют усилия, прилагаемые к тому, чтобы сделать донос обыденным, для чего власти старательно выставляют доносительство напоказ доносительства.
Доносительство, выставленное напоказ
Доносительство в СССР не спрятано от посторонних глаз. Напротив, выявление нарушений, критика недостатков, публичные обвинения в адрес конкретных личностей являются частью повседневной жизни советских людей в тридцатые годы. Поступок доносящего вовсе не скрыт за тайной переписки. Многочисленные «средства массовой информации» обеспечивают этому явлению максимально публичный характер: анализ кампании по самокритике позволил нам выявить два основных вектора распространения информации. Это газеты и массовые партийные собрания по месту работы.
Роль прессы
В своем дневнике И.И. Шитц много пишет о информировании власти [123] , в частности в связи с 1929 и 1930 годами. Он приводит двенадцать случаев доносительства: девять из них это примеры, взятые из печати — «Вечерней газеты», «Рабочей Москвы» или «Известий». Обобщая, он подчеркивает массовый характер явления:
«И доносы, доносы без конца. Всяк на всякого. Вслух и даже печатно. В газетах считают возможным находить место для таких, напр., важных фактов, что такой-то студент не только “поддерживает связь” со своим семейством, но даже “столуется” у своего отца — “попа” (см. Вечерняя газета 4 июня). И таких сообщений ежедневно сколько угодно» {414}
123
Сам он использует слово «донос».
414
Шитц И.И. Дневник Великого перелома. 12 июня 1929. С. 123.
Случайный просмотр некоторого количества периодических изданий скорее подтверждает реальное присутствие разных форм доносов в прессе в начале тридцатых годов. Прежде всего это публикация «сигналов». Она имеет место в центральной прессе: так, «Правда» регулярно публикует их в специальных рубриках — сначала в «Листках РКИ» в начале тридцатых годов, затем в разделе «Из последней почты» во второй половине этого периода. То же происходит и в провинциальных изданиях,
которые воспроизводят московские «Листки» и вообще систематически выделяют место для таких специфического рода статей, пусть и не столь многочисленных [124] . В партийном органе Нижневолжской области «Поволжской правде» все публикуемые письма анонимны. Их авторы обычно обозначаются родовым именем: «рабочий», «домохозяйка» или другими, характерными именно для той эпохи словами: «деповец» или «цеховой». Напротив, те, о ком пишут, чаще всего названы по имени. Их фамилии всегда напечатаны жирным шрифтом [125] .124
В г. Горький «Горьковская коммуна» продолжает публиковать «Листки» даже после завершения выхода рубрики в «Правде». Так, в апреле 1932 года выходят еще шесть выпусков. См.: ГОПАНО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 446. Л. 78.
125
В Приложении даны два образца таких статей.
Публикация писем, даже если она происходит нерегулярно, является постоянной чертой прессы. Новый начальник отдела писем читателей газеты «Горьковская коммуна», органа областного комитета партии Горьковской области в ноябре 1934 года настаивает на том, чтобы газета «каждый день» публиковала одно или несколько писем; он также сообщает, что «техническое оформление этого отдела в газете улучшено: письма подаются на 2 кол.», «к некоторым из них даются карикатуры» {415} . Однако прессу довольно часто упрекают в том, что количество публикуемых писем и сигналов все еще недостаточно [126] . Между тем некоторые профсоюзные газеты уделяют значительное место письмам трудящихся: издание «За советскую машину», например, публикует в начале 1933 года в среднем девятнадцать писем читателей в каждом номере {416} . Во время чистки партии в 1933 году некоторые заводские газеты [127] подстраиваются под ситуацию и публикуют еще больше разоблачительных заметок. Так поступает «Ленинец», газета Горьковского телефонного завода {417} . Существуют даже «специализированные» газеты, как та, которую издает районный комитет Симферополя {418} . Настоящая стенгазета, напечатанная типографским способом, она полностью [128] посвящена публикации сигналов: сохранившиеся номера содержат 155 писем, т. е. в среднем 14 писем в номере (каждое из которых на двух или трех страницах). Назначение этого издания однозначно «воспитательное», поскольку весь тираж, очень скромный (от 100 экземпляров в начале до 250 максимум) был предназначен для довольно широкого распространения, как о том свидетельствует постановление районного комитета о создании этого бюллетеня, обязывавшее «руководителей всех советских, кооперативных организаций, колхозов и совхозов обеспечить подписку на «Бюллетень рабселькоровских писем» {419} .
415
ГАНО. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 68. Л. 20.
126
См., в частности дело газеты «Правда», которое мы анализируем в главе 10 (С. 252 и далее).
416
ГА РФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 37. Л. 68.
127
Конечно, это происходит не со всеми: доклад по проверке, заказанный городским советом Горького, содержит скорее отрицательную оценку ситуации.
417
ГОПАНО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 433. Л. 67.
418
«Бюллетень рабселькоровских писем газеты «“Колхозный путь”, Симферополь». Мы располагаем в общей сложности одиннадцатью сохранившимися в Российской государственной библиотеке номерами, которые публиковались крайне нерегулярно в период между 12 сентября 1933 и 20 февраля 1935 года.
128
В качестве примера приводим заголовки девяти статей первого номера: «Штрафовать саботажника»; «Не счетовод, а разгильдяй и бездельник»; «Не ясли, а сарай»; «Бригадир Коптенко преступно относится к борьбе с потерями»; «Массалыгин голотяпствует»; «До каких же пор будут спать финуполномоченные»; «Колхоз “Червоный гай” засорен чуждыми людьми»; «Вывести колхоз “Борьба” из прорыва»; «А все-таки в полове остается зерно». К сожалению, невозможно установить, было ли это издание единичным опытом, или имели место и другие варианты в других районах страны.
419
«Бюллетень». 12 сентября 1933. № 1.
В этой газете, как и в других, сигналы публикуют не по воле случая: полученные письма перерабатываются так, чтобы как можно больше походить на статью. Сначала речь идет о коротких текстах, всего несколько строк: в «Листках РКИ» статьи никогда не превышают десяти-пятнадцати строк в одну или максимум две колонки. Эта лаконичность поощряется также в руководствах, предназначенных для рабкоров: в каждой статье ограничиваться одним фактом; избегать слишком общих, лишенных смысла фраз. Руководства всячески призывают к коротким, легко читающимся предложениям.
В нашем распоряжении редко оказываются рабочие черновики. Тем не менее в фондах «Рабочей газеты» хранится письмо одного рабочего из Одессы по поводу задержек строительства и все корректировки, которые были в него внесены: в оригинале 8845 знаков, в то время, как в готовом для публикации тексте их всего 3300, т. е. в два с половиной раза меньше {420} . Из статей удаляют все стилистические красоты, все связки и переходные фразы, чтобы сконцентрироваться на основном — на сообщаемой негативной информации. Такое «сгущение» обвинений в коротких текстах приводит иногда к весьма причудливым результатам, как в статье из ленинградской «Красной газеты», где вперемешку присутствуют упреки в адрес некоего члена партии, положившего в гроб своему товарищу с согласия, данного последним при жизни, бутылку водки, разоблачение одной коммунистки, за год сменившей восемь мужей, и наконец описание состава аппарата Октябрьской железной дороги, который оказывается всего лишь оплотом «бывших»: 24 дворянина, 55 почетных граждан и только 4 рабочих на 1000 служащих {421} !
420
РГАСПИ. Ф. 610. Оп. 1, Д. 200. Л. 21–24.
421
ГАРФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1898. Л. 57.