Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)
Шрифт:
Месть могла принять и гораздо более серьезные формы: так, жена старого большевика написала Молотову с просьбой спасти своего мужа и описала обстоятельства его ареста {877} . В то время как они находились у себя на даче, к ним в гости приехали «родственники», с которыми муж не встречался с двенадцатилетнего возраста. Эти родственники «оказались форменными мошенниками, жуликами, спекулянтами, поддерживающими связь с другими такими жуликами, бандитами, находящимися в концлагерах». Так что двое большевиков сочли «своим долгом довести до органов милиции об их проделках», что они и сделали. Правление дачного кооператива выселило приехавших. Чтобы отомстить, старший сын «родственников» решает донести о «троцкистском» прошлом старого большевика. Последний был арестован, и никакие умоляющие письма его супруги к Молотову помочь не смогли. Другой член партии, обращаясь к Центральной контрольной комиссии, удивляется, к каким последствиям привела его бдительность:
877
ГА РФ. Ф. 5446. Оп . 82. Д. 56. Л. 160–163.
«Прошу вас разобрать нижеследующее заявление. Я, Г., за то, что написал вам письмо о Пензенском гнойнике и такое же письмо тов. Хатаевичу — секретарю С.В.О.,
Я спрашиваю, за что? И почему члены партии, делающие партийное дело, подвергаются таким наказаниям, недостойно оплевываются, а преступникам, идущим под суд, покровительствуются, или исключенным из партии за творимые безобразия в Пензенской организации почет и уважение, они «честные пролетарии», так их <…> именует в своей статье тов. Хатаевич» {878} .
878
РГАСПИ. Ф. 613. Оп. 3. Д. 42.
Новая инициатива приносит автору не больше успеха, чем первая. Действительно, некоторые обращения заканчиваются победой местной власти, которая, чувствуя угрозу, успокаивает особо ревностных кляузников.
Как видим, риск, что обращение потерпит неудачу, был велик. Сигнал мог быть положен под сукно на любом этапе — от расследования до момента принятия решения. Более того, под угрозу могла быть поставлена безопасность обращавшегося: потому ли, что его сообщение было ложным, или потому, что обвиняемый, имея сильную поддержку, умудрялся избежать положенной ему печальной участи и затем пользовался этим, чтобы отомстить. Трудно выразить в цифрах долю подобных неудач, но нам она представляется относительно значимой. Не каждое обращение обязательно приводило к аресту того, о ком в нем шла речь, далеко не каждое письмо означало смертную казнь. Не следует поэтому описывать СССР тридцатых годов как страну, где власть отвечала репрессиями на каждый сигнал. Реальность значительно сложнее. Борьба за власть между властными инстанциями на местах и в центре или даже внутри каждой из этих инстанций, вероятно, служила серьезным противовесом. Свою роль в судьбе сигнала играл и случай. И если успех целого ряда обращений, вероятно, служил важным стимулом, совершенно ясно, что надежда на успешный исход не была единственным мотивом действий доносившего.
Улучшить повседневную жизнь?
И все же система обращений к власти не была абсолютно неэффективной. Как правило, по письмам, которые расследовались, меры принимались. Трудно тем не менее точно понять, что стояло за самой распространенной резолюцией: «даны указания и другие уточнения». Редко когда подробно указывается их содержание. Речь может идти и о положительных действиях, движении навстречу пожеланиям заявителя. Это относится, как правило, к «потребительским» обращениям. Бывшая учительница начальных классов, которая протестовала против конфискации своего дома, снова в него вселяется {879} . Рабочие из Горького, требовавшие спецодежды, ее получают. Человек, уволенный с работы или исключенный из партии, может быть восстановлен благодаря вмешательству бюро жалоб или партийного комитета. Рабочий с завода «Новое Сормово», написавший Сталину о своих условиях жизни и о своей бедности, после расследования Горьковского городского комитета получил 200 рублей, кровать и стулья, позже ему дали новую квартиру {880} . Ответы касаются не только частных лиц. Реагируя на обращение о драматической ситуации в одной из горьковских школ, городские органы образования принимают меры:
879
ГАНО. Ф. 5944. Оп. 1. Д. 125. Л. 450.
880
ГОПАНО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 1566. Л. 26–29 об. См. также: Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2421. Л. 56–58 (письмо адресовано Сталину).
«Факты, указанные в данной заметке полностью подтвердились. Мною приняты следующие меры: тетради в школу завезены 10/XII в количестве 800 штук. Буфет организован 7/XII. Мебелью школа обеспечена с 1/XII» {881} .
В этих случаях обращение по поводу несправедливости приносит пользу. Правда, удовлетворение потребностей далеко не всегда осуществляется последовательно, порой ответы вызывают недоумение. Технолог одного из горьковских заводов, образцовый рабочий надеялся получить квартиру, но дирекция его обманула. Из-за своей излишней настойчивости ему пришлось оставить свое место, на что он и жалуется в партийный комитет. В результате расследование проверяющие приходят к выводу, что его просьбу невозможно удовлетворить из-за дефицита жилья и большого числа работников, имеющих на него больше прав, чем заявитель (стахановцев и высококвалифицированных специалистов) {882} . Другие отделываются примирительными фразами даже в ситуации, когда имеют дело с очень тревожными фактами, как, например, проблемы этого отца семейства, писавшего в августе 1933 года о невыносимых бытовых условиях в своей квартире:
881
Там же. Ф. 30. Оп. 1. Д. 1292. Л. 163.
882
Дело хранится в: ГОПАНО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 1566. Л. 67–82.
«Прекратите издевательство!
<…>
Ровно шесть м-ц мы ходили во все организации и жаловались но каждая наша жалоба встречалась сочуствия, сожаления, возмушение <…> но надо сказать до сегодня я семой с маленьким ребенком с прошлого года не могу попасть в свою комнату и вынужден мытарствовать по городу» {883} .
Сомнительно, что ему принес облегчение ответ городского бюро жалоб, согласно которому задержки в производстве работ связаны с «недостаточностью стройматериалов», а в целом ремонт должен быть завершен в «строительный сезон 1933 года». Учитывая, что ответ датирован октябрем, этот прогноз представляется весьма оптимистичным!
883
ГАНО. Ф. 5944. Оп. 1. Д. 125. Л. 283.
Влияние обращений на политику властей крайне ограниченно.
Мария Ульянова стремится такого влияния добиться {884} . Предполагается, что резолюции и многочисленные сводки жалоб, которые она пишет, информируют руководителей самого высокого уровня и тем самым способствуют улучшению участи советских людей. Успех этой деятельности оценить трудно. Сама Ульянова, как мы видели {885} связывает целый ряд резолюций Комиссии советского контроля с желанием исправить недостатки, на которые указывают авторы писем, например, такие как увольнения на основании «секретных характеристик» [292] . На деле она, по-видимому, преувеличивала степень эффективности этой деятельности. Решения, которые принимались в бюро жалоб, органами РКИ или КСК никогда не ставят под сомнение государственную политику. Они никогда и ни в чем эту политику не меняют. Мы видели, что письма — и анонимные, и подписанные в том случае, когда в них содержались слишком резкие нападки на власть, передавались политической полиции. Можно себе представить, хотя и нельзя документально подтвердить, какие кары и санкции за этим следовали. А.И. Капустин, возглавлявший отдел писем «Правды» так описывает эти репрессии:884
См.: ГА РФ. Ф. 7511. Оп. 1. Д. 58, 64, 68, 69, 73, 75, 78, 81, 90, 95, 117, 118, 143, 145, 152, 157, 171, 173.
885
См. выше, глава VII и статью М. Ульяновой «Больше…», С. 46 и далее.
292
Эти сведения, главным образом относительно социального происхождения, передавались на предприятия из различных властных инстанций и являлись основанием для увольнения, причины которого уволенному не сообщались и которого нельзя было оспорить.
«И, однажды, весной этого года, когда эти письма стали поступать, к нам приехал один человек из Ново-Александровского района нач. НКВД Светличный (или Алексеевского) с шестью такими письмами, подписанными одними и теми же лицами коллективно. И когда я довел об этом тов. Ровинского, Ушеренко и Мануильского, мне предложили передать его вместе с письмами в органы НКВД и я это сделал. В секретном отделе редакции имеется расписка работника НКВД об из'ятии этого человека» [293] . [294]
293
Текст, как мы видим, двусмысленный. Его можно истолковать и так, что в редакцию «Правды» пришел человек по фамилии Светличный. Но это противоречит общему содержанию записи. См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп . 120. Д. 318. Л. 81.
294
Речь идет о письмах с жалобами на использование НКВД физических пыток во время допросов.
Точно так же, когда события, о которых сообщается, слишком открыто ставят под вопрос проводимую политику, решения всегда принимаются в пользу власти. Когда несколько рабочих с завода им. Землячки решают начать забастовку, протестуя против принятия новых норм выработки, их выгоняют за это с работы. Они пишут о своих трудностях в «Правду», но ответ только подтверждает это увольнение {886} .
Так, в частности, происходит с письмами «приехавших погостить»: когда они выступают против местных властей, чаще всего их обращения остаются без удовлетворения. Как правило, ответы свидетельствуют о бесцеремонности, которую с трудом можно себе представить. Длинное подробное письмо отставного солдата Красной армии о непорядках, которые ему случилось увидеть недалеко от Котельников, в основной своей части не принимается во внимание районным комитетом, проводившим расследование: только один председатель сельского совета смещен со своего поста за пьянство. Все остальные нарушения — не более чем «исключения», клевета и преувеличения. Власти отвечают так общо, что можно усомниться, читали ли они вообще письмо {887} . Такие «посторонние», как правило, воспринимаются как надоедливая помеха.
886
ГА РФ. Ф. 5451. Оп. 42. Д.178. Л. 45–46.
887
ГОПАНО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2777. Л. 33–35.
«Беда вся в том, что тов. М. приезжая в деревню не заявился в волком ВКП(б) и в ВИК и не узнал истинного положения вещей, кроме этого мне удалось выяснить, что тов. М. писал письмо во ВЦИК о том, что не верно учитывают кулаков, явно поддерживая сторону последних. Проще говоря приезжая в деревню попал под влияние кулаков, послушал их разговоры и представил себе все в другом свете “поплыл по течению” его неверное представление о деревне заставило написать письмо Секретарю Губкома партии» {888} .
888
Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5809. Л. 102 (об.).
Крестьянин из Работниковского района [295] обращается к Сталину и пытается вместе с ним рассуждать о последнем лозунге, сформулированном хозяином страны: «Наша ближайшая задача сделать каждого колхозника зажиточным и колхозы сделать большевистскими» [296] . {889} Он даже предлагает Сталину ряд мер, которые следует принять. Ответ не заставил себя ждать:
«В колхозе “Возрождение” порядочное время классовый враг сумел проводить свою работу и письмо К. является результат этого» {890} .
295
Нижегородской области (прим. ред.).
296
Автор немного перефразирует главу страны. Точные слова Сталина: «наша ближайшая задача — сделать всех колхозников зажиточными» (Речь на Первом всесоюзном съезде колхозников-ударников, 19 февраля 1933 г.).
889
Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2777. Л. 96.
890
Там же. Л. 95.