Пять сигарет Машимона

Узел поддался, Салана аккуратно открыла сверток.

Позабыв на минуту о страхе, продавщица от изумления приоткрыла рот. Новая куколка была чудо как хороша: стройная медсестричка в кипенно-белом костюме, даже чепчик на голове. Ну вот как этой старой бабке удается делать из бумаги и клея столь интересные вещицы! Салана расплылась в довольной улыбке, обнажив своей щербатый рот.

Уже много лет ведьма носит сюда гипсовые фигурки. Туристам особенно приходятся по душе, скупают разом, несмотря на непомерно задранную цену. Лишь изредка жмутся немцы, но гансы все такие. Русские, японцы, и даже смешные крикливые китайцы – не считают денег. На витрине лишь по недоразумению задержалась фигурка скелета-актриски в черной широкополой шляпе с перьями. Салана принесла ее сюда несколькими днями раньше. На актриске, как и полагается, надето облегающее черное платье, руки украшают кружевные перчатки. В ней без труда узнавалась Сусанна Горейро – восходящая звезда одного латиноамериканского сериала про отраву и любовь.

Она ли это или другая, никто не стал выяснять. Видимо, сбрендившей старухе нравились сериалы, вот и лепила она копии героинь.

Салана отчетливо помнила, как с ней долго торговалась стервозная соперница Сусанны по актерскому цеху. Требовала все и сразу: главную роль в сериале, режиссера в мужья, работу в новом шоу. После сделки она получила все, о чем просила – Салана держала свое слово. Роль Сусанны отдали этой профурсетке, вдобавок и режиссер радостно перепрыгнул в ее постель. Далее ее ждали пробы на место ведущей в очередном нелепом молодежном шоу. Карьера обещала быть громкой. Все испортил длинный подол платья, за который зацепился долбаный каблук. Актриска с грохотом летела вниз, вопя от страха, тихо хрустнула шея.

На следующий день газеты кричали о «проклятой» роли в сериале «Отравленная любовь», в котором сразу двух актрис коснулось несчастье: одна бесследно исчезла, вторая же сломала шею. Режиссер сетовал на свою судьбу и невезение с бабами. За кулисами его ждала новая кандидатка на яркие софиты и успех.

***

Жизнь шумного города продолжалась. На следующий день фигурка медсестры привлечет внимание русской покупательницы. Она долго будет выбирать между актрисой и медсестрой. Затем аккуратно снимет с полки медсестру, на ломаном испанском попросит упаковать и, не торгуясь, оплатит чек.

Салана возвратится в свой домик на окраине города. В нем нет даже света. Только свечи и керосиновая лампа освещают единственную комнатку.

Она любит допоздна сидеть и смотреть в окно на мириады огней неспящего Мехико. Она слышит голоса, споры, мысли этой громады. Сортирует и раскладывает доносящиеся до нее мечты и помыслы. «Хорошее, хорошее и это хорошее. Фу, такое пресное хорошее, карамель что ли? И тебя к ним. Стоп! По-моему, то, что нужно», – ноздри Саланы со свистом всасывают привычный тухлый запах, она прикрывает правый глаз. «Пахнет, пахнет. Ко мне, сюда!» Салана подзывает запахи зависти и ненависти, ее ноздри как надутые паруса. Она замирает на минуту и пристально смотрит в ту сторону, откуда ветер принес новую работу. «От ведьмы ничего не скроешь сеньора. Не лей дорогие духи на свою черную суть, все равно дурно пахнешь.»

Наступило утро и солнце быстро раскалило дорогу. Дышать тяжело, но нужно идти. Салана перекидывает через плечо звенящую колокольчиками торбу, ей нужно поспешать, ее ждут новые сделки.

Глава 2.

Салана.

В те дальние времена в его мир пришли другие люди, облачённые в чёрные ткани, подпоясанные белыми веревками. Среди них не было женщин. «Странно, где их бабы? Выгнали их, или все кучей померли?» – размышлял Машимон.

В руках новые люди держали деревянные кресты, созывали собрания и пели протяжно. Сперва колдуну чужаки показались забавными. Но после ему было не до улыбок, потому что эти смешные человечки принесли его народу другого Бога, а его самого потребовали сжечь. Машимон знал, что он бессмертен, но превратиться в ветер и огонь ему вовсе не хотелось.

Его слуги запаниковали, ведь времени почти не оставалось на принятие правильного решения. Тогда пришёл на помощь престарелый служка-индеец, шмыгающий носом. Он-то понимал, что без Господина всем придётся несладко. Новый Бог пока был «непроверен», а Машимон был их Отцом. Он решал и помогал во многих делах. Да и гнев Машимона был страшен, ведь когда дух колдуна перейдет в ветер и огонь, не избежать большой беды тому племени, которое не защитило его, Бога-отца. Он всех сожжет и развеет по джунглям.

Сейчас люди в черных одеждах забирали не только веру, но язык и обычаи, а это было очень плохо, очень. Они уже сожгли все кодексы майя, встречались племена, которые утеряли свой язык и забросили пирамиды. Большая их часть лишилась своих вождей и шаманов. Люди стали болеть и вымирать от заразы, что слезла с железных одежд конкистадоров.

В голову верткого не по годам индейца пришла мысль: а пусть Машимон будет Иудой, тринадцатым другом нового Бога. Плохим другом. Служка любил слушать истории, и тогда один из монахов поведал ему, что их Бог был предан своим другом.

От такого поворота дух захватило и у Машимона. Но и это было не все. В Страстную пятницу прислуга колдуна должна была пронести его по улицам городка, а после – повесить.

Машимон захохотал.

В голове служки заскрежетал голос колдуна: «Меня повесить? Вы что, тараканы, совсем сбрендили? Ну повесите вы меня, сыновья мокриц. А что потом делать будете? Так и буду я висеть?» – чеканил Машимон в голове испуганного индейца.

– О, мой Господин, прости! – спешил с ответом он, – ты не будешь висеть ни часа. Мы тебя оживим. Ты станешь снова живой, как новый Бог Иисус!

Машимону стало так смешно, что он начал раскачиваться из стороны в сторону, пока не накренился так сильно, что с него слетели все праздничные ленты, повязанные вокруг коротенькой шеи. Затем его тело громко брякнулось о земляной пол и продолжило раскачиваться. Вокруг него бегал служка и в панике взмахивал руками. Он схватил деревянное тело Бога и поставил на место.

Машимон резко оборвал свой смех и с удивлением вперил маленькие глазки-угольки в человека.

–А ты умнее чем твой отец, и дед, и даже прадед. Еще те были тупни. Хорошо. Давай. Поиграем. Праздник. Виселица. Раз, два, три – и я новый Бог! – перечислял Машимон действия и события как детскую считалку.

Спустя несколько дней группа индейцев пришла к аббату, который и требовал уничтожения этого деревянного приспешника дьявола. Переводчиком выступил все тот же служка. Он первым освоил новый язык, и даже мог прочесть пару молитв на латыни.

Предложение индейцев сделать из Машимона сначала Иуду, а затем Иосифа аббата не впечатлило. Он почувствовал подвох и тут же принялся резко отчитывать мявшихся индейцев.

– Церковь Христа велит вам сжечь идола. Иначе гореть всем вам и вашим детям, и внукам в гиене огненной! О, Дева Мария, что они надумали! Вы глупцы, не знаете, что есть Святая Инквизиция, она-то защитит нашу веру от таких как вы! – визжал аббат, и его лицо при этом стало красным, как закат над джунглями.

Зашептали, загудели индейцы. Визг человечка в черной ткани им не понравился. Кто-то покрепче перехватил копье, и этот угрожающий жест не прошел мимо взгляда священника.

– Мы не будем его сжигать, – тихо и четко произнёс служка, – он сперва умрет, как предатель Иуда. Потом твой Новый и Великий Бог даст ему новую жизнь. Ведь ты сам нам говорил, что он всех простит, и всем даст еще жизни. Разве Машимон не заслуживает второй жизни? Он же тоже великий! – уже перешел на тон выше служка. Индейцы слушали его молча, не понимая ни слова.