Пять строф 21 века

осока крепкая видна,

и гальки белые, сухие.

Вагон стоит. Окно в природу

открыто иве у реки.

Эх, подойти, нырнуть бы в воду.

И мотыльки. И мотыльки.

Еще немного. Путь неблизкий

через леса, поля, мосты.

И небосвод повсюду низкий

всегда один, под ним листы

природы дикой и домашней.

Платки в корзинах на еде.

Соленый плеск воды в Сиваше.

Наедине. Наедине.

Одна с собой, окном и ручкой

спокойно еду, налегке.

Еще чуть – чуть надену брючки,

И с сумкой выйду на руке.

Медузы

Пронзительны лучи жары,

они впиваются мне в кожу,

и обжигают изнутри,

и превращают мысли в прозу.

Горит загар на коже красный,

и кожа пышет от жары,

но все равно песок здесь влажный,

и дети лепят с них шары.

И море разное такое,

с утра все смотрится до дна,

а позже забурлит волною,

медуза выплывет одна.

Она, как шар односторонний,

или как купол киселя,

и щупальца ее просторно

шевелят воду бытия.

Иду на берег. Их все меньше.

Не любят берег кисели.

Залягу в воду, станет легче.

Ведь я сегодня на мели.

Бакланы

Воскресенье. День погожий.

Солнце. Море. И песок.

Ласточки у моря кружат

и летят под козырек.

Здесь их дом и птичий гомон.

Вновь бакланы над водой.

Они важные, их стоны

словно крик: "А ты постой!

не ходи за птичьей стаей,

остров птичий не волнуй"!

Вон и чайки в море тонут.

А, нет! Всплыли над волной.

А в воде одни медузы,

бело – синие круги,

и круглы как те арбузы,

но их щупальца долги.

Жгут они, не раня кожи,

а в руках как снежный ком.

Моря важные вельможи

охраняют лепет волн.

Лиман

Степной полуостров уткнулся в лиман,

там аист живет и фазан великан.

Тот аист стоит на столбе у дороги,

он видит, кто едет, его взгляды строги.

Так, что он заметил? Вдоль берега зелень.

Дома небольшие. И море, и мели.

Зимой людей мало, но больше весной.

А летом все едут сюда на постой.

Прельщает всех море чуть выше колена.

Для маленьких деток нет в море предела:

купайся, играй и лечись средь травы,

что в море растет, просто так для молвы.

Раздолье для маленьких деток, больших,

а отдых, загар здесь совсем за гроши,

что лучше не выдумать. Море без волн.

Июль наступил. Пляж людьми снова полн.

И как безграничны на море обзоры!

Медузы почистили воду, нет сора.

В душе очень пусто без добрых друзей,

как будто попала в чужой я музей.

Тревожный шорох

Тревожно шуршала листва по утрам,

идти в лесу жутко, ужасно.

Какой-то помятый мужик в лес удрал,

и взгляд его в спину ужалил.

Иду осторожно, потом вдруг побегу.

Куда, от кого? Шорох листьев.

Мужик прошел быстро, сверкнул, ни гу-гу.

И трески ветвей, словно выстрел.

Ой, страх пробежал. Я вдруг встала. Стою.

Смотрю на него. Он проходит.

И липа сверкнула листвой. Я молю,

а там за листвой солнце всходит.

Он сам вздрогнул быстро, как листья осин,

а я замерла, словно липа.

Стоим среди елей, огромных верзил,

а взгляд его яростный слепит?

Он вдруг пошатнулся и быстро пошел,

а я побрела, где люднее.

В лесу одиночество – шорохов шок,

здесь ходят одни, кто беднее.

Листочки амура

В день весенний ты волшебный,

обновленный, славный май.

В сердце сотканы свершения,

ты меня не забывай.

Я тебя в лучах весенних,

не забуду, так и знай!

Ты прекрасен как Есенин,

в строчках, милый, прилетай!

И любовь, как почки листьев,

тихо, медленно вспорхнет.

Ты немного странный мистик.

Чувство, чувствуешь, идет?

Оно медленно волною

в сердце томное взойдет,

я уже живу тобою,

меня ветрами ведет,

к той одной прекрасной цели,

где ты рядом, где со мной.

Вон амур листочком целит,

любовь сердцем тихо спой....

Рысь и Мурка

«Космические дали,

космическая высь,

там люди не витали?» -

спросила тихо Рысь.

«Какие уж там люди,

скажи, что муравьи,

они бы не летали,

так пели соловьи», -

сказала тихо Мурка,

лизнув свой ноготок.

В нее летела куртка,

и с нитками клубок.

«Вы кошки разболтались,

сбежали с чердака.

Коль Рысью ты назвалась,

так и сиди пока», -

сказала Степанида,

она несла носок.

Клубок весь раскатился,

увяз в нем коготок.