Пять веселых повестей

–  Болит?
– участливо спросил я.

–  Болит не болит, а… как бы это объяснить тебе?' Ну, ты вот чувствуешь, что у тебя здесь, с левой стороны, есть сердце?

–  Нет!
– решительно ответил я, потому что действительно никогда этого не чувствовал.

–  А я вот всё время его ощущаю… И не в переносном, а в самом что ни на есть буквальном смысле слова. И такое оно у меня тяжёлое, что даже дышать трудно. Так что я уж прогуляюсь: авось полегчает немного.

Андрей Никитич зашагал к городу, а мы начали рассаживаться. Саша предложил, чтобы я, как гость, сел в коляску, а Липучка забралась ко мне на колени и держала в руках мой чемоданчик. Но Липучка отказалась.

–  Ой, что ты, Саша!..
– как-то смущённо воскликнула она.
– Он же меня не удержит: я - тяжёлая!

–  Стесняется, - шепнул мне Саша. И в самое ухо добавил: - Она влюблена в тебя!

–  Что-о?!

Я с интересом, будто на какую-то совершенно незнакомую девчонку, взглянул на Липучку, которая смело забралась на неудобное металлическое сиденье, приделанное к задней раме.

–  Ноги в спицах запутаются, - сказал Саша.

–  Вот ещё! Я - привычная…

–  Ну, смотри!

Я опустился в глубину коляски, мопед застрекотал, - и мы поехали.

То, что Липучка, оказывается, была в меня влюблена, как-то очень странно на меня подействовало. Я вдруг заметил, что у меня худые руки, без малейших признаков мускулов («Лапша!» - как говорил папа), и накинул на плечи курточку, хотя было очень тепло. Помимо воли я стал следить за своим собственным голосом, - и Саша даже удивлённо спросил: «У тебя насморк, что ли?» Я неожиданно вспомнил о том, что фотограф, снимавший меня как-то в фотоателье вместе с мамой и папой, сказал: «Тебя лучше брать в профиль!» И я старался теперь поворачиваться к Липучке профилем, который, наверное, был у меня красивее, чем всё лицо целиком.

Я знал, что вот сейчас мы обогнём берёзовую рощу - и сразу увидим Белогорск… И мы его в самом деле увидели, - и мне снова показалось, что городок взбежал на высокий зелёный холм, но некоторые домики не добежали до вершины и остановились на полпути, на склоне, чтобы немножко передохнуть. И ещё я увидел большой зелёный щит на краю дороги, которого не было в прошлом году. Он был разрисован зелёной краской, и на этом фоне, словно на густой, сочной траве, большими красными буквами было написано: «Товарищ! Ты въезжаешь в город, который борется за звание города высокой культуры!»

Саша торжественно ткнул пальцем в этот плакат:

–  Вот для чего мы тебя вызвали! Понятно? Потому что мы тоже боремся… И ты будешь бороться. Будешь?

–  Буду!
– ответил я.

Липучка так радостно заёрзала на своём неудобном металлическом сиденье, что ноги её замелькали где-то возле самых спиц.

–  Осторожно!
– предупредил я Липучку, стараясь, чтобы голос мой при этом звучал не взволнованно и заботливо, а строго и покровительственно.

Я вообще решил, что буду теперь вести себя с Липучкой не так просто, как в прошлом году. И что при первом же удобном случае обязательно объясню ей (как это сделал Евгений Онегин в опере, которую я смотрел по телевизору), что люблю её всего-навсего «любовью брата», то есть так же, как Саша, который и в самом деле был её двоюродным братом.

–  Мы тебя тоже примем в совет… Если заслужишь!
– сказал или, вернее, крикнул Саша, потому что мы все не разговаривали, а кричали, чтобы заглушить стрекотание мопеда.

–  А вы чем заслужили?

–  Делами!
– крикнул Саша.

–  Какими?

–  Очень важными!

–  Ты расскажи ему, как у нас всё началось, - вмешалась Липучка.

«Заботится! Хочет, чтобы я обо всём узнал по порядку, с самого начала!..

– От этих мыслей мне почему-то стало очень приятно.
– А хорошо, когда тебя любят!» - подумал я.

–  Всё началось с велосипеда! Вот с этого самого!
– крикнул Саша.

–  То есть с мопеда?

–  Нет, он ещё тогда был велосипедом. Это уж мы потом его сами в мопед переделали и коляску приспособили… Его Андрей Никитич своему племяннику подарил. Как совсем сюда переехал, так и подарил: врачи-то ему самому кататься запретили. Понятно?

–  Понятно. А разве у него тут есть племянник?

–  Есть! Кешка-Головастик… Только ты его в прошлом году не видел: он в поход с ребятами уходил.

–  Головастик?

–  Прозвище такое. У него голова большая, лобастая, и всё время из неё всякие идеи наружу выскакивают. Кешка за один час столько всего напридумать может, что тебе и за год не придумать!

–  А тебе?

–  И мне тоже…

Мне почему-то было неприятно, что Саша в присутствии Липучки нахваливает какого-то незнакомого мне Головастика.

–  Противное прозвище! Головастик!
– прокричал я, заглушая стрекотание мопеда.
– Лягушечье какое-то..

–  Ой, Шура, ты не прав!
– снова вмешалась Липучка.
– Это же от слова «голова» происходит, а голова - самое главное в человеке!

–  Главное - это сердце!
– неожиданно для самого себя возразил я.
– Душа должна быть у человека!..

Эти мои слова произвели на Липучку большое впечатление, - она замолчала и даже перестала ёрзать на своём неудобном сиденье. А Саша продолжал:

–  Всем на этом новеньком велосипеде покататься хотелось! Мы даже расписание завели: кто за кем катается. И Кешка-Головастик тогда придумал… «Давайте, говорит, детский общественный транспорт создадим! Общий гараж устроим, свезём туда все велосипеды: и двухколёсные, и трёхколёсные, - и самокаты тоже, и педальные автомобили… И все будем пользоваться поровну!» Так мы и сделали! У нас старый сарай был, в котором раньше дрова хранились, - мы его подремонтировали и в гараж превратили. Понятно?

–  Это здорово!..

Мне было не очень удобно слушать Сашу, потому что стрекотал мопед, посвистывал ветерок и я всё время сидел «в профиль», не поворачивая головы. И всё-таки я не пропускал мимо ушей или, вернее сказать, мимо своего левого уха, находившегося по соседству с Сашей, ни одного слова. А Саша, который всегда был таким сдержанным и немногословным, тут вдруг никак не мог остановиться - всё продолжал рассказывать:

–  Много разных названий для гаража перебрали: «Пионертранссарай», «Садись - и катись!», «Наши общие колёса!» Вот на этих самых колёсах и остановились. Теперь на всех наших самокатах, велосипедах и мопедах прямо так и написано: «Наши общие колёса!» Ну, как они везут, «общие колёсики»?

–  Хорошо-о!

–  То-то!.. Нас за это самое дело и в совет приняли. Ты думаешь, мы только катаемся? Как бы не так! Мы и пассажиров, когда надо, со станции перевозим. Для этого самого и коляски приделали. Понятно?

–  И всё у нас началось с велосипеда!
– гордо и радостно подтвердила Липучка.

–  А что ещё впереди будет!
– прокричал Саша. Но что именно «будет впереди», я на этот раз узнать не успел, потому что «общие колёса» вкатили нас в Белогорск.