Пятая Космическая

– У нас тоже негусто, мистер Даймонд. Хотя, если быть объективным, удар по Лидии действительно уравнял шансы, мы снова зависли в состоянии неустойчивого паритета.

– Но Френо этого не знает?

– Пока нет.

– Вот и хорошо. Пусть думает, что вы по-прежнему на краю пропасти. А вы, Дюссон, приступайте к операции «Миротворец». Переводите управление войсками только на себя и начинайте подготовку к мирным переговорам. Примерный план действий я уже сбросил вам в личный комп.

– Для этого мне нужно подготовить почву. Нужны факты развала в войсках, подтверждение неспособности главкома управлять армией, доказательства его безумия, наконец. Это все не так-то просто сверстать. К тому же «русско-японские» армии находятся под влиянием «Возрождения», а оно зациклено на выполнении воинского долга. Они могут открыть Френо глаза и тем самым сорвать всю операцию. Президент у нас слюнтяй, но армия его не бросит, и это главная проблема.

– Значит, дискредитируйте ту часть армии, на которую он мог бы опереться, а всем остальным, а заодно и мировой общественности покажите на убедительном примере, что Френо сошел с ума.

– Это я сделаю. – Маршал задумчиво кивнул. – Но как мне убедить «все остальные» армии сдать Землю без боя? Ведь на самом деле войска Альянса не блокировали метрополию, как думает Френо. Мы можем свободно перемещаться по Солнечной, совершать маневры и фланговые обходы... драться мы можем, если короче. Капитуляция в такой оперативной обстановке будет выглядеть абсурдно.

– Зачем же сдавать? Заключение мира, как того требует план операции, вовсе не подразумевает сдачу Земли. Собирайте войска вокруг Луны, чтобы удобнее было их разоружить и загнать технику в ангары главной базы ваших вооруженных сил. Решайте задачи первого этапа, а затем открыто заявите о готовности идти на компромисс. Кент сразу же пойдет вам навстречу, я об этом позабочусь.

– Интересно узнать, как?

– Уж простите, маршал, но это мой маленький секрет.

– Понимаю. Пригрозите лишить сладкого?

– Вроде того, – усмехнулся Даймонд.

– Черт вас возьми, Даймонд, – Дюссон тяжело вздохнул. – Я стану предателем собственной армии!

– Армия Федерации будет распущена. Да и вы станете главой Союза, гражданским человеком. Мнение общественности для вас будет важнее мнения нынешнего окружения, которое, давайте признаемся, Дюссон, вас не очень-то любит.

– Это все потому, что я презираю их лицемерные игры в честь и верность и не вижу в упор все эти «дворянские клубы» и офицерские собрания. – Дюссон презрительно скривился. – Нашли, где высаживать свои благородные цветочки – на бруствере! Солдат – это машина для убийства, винтик в механизме войны, а не щеголь в белом кителе. Меньше всего ему нужны галантные манеры и умение танцевать, а больше всего – меткость и хороший удар с правой. Все эти «дворяне» потому и не дерутся, как положено настоящим солдатам, что слишком много думают о благородстве, боевом братстве и всяких там принципах чести. Чтобы побеждать, надо выполнять приказы, а не думать! Черт! Ладно... какие гарантии?

– Чек «Галакси тревел» на сто миллионов подойдет? – Даймонд положил на стол пластиковую карточку.

– И столько же после заключения мирного договора, – потребовал Дюссон, сгребая карточку со стола.

– Идет.

– Хорошо, мистер Даймонд. Считайте, что мы все обсудили.

– Отлично. – Гость поставил пустой бокал и откланялся. – Как говорят в ваших войсках, ни пуха ни пера, господин маршал.

– К черту вас с этими русскими заклинаниями, мистер Даймонд, – Дюссон поморщился и махнул рукой. – К черту!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ВОЗРОЖДЕНИЕ

1. Июль 2290 г., космобаза «Альфа» – Луна.

Когда-то давно, если смотреть с Земли, естественный спутник выглядел холодным серебристым блином. Преображенский не раз видел древние фотографии. Сходство с бабушкиными кулинарными шедеврами было почти полным, особенно на пожелтевших страницах бумажного учебника астрономии. А вот современную Луну с тем желтоватым «блином» на картинке связывали только названия районов: Море Спокойствия, соседствующее с Морем Кризисов – полностью застроенные научными центрами, Океан Бурь – жилой район, граничащий с Карпатским деловым кварталом с одной стороны и промышленной базой в Море Влажности с другой. И так далее. Все объекты прятались под куполами и под условным небесным сводом тонкой искусственной атмосферы – переделывать Луну на манер спутников Юпитера не стали. Почему – Павел как-то не задумывался. Не стали, значит, были причины. Ученым виднее. Неудобно, конечно, без полноценной атмосферы, вся жизнь под стеклом, но и без доработки светлая сторона Луны выглядела удивительно красивой. Из «блина» она превратилась в сверкающий бронестеклом, прозрачным пластиком и слюдяными лужицами солнечных электростанций дворец Снежной Королевы. Сходство дополняли редкие, плывущие в тонкой, разряженной атмосфере белые облачка. Холодная красота крайнего севера, да и только.

А вот у ночной стороны Селены шарм был иной, схожий с полночным очарованием крупного мегаполиса: цепочки и россыпи цветных огней, светящиеся пятна космодромов и паутина лазерной разметки над военными базами. Павел вдруг сделал для себя небольшое открытие. Именно военные базы были причиной, по которой Луна так и не обзавелась нормальной атмосферой, гравитационными нагнетателями по всей площади и прочими атрибутами обитаемого мира. Военным кораблям было удобнее взлетать именно с космодромов, где машины не создали нормальной для человека силы тяжести, сквозь атмосферу практически не создающую помех для любых маневров. Именно так. Ведь баз на Луне было больше, чем где бы то ни было. Фактически вся темная сторона была единой базой Армии Земной Федерации, со штабом в Море Москвы.

Первая ударная на этой гигантской базе обычно занимала отдельный казарменный комплекс в кратере Гагарин, но на этот раз корабли Многоцелевого флота висели на траверзе Циолковского. Атакующие флоты вместе с базовой платформой дрейфовали и вовсе на приличном удалении от Луны. Изменение незначительное, но все равно настораживающее. А еще настораживал тот факт, что корабли Пятой бригады на подходе встречал не только «лунный гнус», но и пять крейсеров Армии Обороны Земли – специальной армии, выполняющей помимо охранных задач еще и функции военной полиции.

Преображенский молча взглянул на Гордеева. Офицеры стояли на мостике «Урана», наблюдая, как приближается дрейфующая в трехстах километрах от Луны базовая платформа «Альфа».

– Далековато зависли, – наконец проронил генерал, теребя коммуникатор на запястье. – Вяземский, что там с проводкой?

– Штаб дал добро на стыковку с «Альфой». Гагарин закрыт.

– Что, даже раненых нельзя отправить?

– Так точно. Приказано стыковаться и переходить на платформу. Всем. Экипажам в том числе.

– Не понял, а вахты?

– Я тоже об этом спросил. Сказали – пришлют временные.

– Кажется, я знаю, «чьи шаги на лестнице», – пробормотал Павел. – Это нас арестовывать идут.

– Что? – не расслышал Гордеев.

– АОЗы, ваша светлость, это не эскорт, а конвой, – расшифровал Преображенский. – Похоже, Петр Вадимович прав, Дюссон решил предъявить нам дезертирство.

– Пусть своим генералам такую ахинею предъявляет, – фыркнул Гордеев. – У нас все прикрыто. Вяземский, дай связь по лучу с Овчаренко.

– Запрещено, ваш свет. – Капитан первого ранга Вяземский поднялся на мостик. – Командир конвоя требует соблюдать полное радиомолчание.

– Вот скоты! – прошипел Гордеев. – Ну, ладно, я им устрою арест с конфискацией! На частоте опознавательного маяка можешь выйти?

– Да. – Вяземский кивнул. – Я уже все понял, сделаю.

– Ничего ты не понял. – Гордеев придержал его за плечо. – Пока никаких телодвижений. Просто оповести, чтобы все члены «Возрождения» были готовы к неприятностям. Нет, лучше – к решительным действиям. Сам оповести, лично.