Пятая волшебница

— Зачем вам еще одна волшебница, рожденная от моего семени? — спросил он вместо этого. — Вы уже имеете пятерых, которые нужны для «причастия кровью» и последующей «расплаты». Ничто не может помешать вам поработить весь мир, так что же вам неймется?

— Потому что теперь им не так нужна твоя дочь, — произнес хорошо знакомый голос из соседней клетки. — Теперь они хотят от тебя сына.

Тристан обернулся и увидел, что Виг уже пришел в себя. Что-то еще в нем изменилось, и очень сильно… Принц внимательно вгляделся в его лицо, пытаясь понять, в чем дело, и в конце концов до него дошел весь ужас происшедшего. «Глаза, — подумал он. — В глазах старого мага больше не светится дар. Он и в самом деле утратил свою силу!»

Фейли подплыла к клетке, в которую был заточен Виг.

— Я вижу, ты еще жив, старик, — холодно произнесла она. — Но не заблуждайся, это ненадолго. Только сначала расскажи мне, каково это — триста с лишним лет обладать магической силой, а потом превратиться в простого смертного?

Виг мучительно закашлялся. Когда он наконец отдышался, по его подбородку бежала струйка крови. Волшебница удовлетворенно улыбнулась.

— В последний раз, когда мы с тобой виделись, я тоже плевала кровью. Помнишь? Тебе следовало убить нас, когда мы оказались в твоих руках, маг. Я еще тогда говорила тебе, что верность нелепым клятвам не доведет вас до добра. Осталось прикончить тебя, и все мои предсказания сбудутся.

— Объясни ему, зачем вам понадобился мальчик его крови, — едва дыша и с усилием выговаривая каждое слово, произнес Виг.

Неожиданно Фейли просунула руку сквозь прутья решетки и погладила старика по морщинистому лицу, стирая с него кровь. Зрелище, которое Тристан сейчас наблюдал, вызывало у него отвращение. Прикосновение волшебницы не было жестом дружеского расположения или любви. Нет, оно вызывало в памяти образ играющей с мышью кошки, готовой в любой момент разорвать свою добычу на части.

— У нас с тобой так много общих воспоминаний, — вздохнула первая госпожа Шабаша. — Ради них я исполню твою просьбу. Да и сам Избранный заслуживает этого, поскольку ему отведена очень важная роль. — Мерцая карими глазами, она посмотрела на принца. — Твое семя оплодотворит одну из нас, и плодом этого слияния станет твой сын. Мы вырастим его и воспитаем так, что он не станет оказывать нам сопротивления, как это делал его отец. Да что там — он будет поклоняться нам и с радостью выполнять все, что мы потребуем, никакие «фантомные страдания» для этого не понадобятся. Мы все Сакку, Вона, Забарра, да и я сама — станем беременеть от него столько, сколько захотим, но в живых будем оставлять только девочек. В полном нашем распоряжении окажутся кровь и семя самого высокого качества, даже выше, чем у тебя, потому что и то и другое будет отдано нам добровольно. Только представь себе! Раса женщин, обученных магии, действующая как единое целое. — Казалось, эта мысль приводит Фейли в восторженное исступление.

— На протяжении трехсот с лишним лет я думала, что «причастие» и «расплата» станут венцом наших достижений, — продолжала она. Однако сейчас, Избранный, ты сам пришел ко мне, сам даешь мне возможность превзойти даже самые смелые мои надежды. — Волшебница, казалось, дрожит от возбуждения.

«Виг и Феган совершенно правы, — подумал Тристан. — Она безумна».

— Но это еще не все, Избранный, — прошептала первая госпожа Шабаша так тихо, что только он мог ее услышать. — Твой сын будет спариваться и с Шайлихой. Мужчина и женщина чистейшей «одаренной» крови; представляешь, кто может родиться от их союза?

— Рот Фейли приоткрылся, дыхание стало прерывистым, на лбу выступили капли пота. — Этот ребенок не будет похож ни на кого в мире. Сверхсущество! Обученное магии, защищенное «чарами времени» и преданное только мне. Вместе с ним мы будем править расой женщин с «одаренной» кровью.

Принц застыл, не в силах вымолвить ни слова. «Она и в самом деле собирается сделать все это, — возопил голос в его сознании. — Теперь ей мало просто завладеть всем миром. И именно я, добровольно или насильно, дам ей средства к осуществлению этого кошмарного замысла…» В полном отчаянии он понурил голову.

— Ты кое-чего не учитываешь, первая госпожа Шабаша, — снова заговорил старый маг, и на этот раз голос у него звучал тверже. — Твой план, конечно, неплох, если можно так выразиться, но у природы свои законы. Соитие Шайлихи и сына Тристана — это кровосмешение, и только Вечность знает, какой оно даст результат. Вряд ли у тебя получится сверхсущество. Скорее, это будет сверхгнусный урод. Да, он наверняка станет обладать невероятным могуществом, но еще неизвестно, удастся ли вам управлять им.

Фейли с улыбкой посмотрела на мага и повернулась к остальным волшебницам и Клюге.

— Я же говорила вам, что старик ничего не поймет, — с каким-то удовлетворением заявила она и снова перевела взгляд на Вига. — По-твоему, я не учитывала такую возможность? Наверно, имеет смысл слегка просветить тебя, преподать бывшему Верховному магу урок нашего искусства. — Волшебница сделала жест в сторону капитана. — Откуда, по-твоему, взялись Фавориты?

— Возьму на себя смелость предположить, что они — обитатели Пазалона, которых вы поработили, как и всех остальных.

— Очень уж ты любишь «брать на себя смелость», Виг, с иронией ответила Фейли. — Однако на этот раз ты попал пальцем в небо. До того как мы появились здесь, Фаворитов не существовало. Это я вывела их, и без серьезного применения магии тут не обошлось. Пришлось не мало потрудиться, но в конце концов мои старания увенчались успехом. Я сделала так, что они размножаются, спариваясь между собой… — Она помолчала, с удовольствием наблюдая, как по лицу старого мага разлилось выражение ужаса.

— Да, ты все правильно понял, — злорадно произнесла волшебница. — Я использовала заклятие, сводящее на нет отрицательные последствия кровосмешения, и теперь мои Фавориты могут совокупляться со своими братьями и сестрами, и на детях это никак не отражается. Галлиполаи — всего лишь отклонение, и большинство из них к двадцати пяти годам становятся такими же, как все. То же самое заклинание я применю к Шайлихе и сыну Тристана, чтобы они произвели на свет того, кто мне нужен!

— Процесс этот, конечно, непростой, — продолжала она. — Несмотря на все свои знания и таланты, я допускала ошибки. По правде говоря, у Фаворитов есть не совсем удачные предшественники, или, если предпочитаешь, предки, но я нежно люблю эти «огрехи», точно собственных детей. Многие из них живы до сих пор и находятся здесь.

С этими словами первая госпожа Шабаша подняла руку, и в мраморном полу между двумя вершинами выложенного на нем Пентангля открылся проем.

— Сделайте одолжение, дети мои, порадуйте нас своим присутствием, — нежно проворковала Фейли. — Проснитесь же, лентяи! Уверена, здесь вы увидите тех, с кем уже встречались раньше.

Совершенно пораженный, принц наблюдал, как из проема выбирается первая ужасная тварь.

Виктар.

Поначалу создалось впечатление — совершенно невероятное, — что это тот самый, которого Тристан убил во дворе перед королевским дворцом в Таммерланде. «Это невозможно, — подумал он. — Я ведь не только убил его, но и обезглавил, а голову насадил на кол. Правда, Наташа что-то говорила о том, что виктар остался в живых…» И чем дольше принц вглядывался в чудовище, тем больше проникался уверенностью, что это тот самый и есть, хотя вслед за первым из подземелья выползли и другие зеленые чешуйчатые создания, с выступающими над плечами и кажущимися бесполезными крыльями. Короткие, заканчивающиеся острыми когтями передние лапы тянулись к пленниками, как будто твари жаждали немедля вцепиться в них. Из пастей чудовищ стекала зеленоватая слизь.

Грудь вылезшего первым виктара пересекал свежий шрам — явно оставленный ножом Тристана, — а второй опоясывал шею там, куда пришелся удар дреггана.

Выходит, говоря о предках Фаворитов, первая госпожа Шабаша имела в виду виктаров? Если не считать крыльев, между виктарами и капитаном Клюге было мало сходства. «И все-таки, как он уцелел?»

— Я только сейчас понял, каким образом виктар остался жив, хотя мне не доставит особого удовольствия объяснять тебе это, — сказал Виг, как будто прочтя мысли принца. — Боюсь, это явилось следствием еще одной моей ошибки. — С выражением вины во взгляде он посмотрел на Тристана и очнувшегося к этому времени карлика.