Пятая волшебница

На всех женщинах были роскошные черные платья, украшенные вышитым на груди золотым знаком Пентангля. Взгляд Тристана обратился к Шайлихе; он смотрел на нее со смешанным чувством любви и ненависти. Любви к той, какой она была раньше; ненависти к женщине — нет, чудовищу! — которым она стала. Потом принц посмотрел на Сакку, и дыхание у него перехватило.

Зажатый в своей клетке, Тристан не мог оторвать взгляда от волшебницы, зачавшей от него ребенка всего несколько часов назад. Черное платье свободного покроя, такого же, как у Шайлихи, обтягивало ее сильно выступающий живот. Будь Сакку обычной женщиной, можно было бы предположить, что она на седьмом или восьмом месяце беременности. Но ведь на самом деле прошло совсем мало времени! Это состояние было чрезвычайно к лицу волшебнице. Мысль о том, что она родит его дитя, причиняла принцу неизмеримые страдания. «Мой первенец, зачатый в результате надругательства надо мной», — пронеслось в его сознании.

— Твоя кровь, Избранный, продолжает преподносить нам сюрпризы, — с торжеством в голосе произнесла вторая госпожа Шабаша. — Дитя растет в моей утробе даже быстрее, чем я предполагала. Самое позднее — завтра утром у нас родится сын. Только представь — первенец Избранного появится на свет в день «расплаты». Весьма своевременно, не правда ли? Правда, ты никогда не увидишь его, как и всех остальных своих детей, которых мы будем рожать от тебя.

«Мой сын, мое дитя, выношенное этой тварью… — Тристан с трудом сдерживал подступающие к горлу слезы. — А я все еще не понимаю, о чем пытался сказать мне Виг. Иногда даже незначительное усилие может сдвинуть гору… И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться дотянуться до нее. Что это означает? — Он вспомнил об оловянной ладанке, которую маг носил на груди под серым одеянием. — Для чего она нужна? Как мне узнать это?»

Фейли поднялась и плавно заскользила над полом к клетке Вига, край ее платья слегка волновался от движения встречного воздуха. Глаза первой госпожи Шабаша более чем когда-либо сверкали безумием.

«Триста лет, — подумал принц. — Триста лет она дожидалась этого дня!»

— Ну, старик, вот и замыкается круг, — произнесла она, вплотную приблизившись к магу. — Среди нас есть те, кто считал, что тебя следует убить до наступления этого знаменательного дня, поскольку ты все еще представляешь опасность. Я одна знаю, что от твоего могущества не осталось и следа. Отрадное зрелище! Именно такими я хотела видеть всех мужчин с «одаренной» кровью еще тогда, во время Войны с волшебницами, как вы ее называете. — Фейли помолчала, пристально вглядываясь в его глаза. Я оставила тебя в живых, чтобы ты собственными глазами убедился, что все твои попытки помешать моему великому свершению пошли прахом. А потом, когда все будет закончено, мы сделаем так, как посоветовала пятая волшебница — превратим тебя в охотника за кровью и вы пустим в Евтракии.

Виг прижал лицо к прутьям клетки.

— В последний раз обращаюсь к тебе, Фейли, — с силой произнес он. — Остановись! Твое знание магии в лучшем случае отрывочно, и закончатся твои безумные деяния тем, что прахом пойдет весь мир. Мы знакомы целую вечность, и я никогда не лгал тебе. Не лгу и сейчас. Это мое последнее предупреждение! Останови это безумие, или все мы погибнем.

— Ну конечно! — с издевкой воскликнула первая госпожа Шабаша. — Маг делает последнее предупреждение. Глупая традиция, введенная этими жалкими невеждами, членами Синклита. Подумать только, какое благородство — все эти ваши клятвы! Как там у вас говорится? «Клянусь поднимать руку на человеческую жизнь только в целях самозащиты и лишь после того, как предупрежу противника». Пока принц валялся без сознания, он не раз бормотал себе под нос эту ерунду. Неужели ты всерьез рассчитываешь, что я приму во внимание твои слова?

— Нет, Виг, ты этого не дождешься. Я ждала и страдала так долго, что подобными фокусами меня не остановить. Помнишь? Триста двадцать семь лет назад, на палубе галеона, я сказала, что ваши клятвы доведут вас до погибели. Так оно и случилось. — Волшебница перевела взгляд на Тристана. — Все эти ваши разговоры обиняками — пустая трата времени, потому что надежды старого глупца не имеют под собой никаких оснований. Он глубоко заблуждается, ничего изменить уже нельзя. Вскоре твой лишенный магической силы приятель будет превращен в охотника за кровью, а ты, как и твоя сестра, станешь одним из нас.

«Они все время подслушивали, о чем мы говорим», — понял принц. Его разум по-прежнему напряженно бился над разрешением загадки мага, и Тристан пытался понять, имеет ли какое-то значение тот факт, что волшебницы слышали их. «Но решение есть — должно быть! — и Виг знает его. Сколько уже раз я не относился с должным доверием к его словам и поплатился за это! Нет, теперь я не совершу такой ошибки».

Из раздумий его вывел голос первой госпожи Шабаша.

— Чтобы успокоить остальных сестер, я решила сделать старику маленький подарок.

Она повела рукой в сторону Вига, и маг тут же схватился за горло и открыл рот, но… не смог издать ни звука. Мгновение — и прутья клетки охватили его со всех сторон, сдавливая не только туловище, но и голову так, что старик оказался лишен возможности сделать какое-либо движение. Тем не менее его взгляд сверлил принца с выражением еще большей настойчивости, а губы безмолвно двигались, но того, что он хотел сказать, Тристан не понимал. Гелдон, трепеща от ужаса, переводил взгляд с мага на принца, и в его глазах стыла обреченность.

— Теперь твой приятель не может ни говорить, ни подать тебе знака хотя бы жестом, — высокомерно заявила Фейли. — Мне всегда нравились маги в таком состоянии. Дабы успокоить тебя, скажу, что сейчас он не испытывает боли и не утратил способности наблюдать за всем, что происходит вокруг. Если он надеялся тем или иным способом дать тебе указания во время «причастия», то теперь это исключено. — Она посмотрела на волшебниц, замерших у алтаря. — Ну что же, приступим.

Первая госпожа Шабаша скользнула к алтарю и точно в его центре поставила золотой бокал.

Тристан посмотрел на Вига, но тот ответил ему лишь тем же настойчивым, требовательным взглядом. «Думай же, думай, нерадивый глупец! — мысленно приказал себе принц. — Что старик пытался сказать мне?»

Он мысленно вернулся к той ночи, которую они провели у Фегана. Когда разговор зашел о «причастии», он объяснил, что каждая из пяти волшебниц прольет в бокал немного своей крови, его поставят в центре алтаря, точно под отверстием в потолке, и Фейли начнет ритуал. Снимет Камень с шеи и положит его в бокал…

Тристан бросил взгляд на старика, словно надеясь, что один вид Верховного мага поможет ему вспомнить слова Фегана. Волшебницы займут свои места на тронах, установленных на остриях Пентангля. Парагон, опущенный в их кровь, призовет свет с небес. Луч, ударив в Камень, многократно преломится, отражаясь от стенок бокала, и придаст дополнительную мощь находящейся в нем крови, и без того усиленной присутствием чистейшей крови Шайлихи.

Потом каждая волшебница по очереди отопьет из бокала, и «причастие кровью» свершится. За ним неизбежно последует «расплата».

Принц опустил голову, представив себе, что принесет с собой «расплата». «Порабощение мира. Превращение Вига в охотника за кровью. Шайлиха и ее дочь навсегда останутся с волшебницами. Я стану рабом Фейли. Используя мое семя, она создаст сверхсущество, полностью послушное ее воле. И все эти события вот-вот начнутся!»

Волшебницы встали перед алтарем, образовав тесный круг. Первая госпожа Шабаша произнесла что-то низким, гортанным голосом, на языке, которого Тристан не понимал.

Каждая из волшебниц протянула к ней правую руку ладонью вверх. Фейли прищурилась, устремив взгляд на руку Воны, и принц увидел, как на запястье рыжеволосой волшебницы появился небольшой надрез. Как только выступила кровь, Фейли подставила бокал. После чего повторила те же действия, но уже с Забаррой.