Пятая волшебница

По крайней мере на некоторые из своих вопросов он получил ответ немедленно.

Как только принц сделал первый шаг, что-то загремело, полыхнул яркий свет, и его отбросило футов на десять назад. Все тело пронизала резкая боль. Перевернувшись в воздухе, Тристан рухнул лицом вниз. Отбросив все еще зажатый в руке факел, он перевернулся на спину и медленно сел. Во рту возник отвратительный медный привкус; сплюнув, принц увидел, что слюна смешана с кровью. Он встал, тщательно вытер рот и сплюнул снова. Странно, сейчас никакой боли ни в теле, ни во рту уже не ощущалось.

Криво улыбнувшись, Тристан откинул со лба волосы и снова заглянул внутрь туннеля. Там все оставалось по-прежнему; только вот проникнуть в него ему почему-то не удалось. Внезапно в голову пришла одна идея.

Оглянувшись по сторонам, принц нашел камень размером примерно с кулак. Подойдя к отверстию в стене, он встал не прямо напротив него, а чуть-чуть наискосок, размахнулся и бросил камень в туннель.

Как только камень пересек невидимую грань, отделявшую туннель от пещеры, послышался громкий треск, и яркая вспышка на время ослепила Тристана. Отброшенный неведомой силой камень пролетел почти через всю пещеру и рассыпался на куски от удара.

«Интересно, а мне-то как посчастливилось уцелеть?» — пронеслось в сознании принца.

Теперь уж ему точно не хотелось здесь задерживаться.

Гася факелы один за другим, Тристан вернулся к каменным ступеням, в тусклом свете заходящего солнца поднялся наверх и выбрался наружу, с наслаждением вдохнув теплый вечерний воздух.

Заложить проем камнями оказалось делом куда более долгим, чем предполагалось. В конце концов, вспотев и перемазавшись с ног до головы, принц отошел на несколько шагов и оглядел плоды своих трудов. Внезапно что-то шевельнулось в дальнем уголке его памяти. Он непременно должен был что-то сделать, прежде чем уйти отсюда; однако Тристану никак не удавалось вспомнить, что именно. Еще с детства у него выработалась привычка в подобных случаях прибегать к проверенному способу: закрыть глаза и попытаться расслабиться. Тогда, как правило, потерянная мысль сама всплывала из глубин памяти. Так произошло и на этот раз.

Принц достал из колчана нож и расширил щель между только что уложенными камнями, чтобы сквозь нее могли пролететь бабочки. Потом пересек поляну, отвязал жеребца и ласково погладил его за ушами. Озорник тут же забил копытом.

— Ну да, меня не было слишком долго, — произнес Тристан с нежностью. — И прекрасно знаю, что ты страдаешь от жажды, — он провел рукой по густым, длинным волосам и бросил последний взгляд на каменную стену. — Я, кстати, тоже. Но здесь мы с тобой пить ничего не будем.

Принц легко вскочил в седло и углубился в лес. В тех местах, где он вытирал руки о штаны, были отчетливо заметны красные полосы. Можно представить, в какой ярости будут его домочадцы, когда он вернется во дворец. Однако тут нет его вины; Тристан вовсе не собирался отсутствовать так долго.

Нужно будет непременно побывать в этом месте еще раз до коронации. Что-то в глубине души подсказывало принцу, что он должен сделать это — причем как можно скорее. Подземная пещера со всеми своими загадками ужасно заинтересовала принца. И пока он не разберется, что к чему, не стоит никому, даже Вигу, рассказывать о своем удивительном открытии.

Внезапно в сознании всплыла цитата неизвестно откуда: «Оставляй только следы. Уноси только воспоминания».

Озорник бодро скакал к дому.

* * *

Виг, задумавшись, сидел на мягкой траве подле обрыва, скрестив ноги и закрыв глаза. Выводы, к которым он пришел, отнюдь не радовали старого мага. Слишком многое уже успело произойти, включая появление охотника за кровью. Создавалось впечатление, будто некоторые события начинают выходить из-под его контроля и, следовательно, из-под ведома короля Николаса и даже всего Синклита.

Маг сосредоточился на принце — тот сейчас был гораздо ближе — и вдруг почувствовал, что теперь ощущает Тристана совсем иначе. Это означало, что с принцем произошло нечто очень важное и он стал другим на очень значительном, глубинном уровне.

На вопрос о том, что именно могло случиться с Тристаном, существовал, в частности, один в высшей степени огорчительный ответ, если учесть все, что маг знал о тайнах, которые хранит в своей глубине Олений лес. Однако сознание Вига упорно отбрасывало этот возможный вариант. Отчасти из-за того, что он выглядел уж очень сложным и создавал слишком много проблем, а отчасти потому, что ради самого принца старику очень не хотелось верить в его осуществление.

«Осталось совсем немного, — размышлял он. — До коронации всего тридцать дней. Вечность, молю тебя, сделай так, чтобы я не обнаружил в мальчике никаких изменений».

Добравшись в поисках Тристана до этой поляны, маг и Шайлиха увидели расстеленное на земле одеяло. Чувствуя, что принц где-то совсем рядом, Виг принял решение дождаться его именно здесь. Его спутница так переволновалась и измучилась, что немедленно уснула под сенью деревьев, подложив под голову седло вместо подушки.

От не потерявших зоркости глаз старика не ускользнуло ничто — ни дуб, служивший Тристану мишенью, ни отломанная от его ствола, повисшая на полосках коры ветка, ни смятая трава в нескольких футах от обрыва.

Маг посмотрел на спящую женщину. Беременность не портила красоты принцессы. Она унаследовала от матери, королевы Морганы, длинные золотистые волосы и высокую, стройную фигуру. Однако карие глаза, чувственный рот и жизнерадостная натура ярко отражали ее индивидуальность. Старик печально покачал головой. Как мало Шайлиха и Тристан знали о своих скрытых задатках. Необходимость таить от близнецов секрет их предназначения просто разбивала сердце.

Он перевел взгляд на долину и Таммерланд, столицу королевства, на протяжении вот уже более трех веков бывшую его домом. Вид сверху открывался великолепный. Если именно сюда Тристан обычно удалялся во время своих одиноких прогулок, Виг мог его понять.

Ему в голову пришло странное сравнение, и он улыбнулся, покачивая головой. Между ним и этой страной, которую маг так любил, было много общего. И он, и страна стары. И оба они скрывают множество тайн, и оба находятся в относительной изоляции. Евтракия на востоке омывалась морем Шорохов — морем, которое никому еще не удалось пересечь. Сотни людей предпринимали такие попытки, но ни один не смог выйти в море на расстояние больше четырех дней пути и вернуться. Надо полагать, все они погибли. Море Шорохов щедро одаривало живущих на его берегах рыбаков, но им даже в голову не приходило пытаться пересечь его. Кстати, никто не понимал, почему оно называется морем Шорохов. Так уж повелось, вот и все. У самого Вига с этим таинственным морем тоже были связаны зловещие воспоминания… Он с трудом заставил себя выбросить их из головы.

На северной, западной и южной границах Евтракии тоже существовали непреодолимые препятствия. Охватывая королевство с запада, горный хребет Толенка в форме полукруга тянулся с северного побережья страны до южного; он считался непроходимым. Темно-серые, покрытые снегом зазубренные горные вершины уходили в небо с трех сторон Евтракии, кроме востока, где простиралось море. Горы были столь высоки и неприступны, что все, кто пытался преодолеть их, неизменно терпели неудачу. Этому способствовал также крайне разреженный воздух, которым не могли дышать даже маги, не говоря уж о простых людях.