Пятая женщина

— И еще общались в свободное время?

— Иногда. Но мы не были близкими подругами. Нам было весело вместе. Но не более того.

— Когда вы виделись с ней в последний раз?

— Мы расстались, когда она перестала работать официанткой. На этом наша дружба и кончилась.

Валландер понял, что она говорит правду. Ее настороженность тоже пропала.

— У Катарины в то время был кто-нибудь?

— Не знаю, — ответила она.

— Но раз вы вместе работали и к тому же общались, вы бы должны были знать об этом?

— Она никогда ни о ком не говорила.

— И вы никогда ее ни с кем не видели?

— Никогда.

— А подруги у нее были?

Маргарета Нюстедт подумала и назвала Валландеру три имени. Те, что Валландер уже знал.

— Больше никого?

— По крайней мере, мне об этом не известно.

— Вы когда-нибудь слышали имя Эужен Блумберг?

Она задумалась.

— Это не тот, кого убили?

— Да, он. Вы не помните, Катарина никогда о нем не говорила?

Она вдруг серьезно на него посмотрела.

— Это она сделала?

Валландер уцепился за ее вопрос.

— А вы думаете, она могла кого-нибудь убить?

— Нет. Катарина была очень спокойная.

Валландер не знал, как ему продолжать.

— Вы ездили между Мальмё и Стокгольмом, — сказал он. — У вас наверняка было много работы. Но тем не менее вы не могли не говорить друг с другом. Вы уверены, что она никогда не упоминала никакой другой подруги? Это очень важно.

Она действительно старалась припомнить.

— Нет, — сказала она наконец. — Ничего такого я не помню.

И тут Валландеру показалось, что она на секунду засомневалась. Она поняла, что он это заметил.

— Может быть, — сказала она. — Но я плохо помню.

— Что?

— Это случилось, должно быть, сразу перед тем, как она уволилась. Я неделю проболела гриппом.

— И что же случилось?

— Когда я вернулась, она очень изменилась.

Валландер был весь внимание. Бирк тоже понял, что происходит что-то важное.

— В каком смысле изменилась?

— Я не знаю, как объяснить. Она была то возбуждена, то подавлена. Ее как будто подменили.

— Постарайтесь описать ее состояние. Это может оказаться очень важно.

— Обычно, когда нам было нечего делать, мы сидели в маленькой кухне в вагоне-ресторане. Болтали и листали газеты. Но когда я вернулась, все изменилось.

— Что именно?

— Она уходила.

Валландер ждал продолжения. Но Маргарета Нюстедт молчала.

— Она выходила из вагона-ресторана? Но ведь из поезда она выйти не могла. А что она сама говорила?

— Она ничего не говорила.

— Но вы, наверно, спрашивали? Ведь она изменилась и перестала болтать с вами в свободное время?

— Наверно, я спрашивала. Я не помню. Но она ничего не отвечала. Просто уходила, и все.

— И это все время повторялось?

— Нет. В последнее время, перед тем, как уволиться, все изменилось. Она как будто ушла в себя.

— Она могла встретить кого-нибудь в поезде? Какого-нибудь пассажира, который все время ездил этим поездом? Все что вы рассказываете, очень странно.

— Я не знаю.

Больше у Валландера вопросов не было. Он посмотрел на Бирка, но и ему нечего было добавить.

Из гавани как раз выходил паром.

— Пока все, — сказал Валландер. — Позвоните мне, если вспомните еще что-то.

Он записал свое имя и телефон на листочке бумаги и протянул ей.

— Больше я ничего не помню, — сказала она и, встав, вышла.

— Кого Катарина встретила в поезде? — спросил Бирк. — Пассажира, постоянно разъезжающего между Мальмё и Стокгольмом? Но она же не работала все время на одном и том же поезде? Ерунда какая-то получается.

Валландер почти не слышал, что говорил Бирк. Ему в голову пришла одна мысль, и он боялся ее упустить. Это не мог быть пассажир. Следовательно, это был кто-то другой, кто находился в поезде по той же причине, что и она. Кто-то, кто там работал.

Валландер посмотрел на Бирка.

— Кто работает в поезде? — спросил он.

— Наверное, машинист.

— Еще.

— Кондукторы. Один или несколько. Или, как это называется, проводники.

Валландер кивнул. Он вспомнил, к чему пришла в своих рассуждениях Анн-Бритт Хёглунд. Нечеткий рисунок. Человек с непостоянным, но повторяющимся рабочим расписанием. Как кто-то, кто работает в поезде.

Он встал.

В потайном ящичке тоже было расписание.

— Думаю, нам надо идти обратно к Карлу-Хенрику Бергстранду, — сказал Валландер.

— Ты хочешь искать еще одну официантку?

Валландер не ответил. Он уже выходил из здания терминала.

Карл-Хенрик Бергстранд, казалось, совсем не был доволен, когда снова увидел Валландера и Бирка. Валландер, не раздумывая, буквально внес его в кабинет и усадил на стул.

— Тот же период, — сказал он. — Весна девяносто первого. Тогда у вас работала женщина по имени Катарина Таксель. Ну, или на том, другом предприятии, которое продает кофе. Вы должны найти всех кондукторов или там, проводников и машинистов, которые работали на тех же поездах, что и Катарина Таксель. Особенно меня интересует неделя весной девяносто первого, когда Маргарета Нюстедт была на больничном. Вы меня поняли?

— Вы, должно быть, шутите, — сказал Карл-Хенрик Бергстранд. — Это невозможное задание — собрать все эти сведения. Это займет месяцы.

— Ну пара часов у вас, положим, есть, — любезно ответил Валландер. — А если потребуется, я попрошу начальника Государственной полиции позвонить своему коллеге генеральному директору Государственных железных дорог. И попрошу его пожаловаться на медлительность одного чиновника в Мальмё по фамилии Бергстранд.

Бергстранд понял. Он даже как будто принял вызов.

— Хорошо, давайте сделаем невозможное, — сказал он. — Но это займет несколько часов.

— Если вы обещаете поторопиться, то пусть это займет столько времени, сколько необходимо, — ответил Валландер.

— Вы можете переночевать в одной из наших гостиничных комнат недалеко от депо, — предложил Бергстранд. — Или в гостинице «Прайз», с которой у нас договор.

— Нет, — ответил Валландер. — Когда вы соберете эти сведения, то пошлете их по факсу в истадское полицейское управление.