Пятая жертва
Шрифт:
Сатанистка Наташа оказалась воспитательницей детского сада лет двадцати от роду, достаточно симпатичная и крепкая телом. Роста в ней было не меньше метра восьмидесяти, плечи она имела широкие, как у пловчихи. Она бойко ознакомила его с постулатом, что Сатана и Бог являются равноправными силами, а потому какая разница, кому служить. То есть она впала в альбигойскую ересь. Циничная, нахальная, напористая, она пугала в своей агрессии, как все младое племя.
Стены тесной однокомнатной квартиры украшали плакаты модных тяжелороковых групп. На двери в ванную висел плакат известного альбома под названием "Число зверя" рок-группы "Iron Maiden".
Она долго и подробно рассказывала об оргиях на кладбище, притом в таких подробностях, что Валдаев краснел.
Тараторила она без умолку, как торговка на базаре, благо язык имела без костей. Нетрудно было понять, что в её речи восемьдесят процентов - откровенное вранье. Ее невежество в религии и науке было не меньше, чем тот апломб, с которым она рассуждала о вечных темах.
– Ну что, трахнемся, что ли?
– лениво спросила она под конец, как спросили бы - не хочешь сигарету.
Пока он хлопал глазами и с ужасом осознавал, что сейчас скажет "да", она вдруг пожала плечами и бросила свысока (и откуда только у женщин берется такой тон - при общении с мужчинами и такие колкие слова):
– Да ну тебя. Кажется, мужик ты никакой! Так что не беспокойся за свою невинность, зайчик.
Валдаеву хотелось отбрить ее небрежной острой фразой вот только плохо, что все подобные фразы в таких случая куда-то предательски прятались и отвечать было нечего разве что базарить типа - сама коза.
– Можешь меня сфотографировать для своей газеты, -милостиво разрешила она.
– В каком виде?
– набравшись наглости, осведомился он.
– Ну ты дурной, зайчик? Конечно, в каком надо. Она с электрическим треском стянула с себя футболку и продемонстрировала свое роскошное тело с полными грудями, на правой красовалась татуировка, изображавшая пантеру.
Эта татуированная девичья грудь и была вынесена на первую полосу газеты.
– Только лицо не надо, - предупредила она.
– Твои родители против?
– хмыкнул Валдаев.
– Мои-то ископаемые давно заткнулись. Вот родители детсадовских спиногрызов маляву накатают...
Валдаев надеялся не увидеть больше воспитательницу.
Ему не хотелось возвращаться на места, где походя и небрежно роняли его достоинство. И вот это дурное задание Надежды не оправдались. Воспитательница сразу взяла трубку.
– Добрый день, Наташа. Это Валдаев из "Запределья"
– А, лысенький, здорово.
Ему показалось, что она пьяна.
– Статья - класс "экстра"!
– проворковала она.
– Наши забалдели, зайчик.
– Как насчет продолжения?
– решив не обращать внимания на ее несносный тон, спросил Валдаев.
– Ага, понравилось, значит.
– Понравилось.
– Ну так заходи.
– Когда?
– А когда хочешь. Я девушка свободная. Так что двигай до моей хаты хоть сейчас, лысенький.
– Двигаю, - недовольно буркнул он, оскорбленный л им пренебрежительным обращением и злой на себя, что не ответил достойно.
Он повесил трубку. И сердце тревожно екнуло. И дело даже не в том, что у него не было желания видеть эту нахалку. Какое-то нехорошее предчувствие укололо. Неприятно многообещающ был тон сатанистки. И было что-то еще, чему Валдаев не мог найти
определение, но что вызывало легкую дрожь...* * *
Станция метро "Таганская" уныло и методично заглатывала и выплевывала людей, готовясь к близящемуся часу пик.
Наташа жила в районе станции "Выхино". То есть в шести остановках по прямой линии. Валдаев привычно растворился в человеческом потоке, попал в ритм метро. Через Двадцать минут он оказался в набитом людьми переходе на Выхино. Наверху прогремела электричка.
На площади все было обыденно - ларьки, динамики, орущие голосом Киркорова "Ой, мама, шика дам".
– Возьмите, - поношенная тетка вручила Валдаеву на выходе из метро бумажку, приглашающую на обучение китайскому языку за неделю. Малолетняя дивчина следом Чихнула рекламу магазина дубленок. Валдаеву было неловко обижать людей, и он всегда набирал полные руки бумажек, которые, впрочем, тут же транзитом отправлялись в мусорки.
Кодовый замок в подъезде не работал. Оно и неудивительно - кто-то в порыве неудержимой злобы вырвал мясом провода. Над подъездом вообще потрудились добросовестно. Наскальная живопись здесь процветала. С первого и скорее всего до последнего этажа стены были разрисованы и расписаны молодежной перепиской, преимущественно нецензурной, а также наркоманскими откровениями Местами же вообще были подпалены. Пахло здесь отвратительно - нечистотами и болотом. Здесь и было болото. Валдаев ощутил, как у него заломило в висках от тошнотной дисгармонии окружающего мира. Ничего удивительного что именно в таких болотах произрастают такие цветочки, как тот, к которому он сейчас направлялся.
Наташа открыла дверь. Она была в разрисованном драконами ярком халате до пят - явно китайского производства.
– Заходи, зайчик, - она втянула его за рукав.
– Газеты со статьей принес?
– Принес пару.
– А то я зае..лась их покупать. Бабки небольшие, но свои. Я теперь безработная девушка.
– Как?
– Ты, котик, удружил.
– Это почему?
– Той фотографии спасибо. Родители спиногрызов телегу нацарапали, уроды радиоактивные. Коллективное письмо.
– Там же только грудь была. Как они определили?
– По груди один козел и определил, - она распахнула халат, продемонстрировав свою аппетитную грудь, ткнула с татуировку.
– Запомнил, рожа...
– А... У тебя с ним...
– Ну и че? Все равно заложил, зараза. Брякнул, что ведьма за детьми ухаживает... А, плевать хотелось. Бабки та смешные.
– И как ты теперь?
– Валдаеву стало неудобно. Его всегда удручало, когда результатом его статей становились чьи-то неприятности.
– Сейчас устраиваюсь. На крутые бабки. Не имей сто рублей, а имей тысячу.
– Куда устраиваешься?
– В офис.
– И кем?
– Котик, много хочешь знать... Ладно, чего надо-то?
– Вот, - он выудил из "дипломата" пачку писем.
– Это про тебя.
– Возмущаются?
– Еще как.
– Уроды.
Взор у нее был какой-то остекленевший.
– Ладно, спрашивай, - она плюхнулась на кушетку, так что халат открыл ее длинные ноги. Отшвырнула тапочек сорокового размера.
Валдаев вытащил диктофон и блокнот. Он никогда не полагался только на диктофон или авторучку. Диктофоны имеют обыкновение чудить в самые ответственные моменты, а авторучка бегает по бумаге порой непозволительно медленно.