Пятьдесят оттенков свободы

— Убери от меня руки! — кричу я сквозь грохочущую музыку, вне себя от злости.

— Да ладно тебе, киска, мы же просто веселимся. — Он улыбается, вскидывая свои обезьяньи лапы, голубые глаза блестят в пульсирующих ультрафиолетовых огнях.

Даже не успев сообразить, что делаю, наотмашь бью его по лицу.

Ой! Черт… моя рука. Как больно!

— Отойди от меня! — ору я. Он изумленно таращится на меня, держась за щеку. Я сую другую свою руку ему под нос, растопырив пальцы, чтобы показать кольцо.

— Я замужем, придурок!

Он довольно надменно пожимает плечами и нерешительно смущенно улыбается.

Я лихорадочно озираюсь. Миа справа от меня, сверлит белокурого великана убийственным взглядом. Кейт увлеченно танцует, ничего не замечая вокруг. Кристиана за столиком нет. Ой, надеюсь, он ушел в туалет. Я отступаю на позицию, которую хорошо знаю. А, черт. Кристиан обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Убери свои грязные лапы от моей жены, — говорит он. Не кричит, но почему-то его слышно, несмотря на грохот музыки.

О господи!

— Она и сама может постоять за себя! — кричит Белобрысый Великан. Он убирает руку от щеки, куда я ударила его, и Кристиан выбрасывает кулак вперед. Я как будто наблюдаю за этим в замедленной съемке. Идеально рассчитанный удар в подбородок с такой скоростью и такой силы, что блондин не успевает отреагировать и валится на пол, как мешок с дерьмом.

О черт!

— Кристиан, нет! — в панике кричу я, вставая перед ним, чтобы удержать. Господи, он же его убьет. — Я уже приложилась! — перекрикиваю я музыку.

Кристиан на меня не смотрит. Он сверлит противника таким убийственно злобным взглядом, какого я еще никогда у него не видела. Впрочем, быть может — один раз, после того, как Джек Хайд приставал ко мне.

Другие танцующие отходят назад, как рябь на воде, расчищая пространство вокруг нас, держась на безопасном расстоянии. Блондин поднимается на ноги, и тут к нам присоединяется Элиот.

Ой-ой! Кейт со мной, смотрит на всех нас, разинув рот.

Элиот хватает Кристиана за руку, Итан тоже возникает рядом.

— Успокойся, ладно? Я не хотел никого обидеть. — Белобрысый вскидывает руки, признавая поражение, и торопливо ретируется. Кристиан взглядом провожает его с танцпола. На меня он не смотрит.

Музыка сменяется с лирической на танцевальную, в техноритме. Элиот бросает взгляд на меня, потом на брата и, отпустив Кристиана, притягивает Кейт к себе. Они танцуют. Я обнимаю Кристиана руками за шею, пока он наконец не встречается со мной глазами, которые все еще сверкают свирепо и мрачно. Вот он, тот самый драчливый подросток. Боже мой.

Он внимательно вглядывается в мое лицо.

— Ты в порядке?

— Да. — Я потираю ладонь, пытаясь унять жжение, и кладу руки ему на грудь. Руку дергает. Я никогда раньше никого не била. Что на меня нашло? Прикосновение — не самое страшное преступление против человечества, ведь так?

И все же в глубине души я понимаю, почему ударила блондина. Я инстинктивно знала, как отреагирует Кристиан, увидев, что меня лапает какой-то незнакомец. Знала, что он потеряет свое драгоценное самообладание. И мысль, что какое-то ничтожество может вывести из себя моего мужа… меня взбесила. Ужасно взбесила.

— Хочешь присесть? — спрашивает Кристиан под грохот музыки.

Вернись ко мне, пожалуйста!

— Нет. Потанцуй со мной.

Он смотрит на меня бесстрастно, ничего не говоря.

«Прикоснись ко мне», — поет женщина.

— Потанцуй со мной. — Он все еще зол. — Потанцуй, Кристиан. Пожалуйста. — Я беру его за руки. Кристиан бросает сердитый взгляд вслед парню, но я начинаю двигаться, обвиваясь вокруг него.

Толпа танцующих снова окружает нас, хотя теперь в радиусе двух футов — запретная зона.

— Ты ударила его? — спрашивает Кристиан, стоя как вкопанный. Я беру за руки.

— Разумеется. Думала, это ты, но у него руки волосатые. Пожалуйста, потанцуй со мной.

Кристиан смотрит на меня — и огонь в его глазах медленно меняется, перерождается во что-то другое, что-то более темное, более знойное. Он хватает меня за запястья и рывком притягивает к себе, пригвождая руки за своей спиной.

— Хочешь потанцевать? Давай потанцуем, — рычит мне в ухо и прижимается ко мне. Захваченная в плен, я вынуждена подчиниться.

Ого! Кристиан умеет двигаться, двигаться по-настоящему. Он держит меня крепко, не отпуская, но пальцы на моих запястьях постепенно расслабляются. Мои ладони пробираются вверх по его рукам, по бугрящимся под пиджаком мышцам, поднимаются к плечам. Он прижимает меня к себе, и я повторяю его движения.

В какой-то момент он хватает меня за руку и кружит сначала в одну сторону, потом в другую, и я понимаю, что Кристиан вернулся. Я улыбаюсь. Он тоже.

Мы танцуем вместе, и это так здорово, так весело. Либо позабыв, либо подавив гнев, он виртуозно кружит меня на нашем маленьком пространстве танцпола, ни на мгновение не отпуская. С ним я легкая и грациозная. С ним я сексуальная, потому что таков он сам. Он дает мне почувствовать себя любимой, потому что, при всех своих оттенках, хранит в себе море нерастраченной любви. Наблюдая за ним таким, веселящимся, можно подумать, что это самый беззаботный человек на свете. Но я же знаю, что любовь Кристиана омрачена проблемами гиперопеки и контроля, хотя от этого люблю его не меньше.

Я совсем запыхалась. Одна песня плавно переходит в другую.

— Посидим? — выдыхаю я.

— Конечно. — Он уводит меня с танцпола.

— Я такая горячая и потная, — шепчу я, когда мы возвращаемся за столик.

Он притягивает меня в свои объятия.

— Я люблю, когда ты горячая и потная. Хотя предпочитаю тебя такую наедине, — мурлычет он, и сладострастная улыбка приподнимает уголки его губ.

Такое чувство, будто инцидента на танцполе никогда и не было. Я немного удивляюсь, что нас не вышвырнули. Оглядываю бар. Никто на нас не смотрит, а здоровяка-блондина нигде не видно. Может, он ушел, или, может, его вышвырнули. Кейт с Элиотом ведут себя на танцполе до неприличия раскрепощенно, Итан с Миа — чуть сдержаннее. Отпиваю шампанского.

— Вот. — Кристиан ставит передо мной еще один стакан с водой и внимательно смотрит. Выражение лица выжидающее. Оно говорит: «Выпей. Выпей сейчас же».

Делаю, как сказано. Кроме того, я ужасно хочу пить.

Он вынимает бутылку перони из ведерка со льдом, ставит ее на стол и делает затяжной глоток.

— А если бы здесь была пресса? — спрашиваю я.

Кристиан сразу же понимает, что я имею в виду наш маленький инцидент.

— У меня дорогие адвокаты, — холодно отзывается он, воплощенная надменность.