Пятерка Мечей

– Возлюбленная моя, ты прекрасна! – сказал Юрий, целуя ей руку.

– Ты говоришь, как царь Соломон! – улыбнулась она.

– Любовь равняет всех: и царей и простых смертных! Так куда мы едем?

– Я хочу посмотреть одну квартиру. – Анна назвала адрес. – Ты знаешь, где это?

– Кажется, да.

Юрий не стал задавать лишних вопросов. Раз она сама ничего не объяснила, его любопытство будет выглядеть неуместно. Подъехав к театральному дому, он молча повернулся и посмотрел на Анну. Она сидела, закрыв глаза, бледная и странно оцепеневшая…

– Что с тобой? – испугался Юрий.

– Это здесь… – медленно и отчетливо произнесла она и открыла глаза. – Здесь!

– Да. Мне пойти с тобой?

Анна отрицательно покачала головой.

– Подожди меня в машине.

– Ты надолго?

– Не знаю.

– Я не хочу отпускать тебя одну!

Она молча провела рукой по его щеке и, не оборачиваясь, пошла к подъезду.

Тяжелая дверь со скрипом закрылась, и Анну обступила гулкая тишина. Направо от входа госпожа Левитина сразу увидела квартиру Динары. Звонить не пришлось.

– Я вас жду… – прошептала Динара, выходя на лестничную площадку. – Идемте?

Анна Наумовна согласно кивнула.

– Это на втором этаже!

Динара пошла впереди, то и дело поворачиваясь и нервно вздрагивая.

– Я вас представлю покупательницей, – сказала она.

– Как вам будет угодно.

Дверь в квартиру Альшванга была из натурального дерева, темная и покрытая лаком. На ней красовалась желтая металлическая цифра семь.

– Сейчас! – заволновалась Динара. – Я позову Анну Григорьевну.

Она позвонила в квартиру напротив, где проживали старая актриса с сыном. Открыл Николай, который почему-то оказался дома.

– Скажи Анне Григорьевне, что пришла покупательница смотреть квартиру, – сказала госпожа Чиляева. – Пусть даст ключи.

Николай кивнул и через минуту вернулся с ключами.

– Вот! – он протянул связку Динаре. – Когда посмотрите, принесете.

Анна Наумовна молча принялась открывать дверь, замок за замком. Их было целых четыре!

– Можно, я не пойду с вами? – шепотом спросила Динара. – Я боюсь!

– Ладно, оставайтесь тут и ждите.

Анна Наумовна вошла внутрь и осмотрелась. В прихожей было темно. Воздух в квартире был неподвижным и душным. Госпожа Левитина замерла, прислушиваясь. Тихие шорохи зарождались где-то в коридоре и таяли в глубине комнат. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, потом прошла прямо в большую гостиную. После смерти Лизы Анна Григорьевна переставила мебель так, как это было при Альшванге.

На черном рояле стояла статуэтка Гекаты, – великой богини, властвующей над всеми привидениями и чудовищами. Ее призывают как помощницу в колдовстве, но она же и единственная помощница против колдовства.

– Интересно…

Анна Наумовна подошла поближе и взяла в руки фигурку трехглавой богини. У Гекаты было не только три головы, но и три тела. Вокруг нее вились чудовищные собаки подземного царства Аида.

– Интересно, – повторила госпожа Левитина.

Все в этой огромной квартире, уставленной старинной мебелью и увешанной картинами и фотографиями, казалось ей знакомым. Где-то за ее спиной раздался тихий мелодичный смех, похожий на звон китайских колокольчиков. Потом по паркету застучали каблучки бальных туфелек…

Анна Наумовна поставила статуэтку Гекаты на рояль и обернулась. В лиловатом сумраке комнаты на мгновение появился образ красавицы в пышном платье из голубого атласа, с открытыми плечами и в напудренном парике. Красавица растаяла в пространстве между полом и потолком, и только легкое облачко пудры говорило о том, что она здесь была, и что Анне Наумовне это не показалось.

Мелодичные колокольчики зазвучали в следующей комнате, потом в спальне, и, наконец, затихли. Анна Наумовна села в то самое кресло, в котором, по рассказам Динары, сидела «старая графиня», и задумалась. Картинки прошлого проносились перед ней, как в безумном калейдоскопе, все быстрее и быстрее, все ярче, все отчетливее…

Она обладала способностью видеть еще и картинки будущего. Отпечатки прошлого и того, что пока не произошло, причудливо сплетались друг с другом, рассыпались веером, складывались в замысловатые узоры. Сразу и не разберешь, что к чему!

Анна Наумовна встала и принялась рассматривать фотографии на стенах. Сцены из «Пиковой дамы» встречались чаще всего – игорный дом, Герман и Лиза, ночь, Зимняя канавка, спальня графини…

Она подошла к секретеру из розового дерева, открыла его: на полках лежали несколько нераспечатанных карточных колод; карты, которыми уже пользовались; игральные кости; длинные женские кружевные перчатки; старинный веер с перламутровой ручкой; малахитовая пудреница и такой же флакон для духов.

– Все это я знаю… – подумала Анна Наумовна, ощущая движения воздуха вокруг себя и слыша шуршание шелковых юбок. – Все это говорит мне о чем-то.

В этом старом доме были высокие потолки с лепными карнизами, пологие лестницы, вытянутые двустворчатые окна и много простора. Но внутри он весь был наполнен токами напряженного волнения. Анна Наумовна ощущала себя в этом волнении, как листок, увлекаемый на дно водяной воронки. Пространство квартиры хотело, чтобы она тут была, находилась, присутствовала…

Госпожа Левитина прислушивалась к себе, все больше убеждаясь, что у нее есть какая-то связь с этим местом, с этой квартирой, полной шорохов, странного блеска, запаха розового дерева и звона китайских колокольчиков. Но что это за связь?

– Я обязательно должна понять! – говорил ей голос памяти. – Это очень важно. Важнее всего, что происходило до сих пор в моей жизни! Здесь существует тайна, которая станет моей только если я буду находиться здесь, дышать этим воздухом, видеть и слышать все, что происходит. Она раскроется передо мной, но не сразу, постепенно… шаг за шагом.

Анна Наумовна чувствовала, что тайна квартиры сулит ей не просто перемены, а полный и глубокий переворот всего, что составляло ее жизнь. Так природа замирает в ожидании, предвкушении весны…когда повсюду еще лежит снег, но уже дует ветер с юга, и носится в холодном воздухе обещание таянья льдов, половодья, горьких зеленых почек и первоцвета…

Госпожа Левитина подошла к роялю и открыла черную гладкую крышку. Клавиши из слоновой кости светились легкой желтизной, призывая к себе пальцы музыканта. Они соскучились по ним, в долгом, бесконечном сне мечтая подарить звуки тому, кто способен их извлечь. Анна Наумовна опустила палец на клавишу. Жалобный, протяжный звук разлетелся по комнатам, отзываясь гулким эхом…