Пятерка Мечей

– Женщины, если уж ненавидят, то ненавидят люто! В этом смысле мужчинам до них далеко. Были бы у них силы и возможности…

Однако, господин Мерцалов не самого лучшего мнения о прекрасных дамах! – подумал Артем. – То, что он уехал из ресторана один, еще ни о чем не говорит. Он мог дождаться, когда девушка вернется домой, приехать и расправиться с ней! Тем более, что и мотив есть, – ревность, обида. Аврора открыла ему дверь, потому, что знала его. А потом…

– Вы любите стихи? – неожиданно спросил Пономарев.

Александр Ильич так откровенно изумился, что оперативнику стало смешно.

– Что? Вы о чем?

– Я о поэзии, господин Мерцалов!

– Ну, если вас интересуют мои литературные пристрастия, то я предпочитаю прозу, причем в основном зарубежную классику!

– Детективы не читаете?

– У меня жизнь – сплошной детектив! И ваш приход сюда лишнее тому подтверждение!

Нужно поговорить с Никитскими, – размышлял Артем, закрывая за собой дверь адвокатской конторы. – Мерцалов намекал на Лену, но он не знал, что убийца имел сексуальный контакт с Авророй, и женщина этого сделать никак не могла. А если это сделал он и просто хотел отвести от себя подозрения, сваливая вину на жену Дмитрия? Нелогично. Совершив половой акт с мертвой девушкой, он не мог забыть об этом. Впрочем, люди так изобретательны в своих проявлениях, что про них ничего нельзя сказать наверняка. Тем более, по роду своей деятельности, Александр Ильич отлично знает, что, как и кому говорить. Факты! – вот с чем не поспоришь! Так что задача Пономарева, – рыть, копать, искать и устанавливать эти самые факты.

Кстати, а был ли адвокат знаком с Вероникой Лебедевой?

Глава 6

– Простите, ради Бога, Анна Наумовна, – прижимая руку к сердцу, говорил молодой человек в джинсах и свитере, из-под которого выглядывал воротничок светлой рубашки. – Вы себе не представляете степень моего раскаяния!

Он протянул хозяйке пять великолепных белых роз.

– Это вам!

– Странно, но розы пахнут снегом, – задумчиво произнесла Анна Наумовна. – Входите, Юрий! Может быть, чаю?

– Не откажусь. Санкт-Петербург тонет в густой метели! И обильно посыпает снегом всех, кто рискует высунуть нос на улицу.

Молодой человек улыбнулся, чувствуя, как румянец смущения заливает лицо. Досадно! Хорошо, что можно будет все списать на зимний холод.

Он прошел в уютно обставленную гостиную вслед за хозяйкой. Едва ощутимый запах ладана и терпких духов приводил его в состояние странного оцепенения. Предлог, который он придумал, чтобы прийти сюда, как назло, вылетел из головы.

Госпожа Левитина готовила на кухне чай и думала. Зачем он пришел? Такой молодой… По сравнению с ней просто юный, полный жизненных сил мальчик, свежий, как дыхание зимнего вечера. А она?.. Сорокалетняя женщина, которая закрашивает седину и предпочитает интимный полумрак, дабы скрыть легкие морщины и тени под глазами.

Юрий Салахов, – среднего роста, широкоплечий, несколько тяжеловатый на вид, но чрезвычайно ловкий и изящный в движениях, – нравился Анне Наумовне. Ей было приятно разговаривать с ним о самых разных вещах, вообще находиться в его обществе. Особенно вечерами, когда за окнами шумели затяжные осенние дожди или косо летел снег, как сегодня. Такими вечерами она скучала, сидела в темноте и представляла себе что-то необыкновенное, запретное и жгучее, как смертный грех.

Что только не приходит в голову умной, интересной и не обремененной заботами о семье женщине?!

Анна Наумовна усмехнулась и, поставив на серебряный поднос заварной чайник и чашки, пошла в гостиную.

– Вам с лимоном, Юрий Арсеньевич?

Гость вежливо привстал, помогая ей расставить на столе конфеты, фрукты и пирожные.

– Хочу признаться, что целую неделю боролся с желанием позвонить вам, – сказал молодой человек, наливая в чашки густо заваренный чай. – И все-таки не выдержал, позвонил! Пал в неравной борьбе с самим собой!

– Не смотрите так, а то мне становится страшно! – засмеялась хозяйка.

– Отчего же?

– Да оттого, что вы разглядите все мои недостатки, как внешние, так и внутренние! А я, как любая женщина, хочу оставаться загадочной, будто звезда на далеких небесах!

– У звезд нет недостатков, – возразил Юрий. – Они светят одиноким путникам, не давая им заблудиться в тумане!

– Вы случайно стихи не пишете? – улыбнулась Анна Наумовна.

Она не собиралась признаваться себе в том, что мальчик волнует ее, заставляет сдерживать дрожь в груди.

– Когда-то в юности баловался. А потом… стало не до стихов. Увы! Жизнь делового человека – сплошная проза!

– Дадите почитать?

– Помилуйте, Анна Наумовна! Посмеяться надо мной хотите? По-моему, я и так с удовольствием выступаю тут у вас в роли шута горохового! Вот скажите честно, я смешон?

– С чего вы взяли?

– Ну, как же! Я сижу перед вами, робею, как подросток, стараюсь, чтобы вы мои мысли не прочитали каким-либо образом…

– Вам есть, что скрывать, Юрий Арсеньевич?

– Думаю, вы давно догадались обо всем!

– Не понимаю…

Молодой человек на это ничего не ответил. Он смотрел на госпожу Левитину, пытаясь ощутить те путы, которыми она медленно, медленно опутывала его, – все крепче, все неразрывнее… Нет! Этого умом не постигнешь, а сердце у него, видать, еще не созрело, чтобы проникнуть в происходящее. Господи! Она ему почти в матери годится, а он…

Юрий Салахов был интеллектуален и начитан, – во всяком случае, он был такого мнения о себе. Фрейд, Юнг и прочие модные «исследователи человеческой души» в свое время оказали на него сильное влияние. Кажется, у кого-то из них он почерпнул мысль, что мужчина подсознательно желает переспать со своей матерью. Может, именно это с ним и происходит? Просто психическое расстройство?

Ну, Анна Наумовна старше его всего на двенадцать лет, и в матери вроде как не годится. Что же тогда его так притягивает к ней?

Юрий был молод, хорош собой, умен и даже богат. Как раз все то, что привлекает прекрасный пол. Что-то вроде меда, на который слетаются бабочки и пчелки. Салахов вообще нравился девочкам, девушкам и женщинам – одноклассницам, однокурсницам, коллегам, продавщицам, секретаршам, приятельницам и их мамашам. А вот они никогда не представляли для него особого интереса. Он даже в школе ни с одной девчонкой не целовался. В институте, бывало, принимался за кем-нибудь ухаживать, но надолго его не хватало. Совершенно незаслуженно, Юрий приобрел славу легкомысленного Дон-Жуана, с которым лучше не связываться. Это не только не отбило у женщин охоту увлекаться им, но даже подстегнуло их интерес.

Первая близость с женщиной состоялась у Юрия после вечеринки, в изрядном подпитии. Он почти не помнил, как это было. Суетливые, неловкие движения, скрип расхлябанного дивана и наступившее опустошение, – все оказалось противным до тошноты. После этого он испытывал не стыд, не отвращение, а нечто другое. Разочарование! Вот что. Наверное, он слишком много ждал от этого! И то, что произошло, опрокинуло его идеалы. Как будто его обманули, и вместо обещанного подарка подсунули старую поломанную игрушку. Любовь? Он больше не хотел слышать этого слова.