Пятнадцать ножевых 3

Глава 5

— Первый раз в поле нашего внимания вы попали в мае прошлого года, — Суслов перевернул листик в открытой перед ним папке, что-то подчеркнул в нем карандашом. — Все награждения Гришина проверяются в ЦК, там обратили внимание.

Это он про автобус? Я посмотрел на главного идеолога Союза. Выглядел он сильно лучше Брежнева. Меньше морщин, живой взгляд из под очков. Тонкие нервические губы слегка посинели, но мы же в ЦКБ, поди, он сюда не за аскорбинками приехал.

Я уже собирал вещи в пансионат в Сочи, когда в девятом часу вечера мне позвонил Антон Герасимович Викулов. Тот самый «бурильщик» из первого отдела ЦКБ, что брал с меня подписки и анализы на верность коммунистической партии. Попросил срочно приехать, кое-что уточнить. Я разумеется, на ночь глядя помчался в Кунцево. А там вместо уточнений меня досмотрели два коротко стриженых бугая в одинаковых костюмах, после чего провели в правительственный корпус на третий этаж. В палату Суслова.

— Затем вас проверяли в связи с открытием новой бактерии и планируемым выездом в капиталистическую страну на конференцию.

— Она не новая, — негромко произнес я.

— Не важно, — отмахнулся Михаил Андреевич. — Это все мелкие детали, частности. Я тут вижу интересную картину, целую мозаику. Что у нас дальше? Труп майора госбезопасности в Пехорке. Вы не побоялись отказать людям Щелокова поменять показания. Да, да, я внимательно слежу за этим делом. Оно очень показательно.

— Чем же?

Суслов снял очки, протер их бархоткой.

— Врачи дают Леониду Ильичу не более года. Основные игроки начали свой забег к вершине советского Олимпа. Это конечно, не стометровка, но и в марафон превратиться тоже не успеет. Думаю, следующей зимой все решится.

Я обалдело уставился на Суслова. Он точно со мной говорит? Даже оглянулся. Нет, в палате мы были одни.

— Вас удивляет моя откровенность, Панов?

Меня удивляло все. Во-первых, то, что публичный образ начетчика и сухаря-идеолога вообще не бился с тем, что я видел. Очень умный, живой человек. Не сказать, чтобы сильно больной. Во-вторых, да, такие откровения с малознакомым собеседником... Это даже не удивляло — пугало.

— Наконец, ваши...хм... медицинские шашни с Галей Брежневой и ее любовником, — Суслов вернулся к моему тощему досье.

Я задумался. Все это напоминало разговор с Мориарти с Шерлоком Холмсом. «Вы встали на моем пути четвертого января. Двадцать третьего вы снова причинили мне беспокойство. В середине февраля вы уже серьезно потревожили меня...». Кстати, Суслов даже внешне походил на Мориарти. Такой же худощавый, с аскетичным лицом. Интересно, Михаил Андреевич читал Конан Дойля? Конечно, да, только вряд ли ассоциировал себя с умным, но излишне эмоциональным главой преступного мира.

— Тут вы уже серьезно залезли на поляну Комитета, — продолжал тем временем Суслов. — Вас изучили, признали скорее полезным, чем вредным. В результате состоялся ваш разговор с Чазовым и приглашение на работу в ЦКБ.

Интересно, а в КГБ узнали про мои орловские приключения? Или нет? Скорее всего нет, иначе я бы сейчас сидел перед Циневым, а не перед Сусловым.

— Я и правда не понимаю причин такого откровенного разговора.

— Хорошо, я объясню, — «серый кардинал» партии сложил руки в замок, пощелкал суставами. — Любой человек во власти силен настолько насколько сильная его личная агентурная сеть. Сейчас наступает переломный момент. Победитель — получает все. Проигравшие... Их участь незавидна. Я один из тех, кто участвует в начавшемся забеге. И хочу дойти до финишной ленточки. Первым. Так понятно?

— Что же вам может помешать?

— О, многое. Интриги врагов, уголовные дела, но главный удар будет наноситься здесь, — Суслов похлопал рукой по больничной кровати. — Проще всего меня убить, отравив или «залечив».

— В ЦКБ?!

— Кремлевка — это вотчина КГБ и Андропова. Тут все главные врачи имеют комитетские звания, Чазов через день бывает у Юрия Владимировича с отчетом...

Суслов задумался. Я тоже не торопился прерывать это тягостное молчание.

— Вы, Панов, мне подходите, — «серый кардинал» наконец отмер. — За вами никто не стоит, вы не успели обзавестись серьезными обязательствами перед основными игроками. При этом история с автобусом доказывает, что вы смелый, а выход на Галину — расчетливый и амбициозный. Другой бы испугался выводить Брежневу из запоя, но не вы. И я могу вам многое дать. Предлагаю вступить в мою команду.

— Но я не понимаю, чем я могу быть интересен, — я замешкался. — Моя полезность околонулевая.

— И это тоже говорит в вашу пользу, Панов. Вы знаете свое место.

Суслов отложил папку, в которую я бы очень хотел заглянуть хоть одним глазком, встал, прошел к окну. Задернул шторы.

— Мне в ЦКБ, а точнее, в бригаде реаниматологов, нужен свой агент. Который будет докладывать о всех странностях, передавать даже самые фантастические слухи.

— Вы хотите сделать из меня стукача?

— Вообще информатором вы уже стали, подписав документы в первом отделе полмесяца назад, — Суслов иронично на меня посмотрел. — Или вы не читаете то, что подписываете?

Я почувствовал, как краснею. Коготок увяз — птичке конец. А я выдержу шесть раз? Уже начали иметь по полной.

— Это был кнут. А где же пряник?

— Во-первых, от вас окончательно отстанут сотрудники Щелокова. Цинев же вас прикрыть так и не смог?

— Вы и об этом знаете... Ну ладно, а во-вторых?

— Быстрое получение научных званий, станете за свою бактерию самым молодым в Союзе кандидатом медицинских наук. Потом и доктором. Заграничные командировки, публикации. Все это без балласта в виде именитых профессоров.

Свободный выезд из Союза — это было сильное предложение.

— Я читал отзывы о вас. Вы отличный диагност, начальник московской скорой вас очень хвалит. Мне бы не помешал взгляд со стороны на мои собственные заболевания и назначения, которые делает лечащий врач. Я легко могу представить ситуацию, когда мне дают даже не яд, а просто не то лекарство. Например, что-то усиливающее кровообращение при высоком давлении. И внезапно у прикрепленного реанимобиля пересменка, никто не поможет. Если вы будете рядом, я всегда смогу получить независимую консультацию, в экстренной ситуации и реанимацию.

Я все больше удивлялся Суслову. Очень профессионально рассуждает. А ведь ему осталось чуть больше чем пол года. Когда он умер? Зимой вроде. Но точно до Ильича. Не очень он и похож на умирающего. Крепкий дядька. Сколько ему? Сильно за семьдесят, это точно.

— Доверие большое, Михаил Андреевич. Хотя, конечно, кто подумает, что студент-недоучка консультирует вас по медицинским вопросам? Естественно, я готов оказать любую помощь, которая от меня потребуется.

— Вас проводят, — вместо «До свидания» сообщил мне хозяин палаты.