Пятнадцать ножевых 3
Шрифт:
— А знаете, почему я пью?
— Это не мое дело, — я принялся выставлять очередную порцию ампул. Меньше знаешь — крепче спишь. Но Игорю хотелось пообщаться, выговориться.
— Мы с отцом и матерью в пятьдесят шестом году жили в Будапеште, — Андропов закашлялся, дыхнул на меня мощным алкогольным амбре. — Папа работал послом, а я в школе учился. При посольстве. В октябре начались трудности с продуктами, местная госбезопасность арестовала каких-то протестующих студентов. И пошло, поехало. Начался бунт. Говорили, сразу двести тысяч человек вышли на митинг в столице. Пошли на штурм Дома Радио, казарм... Часть армии перешла на сторону бунтующих. С оружием. Хватали коммунистов, вешали за ноги напротив окон посольства. По всей столице баррикады, а мне пятнадцать
— Может не надо это рассказывать постороннему человеку? — я взял пилку, начал открывать ампулы. Сейчас белочника усыпить надо, а то может так получиться, что очнулся он ненадолго. Да и возбуждение никуда не делось — слишком много шлака в организме накопилось. Надо звать Крестовоздвиженского — без его назначения самодеятельностью лучше не заниматься.
— Ты дальше слушай, — Андропов облизал губы, поднял вверх левую руку. Рукав рубашки сполз, обнажив кожу. Все предплечье было в черных полустертых точках. — Спрашивают, ты советский? А я как дурак отвечаю — советский! Привезли меня в какому-то зданию, завели в подвал. И давай бить. Сломали ребра, челюсть... Потом один, мордатый такой, закрутил сигарету и прижег руку. Остальным понравилось, тоже начали курить и тушиться об меня. Я вою, кручусь, а им смешно, тварям. И так двое суток. Пока не вошли наши войска в Будапешт. Меня спас спецназ во главе с Гейдаром Алиевым. Полуживого. Мать с отцом потом год выхаживали. Да вот видишь, так до конца и не выходили.
Алиевым? Вот это новость. Теперь понятно, как Гейдар сделал такую быструю карьеру и возглавил республику.
К моему удивлению, за Андропова-младшего никто отгулов мне не дал. Да и денег тоже не упало — Игорек про такие высокие материи не думал, а домохозяйка видимо не имела бюджета на подобные расходы. Пришлось идти к «Дыбе», скандалить.
— На полставки тебя оформим в наркологию, — Екатерина Тимофеевна поразглядывала мой фирменный австрийский прикид — джинсы, рубашка-поло, бейсболка с козырьком назад. — У нас в таком виде приходить на работу не приветствуется. Где рубашка с галстуком? Где брюки? Или ты приказ о форме одежды на рабочем месте не подписывал?
— А я не на смену, — только с Крестовоздвиженским вернулись от Андропова.
— От Андропова? — главврач подобралась, напряглась. — Давай подробности.
Ну я и дал. Расписал запой, сопутствующие болячки. Екатерина Тимофеевна все тщательно записала, приказала подать докладную. Но без имен и фамилий. Андропова записать, как «Пациент № 4».
Что делать, записал. Зато в кассе дали тридцать рублей за выезд. С какими-то хитрыми надбавками за секретность, сложность и проч. Прямо тридцать серебренников.
И даже их пришлось отработать — уже на выходе Дыба меня снова поймала, притерла своей обширной грудью к стене кабинета:
— Андрей, у нас фельдшер не вышел по болезни в одной из бригад. Подменишь? На полсуток.
— Екатерина Тимофеевна, — взмолился я. — Да я никакой сейчас. Вызовите кого-нибудь другого.
— Вызывали, никого нет в городе. Сезон отпусков начался, — главврач тяжело вздохнула. — Выручи! С меня вкусный подарок.
Ну за вкусный подарок, — я опустил взгляд, увидел бритые ножки Дыбенко с приталенным халатиком выше коленок, — можно и потрудиться.
Определили меня в бригаду еще к одному старенькому доктору с певческой фамилией Газманов. Познакомились, обсудили совместную работу. Виктор Степанович сам подкашливал, в РАФике лежала именная палочка с дарственной табличкой от коллег. В ЦКБ прямо богадельня скоропомощников или это такая сознательная политика? Мол, небожители доверяют пожилым врачам?
Доктором Виктор Степанович оказался отличным и по дороге даже разъяснил мне философию «парных случаев» у скоропомощников.
— Я специально изучал эту тему, — признался Газманов. — Много интересного нашел. Например, ты знаешь, что в 1900-м году король Италии Умберто I зашел пообедать в один из ресторанов города
Монза, где он был с проездом? И что же ты думаешь? Там его встретил ресторатор — один в один двойник короля. И это еще не все. Выяснилось, что они родились в один день, их жены носили одинаковые имена, а даже кончина обоих впоследствии произошла в один день с разницей несколько часов.Доктор явно сел на любимого конька, поскакал на нем от Умберто к американскому Детройту, где недавно один и тот же ребенок, дважды выпадал из окна 14-го этажа на руки одному и тому же прохожему — некому Джозефу Фиглоку.
— Об этом даже Комсомолка писала! — назидательно поднял палец Газманов. — Запомни Панов, снаряды падают в одну воронку и два раза, и три... Согласно математической статистике, вероятность повторения какого-либо события прямо пропорциональна времени, прошедшему с момента первого события.
На этой мудреной фразе, водитель тормознул в подъезда цкашного дома из светлого кирпича. К другим мы и не ездим.
Вежливый мужчина-консьерж провел нас по чистому холлу к лифтам. Там мы полюбовались на себя в зеркалах и спустя пару минут были в большой, явно номенклатурной квартире.
Нас никто не встречал, консьерж путем ауканий провел нас в спальню, где на кровати лежала тучная, седая женщина лет шестидесяти. Это она нас вызвала по телефону и сразу огорошила мощным кашлем, градусником с отметкой сорок и еще две десятых бонусом. Газманов начал слушать Анну Васильевну — так звали пациентку — и сразу нашел кучу сухих и влажных хрипов в легких. Он даже меня позвал и заставил приложить мембрану фонендоскопа. Да уж, мастерство не пропьешь. Как он разобрался в этой какофонии свиста, хрипа и бульканья? А он мне пальцем еще показывает — прислушайся, вот здесь явно крепитация слышна, ее просто на фоне сухих хрипов выделить надо. На всякий случай измерили давление. Девяносто на пятьдесят. Маловато, но не критично. Хотя руки у нее начали мерзнуть. Тут бы капельницу уже ставить, инфекционно-токсический шок в полушаге, но я не главный, а вперед лезть не буду. Потом, может, задам уточняющий вопрос аккуратно, чтобы коллега не подумал, что я пытаюсь показать себя шибко грамотным.
— Вполне возможно, двусторонняя пневмония. Надо срочно в больницу.
— Пневмония? — женщина удивилась, даже села в кровати, слегка побледнев. — Летом?
— Очень частая история, — покивал Газманов. — Переохладились где-нибудь, искупались в холодной водичке и вот, пожалуйста, бактерии внутри вас оживились, пошли в атаку на иммунитет.
— Я нигде не купалась.
— Может, холодного поели?
— Ну разве что мороженого, — Анна Васильевна закашлялась, мы терпеливо ждали. — Очень я люблю эскимо. Могу сразу несколько пачек съесть.
— Аккуратнее надо, — покачал головой доктор. — Так и к диабету можно приехать.
Газманов поинтересовался, чем лечилась женщина. Тут, конечно, тоже была выставка достижений народной медицины — отвар одуванчика, грудные сборы...
— Собирайтесь в больницу, — вздохнул Виктор Степанович. — Состояние серьезное — одуванчиком вы ее не вылечите. Такая высокая температура — это только госпитализация.
Пока женщина переодевалась и собиралась, Газманов заполнил карточку. Уже на выходе Анна Васильевна попросилась в туалет. И тут мы дали маху. Пожалели, разрешили. А ведь я еще по своей «прошлой жизни» помню — просится пациент в сортир, не давай. Пусть терпит до больницы!
Женщина зашла в туалет, заперлась. И через минуту мы услышали шум сливаемой из бачка воды и последовавший почти сразу за ним ба-а-ам. Ломанулись стучать в дверь. Сначала нам не отвечали, потом Анна Васильевна тихим голосом сказала, что не может встать.
Помог нам консьерж. Мощным плечом выдавил дверь и в шесть рук мы смогли переложить бледную пациентку на носилки. Слава богу она не поранилась и ничего себе не сломала. Просто потеряла сознание на мгновение — давление низковато, резко встала, мозг оказался без питания. Да и интоксикация у любительницы эскимо немалая. Эх, надо было всё же намекнуть Виктору Степановичу на капалку. Да хоть преднизолона какого-нибудь уколоть.