Пятое царство

Конечно же, у меня была мечта, но как рассказать о ней девочке, жизненный опыт которой почерпнут из книг?

Мне было лет девять или десять, когда я впервые увидел царского гонца, который доставил отцу письмо из Москвы, и с той поры я много думал об этих людях, исполнявших высшую волю, как ангелы – волю Господа.

В черном кафтане и черных штанах, подшитых кожей, в сапогах со шпорами, на которых запеклась конская кровь, с тяжелой саблей на поясе и двумя пистолетами в седельных сумках, поднятый по тревоге, гонец быстро седлал коня и, перекрестившись, с криком «Пади!» мчался к воротам. Днем и ночью он скакал по пыльным шляхам, в жару, по бескрайней степи, скрытый с головой в высокой траве, или по опасным лесным дорогам, между чудовищными дубами и черными елями, пробирался через глубокие сугробы, по пояс в снегу, с медным обмерзшим лицом, со слипшимися от лютой стужи глазами, через топкие низины и смрадные болота, обиталища коварных духов и безжалостных комаров, доводящих человека до безумия, через горы, через буйные реки, через сибирскую тайгу – с упорством, с остервенелым упрямством, надсадно дыша, с рычанием и хрипом, с храпом, уже не обращая внимания на усталость, на пот, разъедающий немытую кожу, на слитное струнное гудение насекомых, затмевающих небо и сознание, на безжалостно жалящее солнце, врубался в вязкое зеленое мясо леса, чтобы проложить себе путь – через кошмарную путаницу густого подроста, хлещущего тонкими язвящими ветками по обожженному лицу, через вязь толстых корней, через сплошняк высоченных деревьев… на постоялом дворе он наскоро жевал полусырое мясо, махом проглатывал чарку зеленого вина и снова – мчался вперед, вперед, склонившись к гриве коня, верный, надежный, нерассуждающий воин, воплощение великой и неостановимой воли, весь – движение, весь – сила, весь – неукротимое стремление, стальная игла и железная нить, надежно сшивающие невероятную державу государевым словом и именем Божьим…

Могла ли понять это Юта?

Я перекрестился, прогоняя нескромные видения, в которых главную роль играла Юта, перевернулся на живот и заснул.

* * *

Конрад Бистром,

доктор, Великому Государю и Патриарху всея Руси Филарету Никитичу сообщает следующее:

Спешу довести до вашего сведения, что Всадник здоров и готов к встрече.

* * *

Флориан Твардовский,

купец, Великому канцлеру Литовскому, воеводе Виленскому Льву Сапеге доносит следующее:

В Москве ожила тень Лжедмитрия.

* * *

Троица – Москве:

шифр «решетка от Марка»

Инокиня Ольга похоронена рядом с отцом.

Врата вторые, из которых появляются коварные придворные, претендент на московский трон, ожившие мертвецы, женские кальсоны, сорокалетняя старушка, императорский пенис и загадочная серебряная монета

Фита

окольничему Ивану Грамотину, думному дьяку, главе Посольского приказа, доносит следующее:

шифр «решетка от Матфея»

Гриф «Слово и дело Государево»

Из надежных источников стало известно, что в слонимском имении Канцлера Литовского Льва Лиса Сапеги находится ребенок, которого называют «московским царевичем Иоанном», сыном Марины Мнишек и Самозванца, племянником царя Федора Иоанновича и внуком Иоанна IV.

На самом деле этот ребенок – Ян Фаустин Луба, сын Дмитрия Михайловича Лубы, мелкого дворянина из Подляшья, и его жены Марины. Родители его погибли во времена Смуты в Москве, куда они явились в толпе польских авантюристов и бандитов. Некий дворянин Белинский вывез его из Москвы в Польшу, рассказывая друзьям и знакомым, что этот ребенок – сын «русского царя Дмитрия I и Марины Мнишек», и будто бы Марина сама отдала младенца Белинскому «на сохранение».

Белинский предъявил мальчика королю Сигизмунду III и Раде, которые передали его Льву Сапеге, назначив содержание в размере шести тысяч золотых.

На днях Сапега пригласил к «царевичу» учителя – Алексея Филипповича, православного, которому поручено обучать отрока языкам русскому, польскому и латинскому.

Об истинном происхождении ребенка и его возможной роли в политической игре Филиппович ничего не знает и приглашение ко двору Канцлера считает великой победой православия.

Можно с большой долей уверенности предположить, что Лис намерен рано или поздно использовать Фаустина как орудие в борьбе против истинной веры, царя и России.

* * *

Окольничий Иван Грамотин,

думный дьяк, глава Посольского приказа, Фите:

шифр «решетка от Матфея»

Гриф «Слово и дело Государево»

Злоумышленные иностранцы в Москве распускают слухи, будто Великий Государь и Патриарх всея Руси Филарет Никитич во время восьмилетнего пленения в Мариенбургской крепости поднимался в небо на воздушном шаре.

Подтвердите или опровергните эти сведения.

* * *

Филарет,

Великий Государь и Патриарх всея Руси, Великому Государю и Царю всея Руси Михаилу Федоровичу:

Государь, если ты считаешь, что Иван Грамотин все еще полезен трону, то не стану спорить. Тебе виднее, да и не пристало нам ссориться в такое время, которое переживает Россия. Отцовская же любовь подсказывает, что сын поступает так, как лучше и трону, и России, и мне, многогрешному.

И я, конечно же, не забываю о том, что сам рекомендовал его тебе на должность главы Посольского приказа в чине думного дьяка. Его огромный бюрократический опыт, знание тонкостей европейской политики, умение вести переговоры с самыми трудными партнерами – все это, несомненно, служит нам на пользу, заставляя закрывать глаза на биографию Грамотина, который предал всех, кому служил, – Годунова, первого и второго Самозванцев, Шуйского, – и без колебаний предаст нас, если представится случай. В этом он ничуть не лучше Канцлера Льва Ивановича Сапеги, который предал православие, перейдя в лютеранство, которое тоже предал, чтобы стать католиком. Впрочем, Смута породила очень много таких людей с людоедским прагматизмом вместо веры и убеждений.

Слава богу, мы действовали и действуем так, чтобы такие, как он, – а их множество, – хотя бы до поры до времени приносили больше пользы, чем вреда.

Предыдущее же мое письмо к тебе продиктовано, возможно, раздражением, которое трудно сдержать, когда я слышу об интригах этого щеголя с ледяным сердцем. Например, позавчера из перехваченного письма я узнал, что Грамотин собирает сведения о моем пребывании в Мариенбурге. Он поддерживал отношения не только с князем Трубецким и царицей Параскевой, невесткой Грозного, но и с инокиней Ольгой – Ксенией Годуновой, о смерти которой тебе известно. Странный круг общения для высокопоставленного чиновника, призванного отстаивать интересы действующей власти, а не готовить почву на случай смены режима.

Иногда у меня возникает ощущение, что он подбирается к Семье.

Впрочем, не исключено, что подозрения мои напрасны и вызваны старческими немощами и усталостью.

Обнимаю тебя, сердечный друг и сын, моли Бога о нас, грешных, а я неустанно молюсь о тебе.

* * *

Григорий Званцев,

московский дворянин, губной староста, окольничему Степану Проестеву, главе Земского приказа, доносит следующее:

Минувшей ночью в низине на Петровке, на огородах, обнаружен труп литовской бляди по прозвищу Две Дырки, промышлявшей за Ветошными рядами. Тело расчленено, язык вырезан, глаза выжжены. Делом занимается губной сыщик Никита Онуфриев-младший.