Пятое человечество

– У тебя очень изменилось лицо, что происходит? – спросила Агидель, закончив составлять меню.

– Тебе ничего не говорила Урсула?

– А что она должна была сказать? – ответила она вопросом на вопрос.

– Ничего она не должна была сказать, – жестко ответил Руслан и предложил жене прогуляться на свежем воздухе.

Агидель предчувствовала серьезный разговор, а интуиция у нее была, дай Бог, каждому. Ожидая, пока жена переоденется, потому что она не позволяла себе выходить на люди в домашнем облачении, он подошел к окну гостиной, которое выходило на запад. Отсюда виднелись горы, покрытые сизой дымкой, интересно, от чего? После прошедшего днем дождя влага поднимается вверх? Первое здешнее светило уже зашло, второе, стремительно краснеющее, медленно опускалось за горы, окрашивая их в розовый цвет.

Жена переоделась в брючный костюм, поправила прическу и макияж, и, наконец, предстала перед мужем, своим видом вопрошая: ну как я?

– Прелестно, – похвалил он ее, давно усвоив, что женщин надо хвалить всегда в превосходной степени.

Они вышли из резиденции и направились к пруду. Вода в нем, должно быть, холодная, потому что лебеди спрятались в домики, и еще не ионизировала. Когда они отошли от входа на несколько десятков метров, за ними следовали Урсула в генеральской форме и Отто в полевой.

– Рассказывай, что случилось, – Агидель для убедительности повисла у него на руке.

– Пока ничего не случилось, но тебе, судя по всему, придется пойти на работу.

– У меня что, работы мало? Мне надо вести наш дом, готовиться стать матерью – этого кому-то мало?

– Этого достаточно, но, родная моя, не в счет.

– Как это не в счет?! – возмутилась она и оставила в покое руку мужа.

– Успокойся, пожалуйста, и выслушай меня, – попросил он и рассказал ей о планах Мольтке и Тооме избрать ее спикером союзного парламента.

Разговор пошел не в том ключе, как предполагал Руслан. Жена была возбуждена, а он раздражен после подозрения о том, что секретные материалы, предназначенные ему, читает ещё кто-то.

От неожиданности Агидель даже остановилась, смотрела во все глаза на мужа и сдавленно произнесла:

– Ты не шутишь?

– Какие шутки! – воскликнул он. – Атлант дал уже добро. Пойдем, пожалуйста, на нас смотрят.

И взял жену под руку. Она обессилено пошла, новость произвела на нее сильнейшее впечатление.

– Без меня меня выдали замуж, – бормотала она.

– Ты можешь отказаться.

– Как отказаться?! Я что, не понимаю, насколько это серьезно? А у меня опыта нет даже депутата какого-нибудь сельсовета, а тут – союзного парламента спикер! Чиновник номер один на планете!

– Буду помогать. Все наши будут тебе помогать. Продолжим этот разговор дома, нас догоняют Кляйнмихели.

В этот момент начало медленно включаться освещение, потому что уже повечерело. Увидев, что Орловы остановились и повернулись к ним лицом, Кляйнмихели ускорили шаг. Не дойдя нескольких шагов, Урсула стала по стойке «смирно», щелкнула каблуками и, отдав честь, доложила, что к завтрашнему совещанию служба безопасности проинструктирована.

– Благодарю, – произнес Руслан и поинтересовался, сколько будет присутствовать человек.

– В зале триста пятьдесят мест. Будут ваши заместители, начальники управлений, их заместители, начальники отделов и входящих в них подразделений, отделов, главные специалисты и другие ответственные работники. Список утвердил Максим Юрьевич.

– Не помню, чтобы у нас были безответственные работники. Народу в центральном штабе много было, не спорю, но безответственных – нет.

– Извините, я не так выразилась, – Урсула опять отдала честь.

– Да перестаньте, Урсула, пожалуйста, козырять, – поморщился Руслан. – Вон ваш муж, вижу, никак не осмелится обратиться по всей форме: «Товарищ Чрезвычайный и Полномочный специальный представитель…» А я знаю, кто я. Слушаю вас, Отто.

– Не станем же мы разговаривать на дороге, пройдемте в беседку, – нашлась Агидель, чтобы разрядить создавшуюся обстановку, тем более, она знала, о чем супруги будут говорить.

Она ободряюще приобняла новую подругу и пошла к ближайшей беседке, шепнув Урсуле, что все будет в порядке. В беседке был круглый стол, и Руслан, на правах хозяина велел супругам садиться напротив. Отто снял фуражку, обнажив зажившую рану на виске, которая остается от лазерного луча.

– Слушаю вас, Отто, – повторил Руслан.

Собравшись с духом, Отто извинился за то, что сведения, которые они решили донести до Орловых, не касаются непосредственно их службы.

– Я знаю, о чем вы будете говорить. Пожалуйста, конкретнее, – опять Руслан подстегнул своей репликой пребывавшего в растерянности служаку, и Агидель укоризненно посмотрела на мужа.

– У меня есть двоюродная сестра Грета, которая в Новой Испании возглавляет педагогический университет, – начал рассказывать Отто. – Между прочим, она сторонница советской системы воспитания и образования, написала на эту тему две докторские диссертации и опубликовала сотни статей.

– Нам с Агиделью Николаевной приятно слышать доброе о нашей Родине. Хотя мы, как известно, родились в постсоветское время, но много в юности слышали хорошего о Советском Союзе, – приободрил рассказчика Руслан.

– Грета очень деятельный и настойчивый человек, пыталась на практике доказать полезность советской системы образования и воспитания. Создавала детские сады, учила на специальных курсах воспитательниц, открывала специальные гимназии для школьников, приучала их к труду, заботилась об их интеллектуальном, духовном и эстетическом воспитании. Свою систему она назвала естественным гармоничным воспитанием и образованием. Но поддержки и развития ее система не получила. Из-за косности чиновничества, мол, все это устарело…

– Устарело – не аргумент. В Новой Греции, например, входит в моду спартанское воспитание, – заметил Руслан.

– Извините, пожалуйста, я продолжу, – вступила в разговор Урсула, очаровательно улыбнувшись Орлову. – Когда мы поняли, что своих детей упустили, полетели за помощью к Грете. Она нам столько рассказала! Говорила, что на Арсе повторяют чуть ли не один к одному просчеты России в постсоветский период. Тот же либерализм в школах, подготовка потребителей, а не граждан, специалистов и патриотов. Закачку знаний школьникам без последующего освоения их на практике она считает преступлением перед молодым поколением.

В России в начале XXI века перестали заниматься воспитанием детей и юношества. Сокращали изучение художественной литературы, сделали писателей самыми бесправными, стало быть, ненужными людьми. А всё дело в том, как считает Грета, что половинки мозга стали неравномерно загружаться. Для нормального и гармонического становления личности надо нагружать оба полушария нашего мозга. Общество не может развиваться и идти вперед, опираясь лишь на абстрактное, понятийное или технократическое мышление, стало быть, на одну ногу. Требуется наличие другой ноги, то есть образного мышления, интуиции, эстетического восприятия действительности. Россию из-за этого чуть не постигла участь Советского Союза, поскольку ее власти боялись писателей, которые сыграли немалую роль в распаде СССР. Вот они и стали литераторам перекрывать кислород. Ведь писатель как волк – сколько его ни корми, ни ласкай, а он все равно в лес смотрит… Положение спасли республики, уделявшие внимание воспитанию своей молодежи в национальных традициях, в том числе художественной литературе, которая есть не только основа многих искусств и превращает толпу в нацию.