Пятый обруч. Мастер

Парочка в длинных тенях домов казалась почти незаметной. Полностью завернутые в черные плащи, с щегольскими шляпами с широкими полями, плоскими сапогами на мягкой подошве. Они были не чета крикливым островитянам и не хотели повторить судьбу дикарей. Эти двое видели схватку и состоявшийся короткий разговор Юти с незнакомкой. Потому что следовали за Одаренной от самого Дома Правды.

Глава 2

Еще двадцать лет назад аллея Паломников была Аншарой забытым местом. Однако Конструкт рос, распухая новыми кварталами, вгрызаясь в землю глубокими каналами, змеясь множеством булыжных мостовых и мелких дорожек. И вскоре оказалось, что путь к храму святой от Северо-восточных, Озерных врат, усеянный жалкими домишками с не менее жалкими и бедными горожанами, оказался вполне лакомым куском.

На аллее Паломников стали появляться странные люди, которые чертили пальцами невидимые линии, ладонью закрывали утлые хибары и говорили о каких-то «перспективах строительства». Кто посообразительнее, успел продать жилье и переехать подальше, оставив вдоволь храмовок на черный день. Другие стали ждать, когда странные люди придут к ним с более щедрым предложением. И прогорели. А если быть совсем точным, в одну из ночей заполыхала вся аллея Паломников. Позже говорили, что зарево у горизонта видели из самого Весерина. За одну ночь огню удалось то, чего не удавалось многим правителям Конструкта, – очистить праведную дорогу к храму Аншары от нищих и бедняков, смущающих благородных паломников из Семиречья и восточных земель.

Погорельцев переместили во временные убежища за Озерными вратами, явно еще не определившись с их дальнейшей судьбой. Император издал указ о «компенсации», которую должны были выплатить в «скором времени». Впрочем, дни сменялись днями, за одной неделей наступала другая, но никаких существенных подвижек в разрешении вопроса бывших жителей аллеи Праведников не появлялось.

Двое мужчин, на мягких лапах ночи шествующих за подростком посреди истлевших черных руин, явно недоумевали. Если днем здесь можно было еще встретить рыщущих среди пепелища в поисках чего-то ценного, то к ночи аллея Праведников окончательно вымирала. Делать здесь было решительно нечего – ни от ветра не укрыться, ни от дождя не спрятаться. К тому же, по новому указу Императора, во дворах домов запрещалось разводить огонь. Под исключения попадали лишь харчевни и редкие постоялые дворы. Что забыл здесь этот Одаренный?

Вдалеке, подсвеченные факелами, высились стальные ноги автоматона – причудливого создания, походившего на паука. Чудо конструкторской мысли столицы, работающее на угле и управляемое закашливающимся от гари инженером, сейчас разбирало своими конечностями остовы сгоревших зданий. Работу, на которую у обычной бригады уходило пять дней, автоматон выполнял за ночь. Вместе с тем все понимали: чтобы очистить полностью квартал, ему понадобится не одна неделя.

Однако подросток дернул плечами, будто сбрасывая с себя накопившуюся за день усталость, и повернул прочь от огней. Подобно черной пантере, он растворился во тьме, точно его никогда и не существовало.

– Биржо, видел, куда он пошел? – один из преследующих толкнул своего напарника.

– Нет, Ваша Непогрешимость.

Его Непогрешимость, или попросту Проповедник Дома Правды, вытащил меч и кивнул своему помощнику. Драманти Чат не боялся. Его рука была по-прежнему крепка, движения быстры, а тело натренировано. Не каждого служителя через несколько месяцев работы назначают Проповедником, откуда и до десятого Инквизитора его милости Архилектора Ферна рукой подать. Стоит лишь дождаться, когда умрет (своей или насильственной смертью) один из ныне здравствующих Инквизиторов, а после достойно преподнести себя. А уж это Драманти Чат умел.

Проповедник Дома Правды хорошо сходился с людьми, был красив лицом и ладен телосложением, а после повышения мог позволить себе даже сорить деньгами. Однако недавние новости, дошедшие до Драманти Чата, весьма обеспокоили рьяного карьериста. Если смерти тупицы Роя Кина Проповедник почти не придал значения, то хладнокровное убийство близкого приятеля, Гелта Вирха, заставило насторожиться.

Запертый в одном из самых безопасных мест (неприступнее была разве что Твердыня-на-семи-холмах), окруженный верными хускарлами, судьба которых напрямую зависела от жизни господина, Гелт Вирх оказался убит. Зарезан, как паршивая собака, мешающаяся под ногами благородного вельможи.

Первым делом Драманти Чат усилил охрану в Доме Правды, а потом и в собственном жилище, хотя в последнем Проповедник бывал редко. Драманти Чат понимал: коли уж убийца добрался до его приятеля в Теоле, то пробраться в комнаты доходного дома на улице Брама Пятого ему не составит особого труда.

Ко всему прочему Драманти Чат выставил наблюдателей, которые в один прекрасный день и заметили подростка, чересчур пристально наблюдающего за Домом Правды. К несчастью для Проповедника, именно в этот момент большую часть людей забрал его милость Архилектор Ферн для важных дел Дома. Скорее всего, стремительно дряхлеющий старик, который с каждым годом становился все хуже и почти не показывался на публике, купил мебель для новой резиденции. К главе Дома Драманти Чат не испытывал ни малейшего уважения, что старательно скрывал даже во время буйных попоек. Уж что-что, а держать язык за зубами Проповедник умел. Любое неосторожно оброненное слово могло стоить ему карьеры.

Обескровленный весьма некстати свалившимся приказом Архилектора, Драманти Чат не отказался от своей идеи пройти по следу молодого шпиона. Который, в свою очередь, и должен был вывести Проповедника на истинных заказчиков. Не мог же мальчишка, у которого еще даже усы расти не начали, провернуть все это сам?

Ко всем явным перечисленным достоинствам, у Драманти Чата имелся один крохотный недостаток: чрезмерная самонадеянность. Проповедник считал себя самым умным не только в окружении служителей, но и некоторых придворных вельмож. К своим годам, несколько раз кардинально сменив сферу деятельности, Драманти Чат всегда добивался выдающихся результатов. Меч Проповедника, как и язык, разили без всякой жалости. Шутка ли, за последние пять лет Драманти Чат трижды становился лучшим фехтовальщиком Конструкта.

Поэтому взвесив все за и против, Проповедник Дома Правды вполне закономерно решил, что его собственных сил хватит, чтобы справиться с одним маленьким пройдохой. Червячок сомнения, который появлялся у каждого разумного человека, был компромиссно уничтожен адептом средней руки Бильжо – неплохим бойцом, пусть и не Одаренным, который смерть как хотел выслужиться перед целым Проповедником. Так, по крайней мере, показалось самому Драманти Чату.

Именно все эти обстоятельства сейчас завели двух немолодых, но полных сил и желания разобраться во всем людей на аллею Паломников. Могучий Драманти Чат и приятный в своей полноте Бильжо, уступающий Проповеднику в стати и ловкости, продолжали углубляться в выжженный квартал. Под ногами скрипело и рассыпалось прогоревшее дерево, в затянутом дымкой от тысячи чадящих над городом труб небе изредка мелькали падающие звезды, а в носу свербило от едкой гари. Драманти Чат с горечью думал, что сейчас провоняет вся одежда, и ему придется отдать ее прачке на стирку.

Неожиданно крохотная вспышка, похожая то ли на отблеск фонаря, то ли на пугливый язык костра, мелькнула через несколько домов. Драманти Чат остановился и жестами дал понять Бильжо, чтобы тот пошел напрямую. А сам стремглав бросился в обход.

По разумению Проповедника, даже если адепта заметят и завяжется бой, то Бильжо отвлечет собой преступников, и тогда Драманти Чат нанесет удар с тыла.

Между тем Бильжо пробирался по засыпанной золой дорожке, сжимая рукоять меча вспотевшими от волнения пальцами. Застывшие в немом укоре остовы сгоревших и еще не разобранных домов мрачно взирали на неожиданного вторженца, будто адепт пробудил их от долгого сладкого сна. И теперь приходилось терпеть его, чтобы вновь погрузиться в нескончаемую дрему.

А Бильжо подходил все ближе к мерцающему огоньку. Теперь стало окончательно понятно, что он пляшет на руинах большого сгоревшего дома. По злой иронии судьбы, тот даже казался целым. Стояли, подпирая оставшиеся стропила, подпаленные, но не полностью прогоревшие стены. Зияли мрачными зевами проемы окон, лишь куда-то делась дверь. Но в целом дом, несмотря на черную от пожарища раскраску, удивительным образом сохранился. Именно внутри него и горел свет.

Адепт, как человек пусть и небольшого ума, но довольно опытный, сходу определил его источник – свеча. Фонарь защищен от ветра стеклом, и его пламя мерно покачивается, как голос храмовника в заутреннюю. Огонь же свечи пляшет, как напившаяся вдова: то почти погасает, то разгорается с новой силой.