Пыль и пепел. Или рассказ из мира Между
Шрифт:
Я оперся локтями о руль и закурил сигарету. Понятное дело, Ка сигареты. В мире Между даже у сигарет имеется душа.
Выстрел прозвучал глухо и плоско. Призрак выстрела.
Потом еще один. И следующий.
Я ожидал.
Прежде, чем он умер, я успел выкурить сигарету. А потом еще пришлось ожидать, когда пройдет первый приступ паники. Пока он откашляется, выплачется, блеванет среди скрюченных деревьев, под чужим небом цвета крови, по которому переливаются желто-зеленые фракталы, рассекая его на светящиеся линии.
Пока до него не дошло, что он умер.
Я глядел, как от
Но я ожидал, когда они начнут погоню.
А потом, не спеша, растоптал окурок, обернул одну руку своим снятым плащом и отправился наводить порядки.
Я вскочил в клубок чудищ – в большинстве своем, обычных гулей, и разогнал их. Почувствовал руки, хватающие меня за плечи, вывернулся, ушел от щелчков акульих челюстей, пнул во что-то, после чего сунул руку за пазуху, чтобы схватить абордажную саблю.
Следующие секунды заполнил визг, хаос и потасовка. Какое-то творение я послал рожей прямиком на ствол дерева, наступил на что-то, похожее на плащ, саблей сек по голове нечто с лягушачьей харей, ударил лбом в лицо сморщенного старичка с улыбочкой, походящей на зубастое V и со светящимися, будто гнилушка, зелеными глазами.
Клиент съежился под деревом, заслоняя голову руками.
Я медленно спрятал саблю и улыбнулся ему. Тот глядел на меня с невысказанным страхом. Я был гораздо больше него, седой, усатый, в шлеме на голове, с покрытыми татуировками руками: для него я был еще одним демоном.
– Ты умер, - сказал ему я. – Но застрял между мирами. Я могу тебя отсюда забрать.
– Куда? – прошептал тот.
– Туда, куда ты должен был попасть, но не смог.
– Нет! – заорал он неожиданно, голос его был переполнен истерией. Вот это было настолько неожиданно, что я подскочил. – Нет! Я отправлюсь в ад!
Честно говоря, я понятия не имею, что находится дальше. Мы живем на первом этаже, сам я знаю еще второй, и у меня имеются ключи к лифту. Откуда мне знать, как далеко еще до кабинетов Правления? Сотня этажей? Один? Бесконечность?
– Не обязательно, - заверил я его. – Наверняка в тебе имеется что-то хорошее.
– Нет! Сгнию в преисподней! Отойди от меня! Уйди! Боже, помоги!
– Хорошо. Но тогда тобой займутся гули. Или другие, еще более худшие создания. В любом случае, ты останешься здесь. И со временем станешь одним из них. Это никогда не кончится, сынок. Говоря по чести, только-только началось. И никто здесь тебе не поможет. Добро пожаловать в мир Между.
Я вернулся к мотоциклу, забросил плащ в коляску, пнул стартер и поехал.
Он гнался за мной, вопя и размахивая руками. Я глядел в зеркало заднего вида, пока тот не споткнулся и полетел вниз лицом, взбивая вокруг себя серебристый пепел.
Только лишь тогда я завернул и объезжал все более тесными кругами, пока тот поднимался.
– Я воровал! – заорал он. – Убил человека! Не ходил в церковь! Участвовал в нападениях! Вынуждал платить отступное! И, это, требовал за крышу! Сидел в КПЗ! Ругался! Изменял жене! В самый Великий пост! Работал по воскресеньям! Пнул в задницу монашку!..
– Хватит, - перебил я его, остановил
Марлену и вырубил двигатель. – Я что, похож на ксёндза? И исповедей не принимаю. И не сужу. Только лишь перевожу на другую сторону.– Меня переведешь?
– Тогда ты должен заплатить мне обол.
– Это что такое?
– Древние греки верили, будто бы миры живых и умерших разделяет река времени – Стикс. Переплыть на другую сторону было можно, но перевозчику нужно было заплатить обол. Это такая греческая монета. Потому-то в рот покойнику клали денежку. У тебя во рту, случаем, ничего нет?
– В Греции уже евро ходит... – ошарашено пробормотал тот.
– Устроит и евро, - любезно согласился я. – Евро, доллары, злотые, золото, информация, иены, облигации, программное обеспечение – что угодно. Но перевозчику ты должен заплатить.
Он стал хлопать себя по карманам, со всей серьезностью мотая головой, и в конце концов обнаружил Ка своего бумажника.
– Нет, сынок. – Ты не живешь я же возвращаюсь в тот мир. Мне нужны настоящие бабки. На той стороне.
– Я... у меня был бумажник.
– Твои дружки его забрали, - пояснил я и присел на седло Марлены.
– Сарделька и Клапан?! Вот же сволочи! Ограбили мея, когда я уже не жил?!
– А что, добро пропадать должно?
– Тогда и не знаю. – Он опустил руки.
– А у тебя ничего не было припрятанного на черное время?
– Было. Дома.
– Ну, вламываться к тебе я не стану, - проинформировал я его. – Думай.
– Акции! Акции пойдут?
– Можно. И сколько их у тебя?
– Полторы тысячи акций Олебанка. По пятьдесят злотых стоили! Отправишься к одному такому типу, зовут его Корбач, Яцек Корбач, работает в Инвестиционном Фонде "Гриф", скажешь ему пароль "лажа" и сообщишь, что тебя прислал Колбаса. Тогда он выплатит тебе за них наличку..
– Подойди-ка сюда. Хочу поглядеть тебе в глаза, а вдруг заливаешь? Помни, что ты не живешь. Я могу выслать тебя не только наверх.
Я вытащил обрез из кобуры. Глаза застреленного сделались квадратными.
– Не, не! Как Господь жив! Пароль "лажа". Нееет!
Он не врал. В его ауре мерцал один только страх. Он хотел, чтобы все закончилось, в конце концов, один раз сегодня его уже застрелили. Я переправил его.
– Иди к свету... – сказал я. Я всегда так говорю.
Когда я возвращался домой, на лесной дороге кто-то стоял. Черный силуэт в треуголке, окутанный коротким плащом, в сапогах по колени, опираясь на воткнутой в землю рапире. Альдерон.
Конкурент.
До определенной степени он был таким же, как и я. Сам я встретил его недавно, года четыре назад. Я был взбешен, поскольку думал, что этот мир принадлежит одному тоько мне. Поначалу мы друг друга игнорировали. Потом я считал его за придурка.
Но потом нашел его в мире живых. На самом деле его звали Блажеем.
И было ему всего четырнадцать лет.
Из них пять лет он пролежал в коме. Собственно говоря, жил он только лишь в мире Между. Здесь он не был бледным скелетом, подключенным к проводам, но воином по имени Альдерон. С тех пор мне его только жаль, но я никогда не дал по себе этого узнать. И он не знает, что я знаю.