Пыль Снов

Давление в голове стало болью, словно ей забили гвоздь в лоб. Движения лошади заставляли ее ощущать тошноту. Задыхаясь, она упала на шею животного, натянула поводья. На прижатой к носу ладони осталась яркая кровь. — Йедан…

— Знаю, — прорычал он. — Не обращай внимания. Возвращается память. Впереди что-то есть.

— Не думала…

— Ты сказала, что хочешь увидеть Первый Берег.

— Не хочу, если от этого голова взорвется!

— Отступление невозможно, — бросил он, сплевывая. — То, что нам досаждает, исходит не от Берега.

«Что?» Она с трудом подняла голову, посмотрела на брата.

Он плакал кровью. Он снова сплюнул ярко-красный сгусток и сказал: — Харкенас… пустая темнота, — тут он поглядел ей в глаза, — более не пуста.

Она вспомнила об оставшихся в городе бесчувственных ведьмах. Они могут не выжить. Не выживут. «Я привела их сюда только чтобы убить». — Я должна скакать назад…

— Нельзя. Пока нельзя. Поедешь туда, Полутьма, и погибнешь. — Он послал коня вперед.

Она последовала за ним.

«Богиня Тьмы, ты вернулась? Ты пробудилась во гневе? Ты убиваешь всё одним касанием?»

Мимо шествовали черные колонны заброшенного в безвременном царстве собора. Они слышали звук, исходящий из-за ломаной черной стены впереди. Вроде бы грохот волн.

«Первый Берег.

Где мы начались…»

Просвет между стволами, блеск белого…

Брат и сестра выехали из чащи. Лошади замедлили бег, встали, хотя поводья безжизненно болтались в руках седоков.

Окрашенное алым видение, тишина, подобная ране. Они непонимающе смотрели на….

Первый Берег.

* * *

Тучи на западе почернели, слились в непроницаемую стену. Почва серебрилась от инея, трава хрустела, ломаясь под ногами. Закутанный в шкуры Страль смотрел, как враги занимают находящийся напротив пологий склон долины. В двух сотнях шагов справа стоял Марел Эб с авангардом отборных воинов Барахна, за ними смешались отряды четырех малых кланов — он принял под командование тех воинов, что вкусили горечь поражения. Смелое решение — Страль теперь смотрел на него и не ощущал в глазах соринок. Почти не ощущал.

Дыхание вырывалось белыми плюмажами. Воины переступали с ноги на ногу, подпрыгивали. Дули на держащие оружие руки. На той стороне кони лучников и копейщиков беспокойно двигались и мотали головами. Знамена вяло опустились, серые и тусклые; штандарты застыли промороженными досками. В воздухе повис железистый привкус паники — глаза снова и снова озирали устрашающее небо. На западе черная шевелящаяся стена; на востоке лазурные проблески в кристаллах льда, горящее солнце окружено зловещими «пасынками». Чернота побеждала в небесной битве, видел Страль: ее щупальца вылетали, ползли корнями, омрачая утро.

На дне долины застыли четыре фаланги сафиев с ромбовидными щитами; их длинные копья опирались на петли у бедер солдат. Драсские застрельщики, среди которых было много лучников, выливались в щели между ощетинившимися квадратами фаланг, подбираясь все ближе. На флангах двинулась вперед акрюнская кавалерия, с трудом удерживая ровный строй.

Скипетр Иркуллас времени не теряет. Никаких вызовов на поединки перед строем, никаких хвастливых криков. Акрюнаи жаждут начала битвы, необузданной резни, словно хор скрестившихся клинков, вопли умирающих и раненых способны вернуть мир к нормальному состоянию, расчистить небо над головами, отогнать тьму и холод.

«Кровью заплатить, кровью ублажить. В это вы верите, акрюнаи?»

Страль пошевелился, шагнул вперед, оказавшись в пяти шагах перед строем воинов Сенана. Повернулся кругом, внимательно поглядел на лица.

Боевая злость походит на пятна под пеленой страха. Глаза сурово встречают его взор — а потом уходят в сторону, снова возвращаясь. Окрашенные белым лица, трещины от мороза. Офицеры тоже сверлят его глазами, словно ища первые признаки неуверенности, ловя первую гримасу сомнения. Он ничего им не покажет.

В серебряном небе раздался непонятный треск — так озеро грохочет при паводке; воины присели, словно ожидая падения ледяных копий. Но за странными звуками ничего не последовало. Кулаки богов стучат о стекло небес. Треск сделал всё происходящее безумным. Мгновения до распада. «Что же, можете приседать, друзья мои. Как будто это вас спасет».

— Бекел, — сказал Страль так громко, что стоявшие в строю дернулись. Единственное слово пробежало по рядам, оживляя воинов. — А до него Онос Т’оолан. До него Хамбралл Тавр. Мы пришли в поисках врага. Мы искали войны.

Он ждал, видя, как за лицами воинов сражаются полчища мыслей. Вот выражение ярости войн, начавшихся в стране, где обитает воля. Он увидел, как растекается пятно стыда. И кивнул. — Здесь мы встали, сенаны. — За спиной вдруг раздался громовый топот ног пехоты, застучали копыта выливавшейся с боков конницы. — Вот я перед вами, один. И я выскажу слова, родившиеся у всех, что стоят передо мной. — Он высоко вскинул талвар в правой руке, поднял ножны левой рукой. — Не тот враг! Не та война!

Страль вложил клинок в ножны и поднял над головой двумя руками.

Заблестело железо — и скрылось из вида. Грубые выкрики приказов в задних рядах; отряды Сенана развернулись.

«Прощайте. Мы уходим.

Этого хотел, Марел Эб? Получай».

* * *

Кто-то что-то кричал, но глаза Марела Эба были устремлены на приближавшегося врага. Первые стрелы свистели в промороженном воздухе — их почти не было видно в нависшей полутьме. Фаланги готовились к атаке: три передних ряда опустили длинные копья. С флангов быстро приближались конные стрелки, готовые выпустить рой стрел, чуть повернуться и угостить Баргастов еще одним залпом. Потом еще и еще.

«Ублюдки сражаются как дети. Когда подойдут сафии, всё изменится…»

Крики внезапно усилились; чья-то рука схватилась за плечо и повернула его. Он уставился в лицо одного из телохранителей — тот тычет пальцем, брызжет слюной. Что он орет? — Проклятый идиот! Что…

Тут Марел сам заметил растущую прогалину в центре его строя.

— Что? Они уже напали — я ничего не заметил… но…

— Они отступают! Вождь Войны! Сенан!

— Не будь дураком! — Он расталкивал суетящуюся стражу, добиваясь хорошего обзора. Да, сенаны пропали. Самые могущественные среди Белолицых Баргастов сбежали! — Вернуть! — завизжал он. — Вернуть!