Пылай, огонь (Сборник)

— Держите его столько, сколько он вам понадобится, — настаивал он, провожая меня к дверям, для чего ему пришлось обойти стайку цыплят. — Позже мы обо всем договоримся. Пока, Тоби! Будь хорошей собачкой. Передайте мои лучшие пожелания мистеру Холмсу! — крикнул он мне, когда, ведя с собой Тоби, я направился к кебу.

Я крикнул ему в ответ, что обязательно передам, и позвал кебмена, ответный отклик которого сообщил мне, где я его оставил. Следуя в этом направлении, я нашел кеб, и мы забрались в него. Я назвал адрес, по которому Холмс слал свои телеграммы (и где я сам побывал ночью), и мы, нащупывая путь в непроглядном тумане, двинулись в дорогу.

Мы пересекли Вестминстерский мост — едва не столкнувшись с экипажем компании «Уотни Ман» — и затем направились прямо на запад, к Хеммерсмиту. Единственное здание, которое мне удалось опознать по дороге, был железнодорожный вокзал Глочестер.

Повернув на пустынную Мунро-роуд, мы сориентировались по единственному уличному фонарю и остановились у нужного дома.

— Прибыли! — с нескрываемым облегчением объявил кучер, а я осторожно выглянул из экипажа, опасаясь наткнуться на Холмса. Вокруг было совершенно тихо и пустынно, и мой голос, когда я позвал его по имени, странным эхом отразился от плотной стены тумана.

Несколько мгновений я постоял, прислушиваясь, и уже собрался двинутьея к дому профессора — который, как я знал, был где-то сзади меня, — как вдруг услышал. звук шагов по мостовой справа от себя.

— Алло?

Ответа я не услышал: раздавалось только неровное постукивание трости о мостовую. При этих звуках Тоби слегка насторожился, как и я, и растерянно заскулил.

Постукивание тросточки приближалось.

— Эй? — настойчиво повторил я. — Кто там?

— «Невесты из Макселтона лучше всех! — внезапно донесся из тумана высокий тенор. — По росе они встают, Энни Лори честь поют, и хоть строг у ней отец, я ведь тоже молодец!»

Пораженный, я застыл на месте, волосы на затылке встали дыбом от ужаса, потому что эти звуки на пустынной туманной улице Лондона не несли в себе ни цели, ни смысла.

Шаркающей походкой он медленно возник из тумана, окруженный ореолом света от фонаря, — оборванный менестрель в поношенном распахнутом кожаном жилете, старых кожаных бриджах и неряшливо завязанных ботинках. Седая щетина покрывала его щеки, а на голове у него была кожаная шапка, круглая форма которой сказала мне, что ее владелец имел отношение к шахтерскому ремеслу. Я употребил прошедшее время, потому что на глазах его были темные очки, которые обычно носят слепые,

Я в ужасе продолжал смотреть на это создание, которое, приблизившись ко мне, завершило, наконец, песню, В воздухе повисло молчание.

— Милостыню! Не пожертвуете ли слепому? — стянув шляпу, он протянул ее донышком вниз. Я порылся в карманах в поисках мелочи.

— Почему вы не ответили, когда я обратился к вам? — не без раздражения спросил я, потому что устыдился своего желания вскрикнуть, схватить саквояж й вытащить револьвер. Я испытал еще большее раздражение, представив, в каком глупом положении я мог оказаться, ибо этот слепой певец не испугался бы меня, да и вообще он не испытывал злых намерений.

— Я не мог прервать песню, — ответил он с таким видом, будто это каждому должно быть понятно. У него был легкий ирландский акцент. — Когда я прекращаю петь, мне не платят, — объяснил он, снова протягивая головной убор. Я бросил в него несколько пенни. — Ба-а-адарю, сэр.

— Но, силы небесные, человече, как вы можете заниматься своим ремеслом в этих условиях?

— Ус... условиях, сэр? А что за условия?

— Да этот проклятый туман! — фыркнул я, — В нем и руки перед собой не разглядишь... — И тут я остановился, вспомнив, с кем имею дело. Менестрель лишь выразительно вздохнул.

— Ах, вот что! То-то я удивляюсь, какая странная обстановка вокруг. Думаю, что сегодня за все утро мне и шиллинга не удалось заработать. Значит, туман? Должно быть, просто потрясающий. Ну и ну!

Снова вздохнув, он повернулся, словно бы желая увидеть окружение, что произвело на меня довольно грустное впечатление.

— Вам нужна какая-нибудь помощь? — спросил я.

— Нет, нет... да благословит вас Бог, сэр, но я ни в чем не нуждаюсь. Ведь мне, в сущности, все равно, не так ли? Все то же. Бла-а-адарю вас, губер’тор. — С этими словами он вытащил из шапки деньги, которые я ему кинул, и переправил их в карман. Я попрощался с ним, и он зашаркал дальше, нащупывая тросточкой путь и ничем не отличаясь от всех прочих, блуждающих в этом проклятом тумане. Он снова затянул песню, и его голос постепенно стих, когда певец исчез из виду, проглоченный белесой стеной тумана.

Оглянувшись, я снова крикнул:

— Холмс!

— Не стоит кричать, Ватсон. Я здесь, — раздался у меня за спиной знакомый голос. Резко повернувшись, я оказался нос к носу с уже знакомым слепым певцом.

6 Тоби превосходит сам себя

— Холмс!

Расхохотавшись, он стянул парик, избавился от искусственных бровей и от бородавки на подбородке. Наконец он снял очки с темными стеклами, и вместо того, чтобы увидеть слепые глаза менестреля, я столкнулся со взглядом Холмса, искрившимся спокойным весельем.

— Прошу прощения, мой дорогой друг. Вы же знаете, я всегда был склонен к драматическим эффектам, а на этот раз ситуация была столь превосходной, что я не смог противостоять искушению.

Потребовалось несколько минут, чтобы успокоить перепуганного кебмена, которого весь этот эпизод привел едва ли не в полное бесчувствие, но Холмс, наконец, преуспел и в этом.

— Но к чему весь этот обман? — потребовал я от него ответа, когда Холмс нагнулся погладить собаку, признавшую, наконец, старого друга. Тоби радостно завилял хвостом и облизал ему щеки. Холмс бросил на меня снизу вверх быстрый взгляд:

— Он удрал, Ватсон.

— Удрал? Кто удрал?

— Профессор, — возбужденно сказал Холмс, выпрямляясь. — У вас за спиной, в тумане — его дом. Прошлой ночью я сам наблюдал за ним (обычно я плачу Уиггинсу [4] за эту работу), до полуночи все было спокойно, и я зашел в паб внизу по дороге, чтобы согреться в такую промозглую погоду глотком бренди. Пока я был в отлучке, профессора навестили двое мужчин. Не имею ни малейшего представления, о чем они говорили, но у меня нет ни малейших сомнений, что это были шпионы у него на жалованье, которые пришли сообщить хозяину, как я затягиваю петлю у него на шее. Когда я вернулся, их уже не было, и все оставалось в прежнем виде. Этим утром к одиннадцати часам я получил депешу от Уиггинса. В тот промежуток времени, когда я ушел, а он еще не занял мое место, профессор исчез. Как и куда — это еще предстоит выяснить. Вот я и явился сюда в таком виде, чтобы меня не перехватили его дружки, которые вполне могут устроить тут засаду.

4

Уиггинс— веселый и находчивый уличный мальчишка, который время от времени выполнял поручения Шерлока Холмса как его «неофициальный детектив», а его оборванные друзья составляли «регулярные силы Бейкер-стрит». — Прим. авт.

Я слушал его, стараясь сохранять совершенно бесстрастное выражение, с которым и задал несколько вопросов.

— Вы говорите, было двое мужчин?

— Да. Один был высок и грузен — самое малое, стоунов [5] четырнадцать: сырая земля успешно сохраняет отпечатки, из которых можно сделать интересные выводы. Он носит обувь крупною размера с закругленным носком и квадратным каблуком, слегка косолапит при каждом шаге. Человек такого роста и веса часто ставит ступни носками наружу, так что тут любопытный феномен. Передвигался он довольно решительно, и я могу предполагать, что в этой паре он играет главную роль.

5

Стоун— мера веса, равная 14 английским фунтам, 6,34 кг.— Прим. пер.