Пылающая комната

— Ты не дождался конца, малыш, но это я виноват.

Харди быстро встал и начал собираться в студию. Я припоминал все, что вчера наговорил Хайнцу и к моему собственному удивлению не испытывал никакого стыда, к тому же я не сомневался, что и без моих признаний он видел меня насквозь.

Крис принес завтрак и поставил его на маленький стол рядом с постелью. Взглянув на горячие круассаны и икру, я наконец почувствовал, что аппетит вернулся, и начал поглощать все подряд. Харди смотрел на меня с удовлетворением.

— Приедет Кадзуси Мохара, — сообщил он, — врач, знакомый Марты, он что-нибудь посоветует.

— А может не надо? — спросил я его, — само пройдет.

— Уже давно бы прошло, если бы все было без проблем, пусть посмотрит, — настаивал Харди.

Я кивнул, спорить по этому поводу с моим другом было бесполезно. Через полчаса он уехал.

В двенадцать приехал японец. Вежливый, разговаривавший со мной с такой почтительностью, что мне стало неловко. Он снял повязку, чтобы осмотреть рану и несколько минут молчал.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Неделю назад, — ответил я.

— Странно, — он прикоснулся кончиками пальцев к потемневшим краям вокруг небольшого отверстия. — очень странно, вы не жалуетесь на боли, жжение?

— Сейчас нет, а так постоянно.

— Я никогда такого не видел, — признался он, — я военный врач и много работал с огнестрельными ранениями, но это что-то совершенно особое.

— Что же такого необычного? — поинтересовался я.

— Похоже, как будто шел очень сильный воспалительный процесс, возможно, даже был нарыв, и внезапно он прекратился, осталась только отмирающая ткань. Вы не прижигали рану?

— Нет, а что здесь особенного, — допытывался я, — был и прошел, это что редкость?

Мохара внимательно посмотрел на меня и задумался. Вероятно, он припоминал какой-нибудь идентичный случай из своей практики.

— Я привез вам мазь, ее рецепт слишком сложен, чтобы изготовить ее здесь на заказ, это очень действенное средство. Попробуйте ее, но, мне, кажется, вам это не нужно, вот она.

Он открыл свою сумку и достал склянку размером с грецкий орех.

— Вы меня успокоили, — произнес я сакраментальную фразу, обычно сопровождающую любое завершение общения с представителями медицины. Он отдал мне склянку.

— Я был уверен, что потребуется что-то серьезное, захватил инструменты, но, к счастью, с вами все нормально, — сказал он, пока я провожал его до двери.

— До свидания, Бобби вас отвезет, — я вызвал ему лифт.

— До свидания, господин Марлоу, берегите себя, — посоветовал он мне на прощание.

Весь день работал над текстами. Написал-таки две песни — «Напиток господина Говарда» и «Священный ветер». Не хочу показывать их Крису, пока не будет музыки…

28 декабря 2001

Я приехал в студию, ребята работали. Я посмотрел, как они начали подбирать музыку и пошел в бар. Не имею привычки мешать кому-либо работать, хотя и сам косвенно принимаю участие в этом проекте. В баре было пусто, но, когда делал заказ, подошел Даншен. Он приехал после какой-то встречи с представителями прессы, и начал пересказывать мне все подряд, о том, как его спрашивали о нашей связи, об обвинении в убийстве, о том, правда ли, что Крис страдает импотенцией, о том, что он знает о его прежних приключениях и прочее и прочее. Он пил чай с тортинами, и ждал, что я скажу в ответ. Мне хотелось спросить его, какие у него причины так активно стремиться превратить нашу жизнь в отвратительный пошлый ад для развлечения публики. И что еще неприятнее — от него нельзя было избавиться, поскольку нельзя было терять его из виду. И я подозреваю, что он это знал.

— Я бы на вашем месте, Стэн, — сказал он мне, — подумал о Крисе, в конце концов вы потом можете вернуться. Когда снимут обвинения и все все забудут.

— Не собираюсь, — отрезал я, — обвинения не доказаны, прежде чем называть человека убийцей, надо иметь на то веские основания.

— Но улики есть, — возразил он, — и потом вы и сами знаете, что никто больше не мог этого сделать.

— Я знаю, кто еще мог это сделать и сделал.

Даншен едва заметно усмехнулся, но было видно, что он встревожен.

— Почему же вы не заявите об этом полиции? — спросил он.

— Потому что у меня нет доказательств.

— Да, это проблема, — согласился он.

— Она решаема, — возразил я, — рано или поздно все выясниться.

Он доел свой завтрак и отодвинул в сторону тарелку.

— Очень может быть, ну, желаю удачи, — он кивнул мне и ушел из бара.

Я просидел еще полчаса и заказал выпить. Пришел Джимми. Я спросил его, что он думает о возможности запретить концерты группы.

— Нет, — ответил он, — группу не тронут, могут только потребовать запретить петь Крису, это вполне реальная угроза, но ведь и мы без него не выйдем.

— Кто это может сделать Джим?

— Через полицию, общественное мнение, сейчас же все припомнят, столкновения, драки на наших выступлениях, покопаются основательно.

— Ты тоже боишься?

— Я? — он удивленно посмотрел на меня, — нет, я не за себя боюсь, за вас обоих. А они действительно добивались, чтобы вы рассказывали о ваших отношениях?

— Не прямо, но им нужно было подтверждение того, что я состоял в связи с Шеффилдом, это дает им возможность повесить на Криса два мотива — ревность и месть. Глупо, конечно, но их это не смущает.

— А если больше ничего доказать нельзя будет, что они делать дальше собираются?

— Это у них надо спросить, пока они трясут этого Кларка, парня, который меня убить пытался, нашли у него визитку Даншена.

— Так это же очень серьезная улика, — Джимми ударил кулаком по столу.

— Не очень, мало ли почему у него визитка оказалась, знакомы и знакомы. И к тому же с Шеффилдом это никак не связано. Только еще больше запутывает дело.

— Ну, а что Айрон говорит, он что-нибудь делает?

— Делает понемногу, но я пока не хочу об этом распространяться. Подождем еще некоторое время.

— Где вы собираетесь Новый год проводить, мы же сегодня на неделю расходимся? — спросил Грэмм.

— Крис планирует уехать, куда не знаю.

— А он сказал, что в Швейцарию, вроде собирается.