Пылающая комната

5

Когда в кармане куртки Харди затрещал мобильник, Крис бросился к нему с такой прытью, что Джимми невольно поморщился. Крис не переносил мобильных телефонов. Он и себе-то завел игрушку только потому, что имел свойство пропадать черт знает где, а группа, которая обычно придерживалась жестких графиков, наехала на него в полном составе. А так номер его телефона знали только музыканты, звукорежиссер, менеджер и Даншен. Да и то, позвонив, можно было нарваться на хорошую порцию мата. Теперь же Крис с телефоном не расставался, дергаясь на каждый звонок. Джимми подозревал, что номер вокалиста был еще у одного человека — у Стэна Марлоу, того самого парня, о котором Крис ему так пылко рассказывал.

Вообще, Крис сильно изменился. Джимми не смог бы наверное дать короткое определение этой перемене, но он видел, что его друг словно обрел какой-то странный, недоступный никому смысл жизни. Он почти перестал пить, курить траву, с его лица совсем исчезло выражение скучающего превосходства, которое никогда не было ему свойственно в начале их карьеры, а за последние два года достало Джимми до тошноты. Уже за это гитарист был благодарен Стэнфорду Марлоу. Зато творческой энергии было хоть отбавляй, Крис взялся за запись диска как одержимый, причем первая песня, которую он написал сам, имело явное отношение к тому, что с ним происходило. Насколько помнил Джимми, ни один текст Криса никогда не был посвящен женщине.

Итак, Крис метнулся к телефону, рявкнул на ударника «Крошка, кончай долбить!», — Патрик обиженно замолчал и аккуратно сложил палочки на барабан, — и забился в угол, конфиденциально прикрывая трубку горстью. Однако, Джимми отлично слышал, как он бубнит что-то вроде «Ага, да, конечно, может, ты приедешь сюда? Ну почему? Ну ладно, ладно, в пять, хорошо, хорошо, Бобби заедет за тобой, ну, пожалуйста, хорошо, ага, давай… Ладно. Пока». Потом он обернулся к с интересом наблюдающей за ним группе, на скулах его пылали красные пятна и сказал:

— Ну, что пялитесь? Крошка, ты чего уставился? — ударник хмыкнул и взял палочки в руки. Арчи, басист и человек уравновешенный, сказал басом: «Уймись, Крис, не ори». Харди глубоко вздохнул, объявил: «Я сейчас» и вышел.

— По-моему, он втюрился. — произнес с удовольствием Крошка Пэтти, как все звали ударника.

— Да ну. — скептически хмыкнул Арчи.

— Вот посмотришь, — самоуверенно ответил Крошка тоном большого специалиста. — Скоро опять начнет жениться.

— Хрен он женится, — вздохнул басист, — Он хоть раз женился по любви?

Этот идиотский вопрос поверг ударника в состояние глубокого ступора минуты на три. Судя по всему, он прикидывал в голове длинный список пассий Криса и пытался припомнить соответствующие примеры. Арчи смотрел на него с насмешкой. Потом Пэтти отчаянно взъерошил свои длинные светлые кудри и покачал головой.

— Если так рассуждать, то не понятно, что будет дальше, потому что, если так, то я его вообще влюбленным не видел.

— Вот то-то. — назидательно произнес Арчи, — Джимми, ты чего заткнулся? Он тебе чего-нибудь говорил?

— Ничего, — буркнул Джимми, возившийся с гитарой. Он совершенно не хотел лезть в этот кретинский разговор, потому что знал больше всех и рассказывать ничего не собирался. Он и сам ничего толком не понимал. Но происходящее внушало ему страх. Если Крис и вправду влюбился в мальчишку, то это могло обернуться для группы черт знает какой катастрофой. Но даже не это пугало Джимми. Он боялся за самого Криса, тот и выглядеть стал по-другому, в глазах появился темный тяжелый блеск, черты лица стали тверже, даже форма рта как-то неуловимо изменилась. Словно с него спала какая-то шелуха, и обнажилась подлинная суть Криса Харди. — Кончайте трепаться. Где Крис? Где этот придурок, Андеграунд?

Андеграундом по неизвестной причине, (впрочем, кличкам, даваемым в тусовке, причина совершенно не нужна) звали звукорежиссера, который работал с группой уже несколько лет и пользовался ее абсолютным доверием.

— Ладно, Джимми, не гунди, — добродушно бросил ударник. — Что ты, честное слово. Ужасно интересно, что он скрывает? Ты бы его расколол, что ли? Арчи скажи ему.

— Ну вас к черту, — окончательно разозлился Джимми. — Как две бабы, блин, сидите, кости перемываете. Успокойтесь. Надо будет, сам все скажет.

— Ладно, ладно, остынь, — замахал на него ладонью Крошка. — Мне просто интересно, какая баба его так скрутила.

— Слушай, — серьезно сказал Джимми, — Пэт, я тебя прошу, только не говори с ним об этом, понял?

— ОК, — покладисто согласился ударник. — мы не будем. А вот и он.

Крис вошел, отирая рот рукой, на его щеке блестели капли воды. Он подозрительно уставился на своих компаньонов, очевидно, подозревая, что разговор шел о нем. Однако все уже усердно занимались своим делом.

Пришел Андеграунд, работа шла своим ходом, когда из коридора вдруг раздался чей-то дикий вопль изумления и ужаса. Все замерли на миг, потом рванули к дверям. Не рвануть было невозможно. Происходило что-то чудовищное, иначе никак истолковать этот вопль было нельзя. Первым в коридоре оказался Андеграунд, и все тут же услышали его дикий задыхающийся кашель. Крис так толкнул тяжелую звукоизолированную дверь с вставленным в нее матовым стеклом, что, качнувшись назад, она чуть не сшибла с ног Арчи.

В коридоре ничего не было видно в самом прямом смысле. Белый дым стоял плотной стеной, разъедая глаза и сжигая горло. Джимми закрыл рот воротом рубашки и растерянно оглядывался, пытаясь понять, где горит.

Студия была большим зданием, в котором одновременно записывались несколько групп. Менеджер давно предлагал им купить собственную студию, но группа отказывалась, особенно настаивал Джимми, очень ценивший общение с другими музыкантами, причем тогда, когда они в состоянии разговаривать, а не валяются пьяными под столом. Дальше по коридору, там откуда валил дым, находилась еще одна комната, там музыканты оставляли вещи и отдыхали. Судя по всему, горело там. Обалдевший Джимми вдруг увидел, что дым оседает, прижимается к полу, как живое существо, и постепенно исчезает. В конце коридора стоял парень из обслуживающего персонала, в руках у него был огнетушитель. Крис кинулся туда, остальные побежали следом, кроме Андеграунда, который сидел, скорчившись, на полу и задыхался от кашля.

Дверь была распахнута. Когда Джимми добежал, он очень ясно понял, что кричал именно этот парень, который стоял столбом со своим оружием в руках и тупо смотрел в дверном проем. Кричать тут было от чего. Вся комната горела. Она горела алым прозрачным пламенем, почему-то напомнившим Джимми то графическое компьютерное пламя, которое обычно на заставках к играм окружает какой-нибудь замок. Пламя было бесшумным и пожирало все. Обалдевший гитарист увидел как распадается в прах металлический карабин ремня на сумке ударника. Крис пробормотал что-то, Джимми не понял что, и сделал сомнамбулический шаг вперед. В него вцепился Арчи с каким-то неразборчивым запретительным вяканьем, очевидно, на полноценный окрик у него не хватило сил. Крис некоторое время пытался освободиться от его медвежьих объятий, видимо, все-таки не оставив намерения шагнуть в огонь, потом замер, не отрывая взгляда от пламени, которое с невероятной скоростью, не найдя себе больше пищи, стало угасать. Через полминуты не осталось ничего, кроме засыпанной пеплом комнаты. Музыканты стояли в полной отключке, созерцая эту апокалиптическую сцену. И тут Джимми услышал, как сзади кто-то произнес: