Пылающее небо

– Меня Тайглером зовут. Будем знакомы.

Будем. Обязательно будем. Глюки они такие... привязчивые. А еще странные.

Наверное, мое сумасшествие заразно, командир вон какие-то знаки подает. Делаю вид, что в упор не понимаю, что он там изображает.

– Мелкая, язык проглотила?
– не выдерживает Макс. Шах укоризненно кивает. Оба пристроились напротив меня, рожи хитрющие, улыбочки сладкие, аж тошнит. От удивления сон позорно капитулирует. Нет, на что подбивают, а? Я им что, контактер третьего рода? Вот только взгляд у командира становится предостерегающим. Угу, все понятно, тоже мне... дипломаты.

– Мелкая, - бурчу нехотя, - это кличка, - поясняю на всякий случай, - то есть боевое имя. Точнее позывной, - блин, сама запуталась.

Стена замолчала, переваривая полученную информацию. Полное впечатление, что сама с собой разговариваю. А эти, которые напротив, глаза удивленные такие сделали... Ну-да, ерунду сказанула. А я вообще не нанималась союзников развлекать, пусть сами отдуваются.

Стена недолго молчала.

– Тяжело быть снайпером?

И голос сочувствующий такой. Вот, гад... На войне раскисать и себя жалеть - последнее дело. Жалость, она же рядом с пулей ходит. Потому как выжить можно, если к жизни из последних сил рвешься. А у меня от его сочувствия сразу в носу защипало.

Что там говорить, тяжело... легко. Если по весу моей девочки брать - тяжеловато будет, ну а если, по сути.

Прикрыла глаза, вспоминая. Первые дни после атаки остались в памяти калейдоскопом эмоций: страх, боль, жалость, голод, ненависть. Я не понимала, за что это все мне, почему я жива, а они нет, зачем кто-то отнял у меня прошлую жизнь, и жуткое осознание, что никогда не будет, как прежде. Не будет скучных нотаций, дурацких требований, выматывающих скандалов, споров, а вместе с ними навсегда исчезнут веселые поездки к бабушке, барбекю на лужайке, возня с мелким братом и почти взрослые разговоры с отцом.

Нет, только не плакать. Не хватало еще опозориться перед своими. На союзников плевать, вижу их в первый и в последний раз, а вот свои еще долго вспоминать будут мою сырость при стратегических, ага, как же, переговорах.

Лучше про девочку. Тут есть чем гордиться.

Первое время я жалела себя, злилась на них - они там, на небесах, я тут в полной заднице. Как удержалась от самоубийства - до сих пор не понимаю. Тяжело было... вокруг все время с крыш кто-нибудь сигал или вены вскрывал. Я не смогла. Очень уж за своих отомстить хотелось.

Много нас таких мелких, да злых вокруг бродило. Пацанам повезло, их на передовой на подсобных работах держали, а девок прочь шугали. Даже ствол не давали. Боялись, что своих подстрелим. А что хорошего в бабском секторе? Тот же страх, только помноженный на количество душ.

Я долго на передовую прорывалась. Хваталась за любую работу. Хоть еду отнести, хоть патроны.

В тот день меня как раз на западный сектор отправили. Редкая удача. Разведка передала, что отряд баков вышел в нашу сторону и, судя по направлению, пройдет по краю нашего района. Их можно было перехватить, устроив засаду. По такому случаю, наши по рации запросили патронов подбросить, и я как раз под руку подвернулась.

Раздала, только винтовочные остались. Один из бойцов отправил к снайперскому гнезду, мол, недалеко, седьмой этаж, налево. Вошла, окликнула, а в ответ тишина. До сих пор помню тот холодный пот, которым покрылась. На трясущихся ногах подошла ближе. Высокий светловолосый парень лежал на мешке, свесив голову вниз.

К такому нельзя привыкнуть. Никогда. Что может быть уникального в смерти? "Мы все умрем", - едино для всех. Но каждый покидает эту бренную землю по- своему. Смерть - лучший постановщик. Так повернуть голову, изогнуть тело, обставить антураж, чтобы у зрителей захолоднуло сердце, по спине заструился пот, а в голове помутилось от страха.

Вслед за страхом пришла злость. Накатило что-то темное, выворачивающее душу наизнанку.

"Сволочи!" - билось в голове, а трясущиеся руки уже тянулись к телу. Отодвинуть в сторону, плюхнуться рядом, аккуратно вытащить винтовку из застывших пальцев.

Светловолосого парня, уходящего сейчас тропою мертвых, я немного знала. Был он из тех, кто не чуждался общаться с мелкотой, рассказывал про бои, подстрелянных гадов, всегда угощал чем-нибудь вкусненьким. И машинка у него классная - усовершенствованная полуавтоматическая М110 SASS, калибра 762. Бьет эта красавица до тысячи метров, а главное она легче и короче обычной модели.

За четыре месяца, которые я провела в полполье до вступления в отряд, мне удалось выучить не только назавания, но и характеристики всего, что стреляет. Даже удивительно, какая тяга к знаниям проснулась, и как при этом поменялась шкала ценностей. Раньше круто было иметь айфон, а теперь все завидовали обладателю мощной пушки калибра 762.

Но знала не только теорию. Мужики у нас понимающие... Давали и разобрать, и пострелять холостыми. Всех, кто выжил, в ополчении записали, разве что совсем малышей не трогали.

Командиры по очереди каждую неделю тренировку проводили. Стрельба, оборона, эвакуация. И никто не возмущался. Всем понятно, насколько относительна безопасность нашего убежища. Хотя командир и говорил, что никто его штурмовать не будет - сбросят бомбу и все. Но человек - существо упорное. До последнего бороться за выживание будет.

Я придвинула к себе винтовку, припала к прицелу. Раньше стрелять из снайперки мне не доводилось. Но куда целиться, чтобы попасть знала.

Улица резко прыгнула навстречу. Вот они, сволочи, из-за угла показались. Идут, как у себя дома. Даже по сторонам не оглядываются. Стандартный отряд багов-рабочих и с ними три воина в охранении. Наша добыча. С патрулями мы обычно не связываемся. Во-первых, всех разом завалить тяжело, а не завалишь - выжившие мигом беспилотник вызовут, и тогда нам капец настанет. Против беспилотника только гранотомет поможет, а они на вес золота. Да и попасть в эту юркую тварь почти нереально.

Самая лакомая добыча у беспилотников - снайперы. Может случайно, а может, и нет, но выбивают они парней, имитируя снайперский выстрел - точно в голову. И охотятся за ними, потому как снайперы больше всего урон жукам наносят.

Вблизи сквозь прицел эти твари еще отвратительнее. Огромная голова с двумя полушариями глаз, четыре руки, четыре ноги, продолговатая тушка тела выпирает сзади. По росту легко можно сказать, кто перед тобой. Рабочие - метра полтора в высоту не больше, воины под два будут и полностью в броне, а матки ихние целых два с половиной, но их и не встретишь на улицах.