Пылающие горы

— Ну что, Ольга Гавриловна и Валерий Германович, прощаете это человекообразное? Или слов его недостаточно?

Ольга всплеснула руками:

— Да господь с ним! Пусть идет с богом. Лишь бы не видеть его!

Есипов успокоил:

— Не увидите, это я гарантирую.

И наклонившись к Скворцову, сказал:

— Вставай. Тебя простили.

Скворцов поднялся:

— Я могу идти?

— Ты все хорошо усвоил?

— Да.

— Тогда пойдем, провожу!

И майор вытолкнул мерзавца в сени. Закрыл дверь в жилое помещение. Петруха направился к двери, но Есипов и тут остановил его:

— Жлоб!

Тот замер как вкопанный.

— Подожди. Надо поставить точку в этом деле.

Скворцов, обернувшись, спросил:

— Какую еще точку?

— А вот такую!

И без замаха здоровой ногой врезал Петрухе в промежность. От острой боли тот всхлипнул и с широко раскрытыми глазами завалился на бок, опрокинув пустое ведро. В сенях на шум показалась Ольга, испуганно посмотрела на Есипова:

— Коля! Что с ним?

— Ничего страшного. Споткнулся, ударился обо что-то. Сейчас оклемается.

Есипов носком ботинка толкнул тело Скворцова:

— Эй, Жлоб! Тебе не кажется, что ты не вовремя развалился здесь? А ну, встал! Или мне пинками поднять тебя?

Петруха с трудом встал:

— Зачем бить-то? Я же извинился!

Николай схватил Скворцова за подбородок:

— Для профилактики, чмо! Чтобы ты запомнил, женщин нельзя ни оскорблять, ни унижать. А теперь проваливай! И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше! Дружка своего, если не пришел еще в себя, водичкой освежи. Оклемается! Пшел вон!

Скворцов, хромая, враскорячку двинулся на выход.

Николай повернулся к женщине:

— Вот и все!

Ольга спросила:

— Тебе про него Валера рассказал?

— Ты считаешь, он поступил неправильно? Лучше молчать и терпеть унижение? Я удивлен, почему ты мне об этом уроде сама не рассказала!

— Боялась, Коль, что ты неправильно поймешь!

— Вот-вот! Ты боялась, молчала. Даже участковому ни слова. Как же, а вдруг слухи по поселку поползут? А Скворцов этим пользовался. Знаешь, чем это могло кончиться? Тем, что он в один из приходов просто изнасиловал бы тебя! Ты это, естественно, скрыла бы! Как же, ведь это какой позор? А он в результате полностью подчинил бы тебя себе. Своей прихоти. И ты принимала бы его. Да, принимала бы. Страдая, мучаясь, но принимала бы. Лишь бы ничего никто не узнал!

Николай взглянул на часы:

— О! Мне пора! Сейчас бригадир строителей подъехать должен, материал привезти. Пошел я. Пока, Валер?

— До свидания! А вы приходите к нам, дядя Коля! У меня шахматы есть, вы играете в шахматы?

— Не сказать, чтобы очень, но королеву от ладьи отличить смогу!

— Вот и сыграем. Мам, ты не будешь против?

Ольга улыбнулась:

— Нет, конечно! Играйте, сколько вам будет угодно.

Мальчик посмотрел на майора:

— Придете, дядя Коля?

— Обязательно! Но только не сегодня! Как-нибудь на следующей неделе, договорились?

— Договорились!

Женщина вышла вместе с Николаем. В сенях обняла его:

— Спасибо тебе за все, Коль!

— Оль, я уже говорил, перестань! Какая может быть благодарность? Я же не чужой вам!

— Да, теперь ты и Валере не чужой. Он в восторге от тебя. После той злополучной рыбалки только и слышу: дядя Коля да дядя Коля!

— Так это ж хорошо?

— Это очень хорошо! Ну, пойдем, я тебя провожу, мне надо к Марине зайти.

Они вышли на улицу, и сразу Ольга схватила Николая за руку:

— Смотри, Коля!

Есипов не понял:

— Куда смотреть?

— Да вон, в сторону ветлы!

Николай повернулся. Вдоль противоположного ряда домов шли Скворцов и его собутыльник Жора. Последний что-то говорил дружку, часто хватаясь за горло, видимо, обсуждая, как ловко гость Жлоба его вырубил. А может, просто это было его привычкой. Петруха же нес в руках объемную сумку. Дружки торопились и по сторонам не смотрели.

Ольга встревожилась:

— Коль! А они не в милицию спешат? Ты же знаешь, какой коварный этот Скворцов!

Майор был спокоен:

— С их пьяными рожами только в милицию! Нет, Оль, на этот раз Жлоб не пойдет в отдел. Думаю, он торопится на станцию, чтобы успеть к двухчасовому автобусу на Переславль! И вообще, что-то подсказывает мне, Скворцов теперь долго не появится в поселке. А если и объявится, все же тут мать, то будет вести себя тише воды, ниже травы.

Ольга рассмеялась.

Они подошли к крыльцу Николая, возле которого уже стоял «Москвич»-«пирожок». А рядом с ним бригадир строителей.

— Вот и материал доставили. Ты, Оль, скажи Володьке, если он дома, пусть через полчаса зайдет ко мне, хорошо?

— Хорошо.

— Ну а вечером, как обычно?

— Да.

— Когда же мы перестанем, как дети, прятаться от людей, встречаясь тайком по ночам?

Ольга вздохнула:

— Придется подождать! Вернется Шевцов, тогда все и образуется!

— Образуется ли? Что-то опасаюсь я возвращения этого «комсорга».

— Ты — и опасаешься?

Николай объяснил:

— Я не в том смысле! Но подсознательно чувствую, как бы с его появлением не изменились наши отношения! Не знаю, как точно выразиться, но живет во мне тревога. И это плохо. Интуиция еще никогда не подводила меня.

— Ну, о чем ты? Никто теперь не сможет разлучить нас!

— Ну и ладно! Так ты передай Соболеву, что он нужен мне.

— Обязательно. Если что, Марине передам.

— Хорошо. До вечера?

— До вечера!

Ольга пошла к усадьбе Соболевых, Николай же подошел к бригадиру. Они загнали «Москвич» во двор, где разгрузили отделочный материал. Договорились, что основной завоз бригадир сделает завтра к обеду. Тогда же бригада начнет и подъем дома на новый фундамент. А затем и внутреннюю отделку здания. Есипов заплатил бригадиру ранее оговоренный аванс, тот уехал. Закрывая ворота, Николай увидел Владимира.

— Какие проблемы, сосед? Со Жлобом ты лихо разобрался, слов нет. Ольга с моей подробностями его визита поделилась. Интересно, как это ты заставил Скворцова на коленях прощения просить?

— Секрет фирмы.

— Ладно! Если что, подстрахую тебя перед начальством. Так чего звал? Помочь с материалом?

Николай предложил пройти на крыльцо, что друзья и сделали. Присели на скамейку, закурили.

— Дело у меня к тебе, Володя, такое. Лодка нужна.

— Лодка? Зачем?

— Покататься по реке хочу. Такого объяснения достаточно? Сможем организовать? Но так, чтобы я мог ей воспользоваться уже сегодня ночью.