Пылающие горы
Шрифт:
— Коля, Коленька, что с тобой? Коленька! Сейчас, сейчас, господи, что ж я наделала? Давай, присядь на стул.
Женщина опустила ставшее грузным тело майора на стул, крикнув в комнату:
— Валера! Валера! Скорей сюда!
Мальчик вбежал на кухню, увидел побелевшее лицо Есипова, сам побледнел:
— Мама! Что с ним?
В голосе паренька пробивалась дрожь. Он испугался. Ольга, расстегнув пуговицы на рубашке Николая, крикнула за спину:
— Валерка, быстрей к Соболевым. Скажи, с дядей Колей плохо! Пусть бегут сюда.
Последние слова матери мальчик услышал уже на улице. Женщина же, причитая, нагнулась к груди. Сердце билось слабо, неровно, но билось.
— Коленька, милый, давай на пол опустимся. Тебе лечь надо.
Тут на кухню ворвались Соболев с женой. Марина, по образованию медсестра, отстранила Ольгу, нагнувшись над Николаем. Валера прижался к подолу матери, которая, отвернувшись, заплакала. Соболев непонимающе смотрел на все происходящее. Затем взял Ольгу за плечо:
— Что тут произошло, Оля?
Женщина уткнулась в грудь участкового:
— Это я, Вова… я во всем виновата! Если с Колей, если…
Марина прервала ее причитания резким окриком:
— А ну хорош тискать моего мужа! Давай аптечку! И тонометр!
Владимир предложил:
— Может, «Скорую» вызвать? Так я мигом!
— Аптечку с тонометром!
Ольга увидела пакет, принесенный Соболевыми, протянула его Марине. Та обернулась к мужу:
— Помоги рубашку снять! И уведи мальчика в комнату, здесь ему делать нечего, как и тебе тоже. Смотрите телевизор!
Владимир возмутился:
— Какой телевизор? Тут друг того…
— Чего того? Придет в себя твой друг! Делай, что говорят!
Соболев взял за руку Валеру:
— Пойдем отсюда! Не будем мешать!
На кухне остались Николай и Марина с Ольгой. Марина, измерив давление и послушав сердце, повернулась к подруге:
— Что здесь произошло?
— Марин, не спрашивай ни о чем! Скажи лучше, что с Колей?
— Нервный срыв, усиленный какой-то болезнью. Сейчас сделаем укольчик, дадим нашатыря понюхать, оклемается наш майор!
Она достала из аптечки одноразовый шприц и какую-то ампулу. Сделала укол. Затем поднесла к носу Есипова тампон, смоченный нашатырным спиртом. Есипов дернул головой, открыл глаза. Ему стало значительно легче. И грудь больше не сжимал стальной обруч. Покачнулся. Тряхнул головой.
Марина тут же среагировала:
— Ты головой-то не тряси! Сядь лучше!
Есипов подчинился:
— Вот черт! И надо же такому случиться? Грохнулся, как обморочная девица!
Потянулся за сигаретой. Соболева попыталась убрать пачку, но Николай, уже придя в себя, перехватил ее руку:
— Оставь, Марин!
— Ну, смотри! Не надо бы тебе курить!
— Мне много чего не надо. И жить тоже. Так что не мешай. За помощь спасибо. А на грубость не обращай внимания. Я не со зла.
Николай закурил. Тут же закашлял, но сигарету не бросил, пересилил кашель, словно делая это назло. Марина, убрав медицинские
инструменты, тоже присела, напротив Есипова. Спросила:— А теперь скажите, что меж вас произошло?
Ответил Николай:
— Ничего особенного, Марин. Просто мы с Олей решили расстаться.
У Марины широко раскрылись глаза. Вот уж чего она не ожидала услышать.
— Что? Расстаться?
Она посмотрела на Николая, словно определяя, шутит он или нет, затем перевела взгляд на подругу:
— Ольга! Что значит расстаться? И с чего это вдруг? Ведь у вас все было…
Внезапно появившаяся мысль прервала ее речь. Она, догадавшись, тихо произнесла:
— Герман. Ведь сегодня же шестнадцатое число, и он вернулся. Но при чем здесь Шевцов? Ты, Ольга, решила остаться с ним?
Ответа не последовало.
Марина посмотрела на Шевцову:
— Ольга?
На этот раз ее остановил Есипов:
— Не надо рвать ей душу, Марин. Нам, наверное, не понять, КАК далось ей решение остаться с Германом. Но выбор сделан! Она возвращается к мужу, ну а я… я, как и прежде…
Марина покачала головой:
— Да, дела уж. Не знаю, Ольга, чем ты думаешь? Но сердцу, как говорится, не прикажешь! Только зачем ты Кольке голову морочила? Не понимаю.
Ольга вскрикнула:
— Да не морочила я ему голову. Но так получилось. Не по моей воле. Ну почему меня никто понять не хочет?
Она зарыдала, вновь уткнувшись в стену.
На крик и плач появился Владимир:
— Что тут у вас?
Увидев Николая, сидевшего за столом, обрадовался:
— Оклемался? Ну, ты, в натуре, испугал! У меня ноги задрожали, когда увидел тебя на полу. А чего это с Ольгой?
Соболева вздохнула:
— Придется и ею заняться. Давай, Володь, веди-ка свою школьную подругу к столу. Успокаивающий препарат ей введу! И что за денек сегодня?
Владимир обнял Шевцову:
— Прекрати, Оль, идем, Марина сейчас тебя успокоит.
Но женщина вырвалась из объятий:
— Не надо меня успокаивать! Ничего не надо. Теперь мне все равно!
Она взглянула на Николая:
— Прощай, Коля! Прости, если сможешь! А не сможешь, прокляни, я это заслужила.
Ольга вышла в коридор, позвала сына и вместе с ним вышла из дома Есипова. Согнувшись, направилась к своему жилищу.
Владимир, проводив взглядом Ольгу, повернулся к жене и другу, спросил:
— В конце концов, мне кто-нибудь из вас объяснит, что здесь произошло?
Марина вздохнула:
— Здесь, Вова, произошло самое ужасное, что может произойти в этой жизни.
Владимир не въехал:
— Чего? Ты по-русски изъясняться можешь?
— А я тебе по-узбекски, что ли, сказала?
Ответил Николай:
— Не суетись, Володь. На самом деле все просто. Вернулся Герман. Ольга решила остаться с ним.
— Ни хрена себе? А… это… почему она так решила?.. Ведь у вас же все шло к свадьбе!