Пылающий берег (Горящий берег)

Ей потребовалось все мужество, но она наконец вернулась и, отвернув лицо, чтобы не так остро чувствовать вонь, вырвала ножом кусок беловатого мяса. Отрезав крошечный кусочек, осторожно положила его в рот. От сладковатого привкуса гнили Сантэн сразу замутило, но она тщательно разжевала мякоть, высасывая из нее тошнотворный сок, выплюнула остаток и отрезала новый кусочек.

Противная себе самой почти так же, как омерзительная падаль, из которой она продолжала высасывать жидкость, Сантэн устроила передышку, когда сообразила, что заставила себя протолкнуть в горло чуть ли не полную чашку жижи.

Мало-помалу съеденное оживило ее настолько, что она почувствовала прилив сил, достаточных для того, чтобы идти дальше, и побрела по воде, пытаясь отмыть лицо и руки от вони. Но привкус гниющей рыбы прочно держался во рту все то время, пока Сантэн медленно шла вдоль кромки берега.

Перед самым закатом ее захлестнула новая волна слабости, и она опустилась на песок. Неожиданно на лбу выступил холодный пот, в желудке началась резь, словно Сантэн ударили мечом, и она согнулась.

Началась отрыжка, вкус тухлой рыбы заполнил рот и нос.

Девушка тяжело выдохнула, и из горла хлынула горячая рвота. Сантэн в немом отчаянии смотрела, как извергает на песок все съеденное с таким трудом, а потом живот схватило так, что ее тут же пронесло.

«Я отравилась», — промелькнуло в голове, и Сантэн снова ткнулась в песок, корчась от спазм, беспрестанно следовавших одна за другой, пока измученное тело упорно исторгало из себя отраву. Было уже темно, когда приступ тошноты прошел. Стянув с себя испачканное белье, она отшвырнула его в сторону и поползла к морю. В набежавшей волне омыла тело, окунула в воду лицо и сполоснула рот, готовая заплатить новым приступом жажды за мимолетное ощущение чистоты.

А потом, опять на четвереньках, выбралась за линию прибоя и, дрожа от холода в обступившей ее темноте, приготовилась умереть.

* * *

Вначале Гарри Кортни был так занят подготовкой спасательной экспедиции, которой предстояло пересечь Намибийскую пустыню, страшный прибрежный район, не без причин названной Берегом Скелетов, так возбужден, что не успел задуматься о шансах на успех.

Для Гарри было достаточно того, что он притворялся человеком действия.

Как все романтики, в мечтах он часто воображал себя в этой роли, и теперь, когда подвернулась возможность, он ухватился за нее с рвением фанатика.

В долгие месяцы после того, как из военного департамента пришла телеграмма — шершавый серый конверт с коротким сообщением: «Их Величество с прискорбием извещает Вас, что Ваш сын, капитан Майкл Кортни, погиб при исполнении…» — жизнь Гарри превратилась в никчемное, бесцельное, бессмысленное существование. А потом — чудо! — пришла вторая телеграмма, на этот раз от брата-близнеца: «Вдова Майкла, ожидающая рождения твоего внука, осталась из-за войны без крова и средств существованию тчк срочно выясняю возможность отплытия первым пароходом Кейптаун тчк пожалуйста встречай и всем позаботься тчк срочно ответь тчк письмо отправляю следом Шон». С получением этой телеграммы жизнь для Гарри будто началась заново. Но когда и эта надежда была жестоко похоронена в темных зеленых водах Бенгуэльского течения, Гарри невольно почувствовал, что больше не может позволять жизни наносить ему сокрушительные удары, доводя до беспросветного отчаяния. Он должен, отбросив всякие сомнения, заставить себя поверить, что жена Майкла и ее неродившийся ребенок после кораблекрушения выжили в пустыне. Надо думать только о том, что они ждут именно его, ждут, что он придет и спасет их. И единственный способ добиться успеха — отбросить всякие разумные доводы и заняться бурной деятельностью, какой бы тщетной и бессмысленной она ни казалась, а уж если и это не поможет, то тогда стоит поискать опору в неисчерпаемой вере Анны Сток, вере твердой и незыблемой, как скала.

Они вдвоем прибыли в Виндхук, захваченную два года назад прежнюю столицу Немецкой Юго-Западной Африки. На вокзале их встречал полковник Джон Уикенхэм, исполнявший обязанности военного губернатора территории.

— Здравствуйте, сэр, — почтительно поздоровался Уикенхэм с Гарри. За последние дни он получил множество телеграмм, в том числе от генерала Янни Сматса и еще одну — от больного премьер-министра генерала Луиса Боты, и все с приказами оказать прибывшим всяческую поддержку и содействие.

Но не только этим объяснялось то глубокое уважение, которое Уикенхэм выказал гостю. Полковник Гарри Кортни был удостоен высшей награды за доблесть, а его книга об англо-бурской войне «Неуловимый враг» считалась обязательной для изучения в военном училище, которое закончил Уикенхэм; что же касается политического и финансового влияния братьев Кортни на жизнь страны, то об этом ходили настоящие легенды.

— Позвольте выразить соболезнования в связи с вашей утратой, полковник Кортни, — сказал Уикенхэм, после того как они обменялись рукопожатием.

— Благодарю.

Гарри всегда чувствовал себя самозванцем, когда к нему так обращались; ему хотелось объяснить, что это было всего лишь временное назначение в нерегулярную часть во время войны почти двадцатилетней давности. И сейчас, чтобы как-нибудь скрыть смущение, он повернулся к Анне, которая стояла рядом с ним, заслоняясь шляпой от солнца.

— Позвольте представить вам мефрау Сток.

Гарри ради Анны перешел на африкаанс, и Уикенхэм последовал его примеру.

— Aangemane kennis, рад знакомству, мефрау.

— Мефрау Сток была пассажиркой на «Протеа Касл» и оказалась среди тех, кого подобрал «Несгибаемый».

Уикенхэм сочувственно присвистнул.

— Очень тяжелое испытание. — Он снова повернулся к Гарри. — Позвольте заверить вас, полковник Кортни, что я с радостью окажу вам любое содействие.

За Гарри ответила Анна:

— Нам понадобятся машины, много машин, и люди в помощь. И все это быстро, очень быстро!

В качестве головной машины им предложили «форд» последней модели «Т», правда, перекрашенный из заводского черного цвета в бледно-песочный. Несмотря на кажущуюся ненадежность, этой машине предстояло доказать, что в условиях пустыни она просто незаменима. Легкий корпус, выполненный из сплава ванадия и стали, и двигатель, работающий на малых оборотах, должны были удержать ее на мягком песке, в котором увязла бы любая другая тяжелая машина. Единственным недостатком «форда» было то, что двигатель быстро перегревался и выбрасывал в воздух бесценные водяные пары, обжигая водителя и пассажиров.

Сверх того Уикенхэм обеспечил их четырьмя грузовиками «Остин», каждый из которых мог перевозить полтонны снаряжения. На пятой машине, которую армейские инженеры переоборудовали в железнодорожных мастерских, установили стальной бак для воды вместимостью пятьсот галлонов. К каждой машине были прикомандированы капрал-водитель с помощником.

Анна твердо пресекала любые поползновения Гарри отложить отъезд. Она решительно отвергала возражения инженеров, механиков и военных специалистов, поэтому колонна была готова к отъезду из Виндхука через тридцать шесть часов после появления в нем приезжих. Прошло четырнадцать дней с тех пор, как немцы торпедировали «Протеа Касл».

В четыре утра из спящего города выехала колонна грузовиков с полным грузом снаряжения и канистр с горючим, а также пассажирами, тепло одетыми с учетом холодного ночного воздуха высокогорий.

По изъезженной тяжелыми фургонами и повозками дороге, которая тянулась вдоль неширокого и ровного железнодорожного полотна, они отправились на побережье, в местечко Свакопмунде в двухстах милях от города.

Окованные сталью колеса фургонов прорыли такие глубокие колеи, что резиновые покрышки буксовали, выбраться удавалось только на тех каменистых участках, где усыпанная булыжниками и утрамбованная двойная колея больше походила на высохшее русло горного потока, чем на обычную дорогу. Но и здесь ехать приходилось медленно и осторожно: от жуткой тряски по рытвинам машины часто выходили из строя, и колонне то и дело приходилось останавливаться, чтобы заменить проколотую шину или поменять лопнувшую рессору. Все это происходило на дороге, которая непрерывно шла вниз, совершая спуск на четыре тысячи футов. На этом пути, отнявшем у них четырнадцать часов, можно было легко сломать себе шею.