Пылающий остров

— Что случилось? — спросил спокойно Кленов.

— Германская подводная лодка, — отозвался шкипер и бросил Кленову пробковый пояс.

— Боюсь, что это японская, — тихо сказал Кленов.

По пузырькам, появившимся на поверхности воды, шкипер угадывал путь торпеды. Он быстро перехватывал рукоятки на штурвале, силясь повернуть судно.

Но торпеда была выпущена умелой рукой. Враг словно знал, где окажется бот, и торпеда шла именно туда.

В перископ было хорошо видно, как над ботом взвился чёрный дым. Суденышко переломилось пополам. Торпеда была рассчитана на более солидные, корабли.

Офицер видел на волках две или три головы. Но он не дал команды всплыть. Лодка разворачивалась под водой и уходила. Её командир не получил указаний спасти кого-нибудь из команды или пассажиров потопленного бота.

Книга вторая ПОДЖИГАТЕЛЬ ПЛАНЕТЫ

Мы в состоянии зажечь целые стены пламени вдоль границ цивилизованного мира и двинуть эти стены на наших заклятых врагов во имя воцарения мира на земле.

Часть первая План огненной метлы

…Я дам вам движущиеся стены огня, и они огненной метлой выметут все заражённые пространства. В дальнейшем эти дезинфицированные и освобожденные области будут заселены новыми людьми, необходимыми для обеспечения деятельности предприятий…

Глава первая Пожарная тревога

Чудесные бывают рассветы под Москвой!

Утро ещё не наступило в этот знаменательный день, и полупрозрачная пелена стелилась кое-где по низинам у перелесков.

Словно легкие белые шарфы легли на зелень травы, и не ощущалось даже дуновения ветерка, который смог бы развеять их. Белоствольные березовые рощи будто поднимались из упавших облаков. А высоко в предрассветной бледной синеве тоже плыли облака, и они казались отражением тех, что лежали на земле. Не проснулись ещё птицы, не застрекотали в траве кузнечики. Солнце ещё не поднялось над зубчатой линией лесов, а только сделало её отчетливой на заалевшей части неба.

И вдруг свистящий звук шин разорвал сонный покой. По шоссе с огромной скоростью мчалась желтая машина с синей полосой вдоль кузова. Казалось, сейчас она оторвется от асфальта, взлетит.

Из репродуктора на ее, крыше неслись вначале неразборчивые, а потом ошеломляющие звуки:

— Всем машинам прекратить движение! Пропустить кортеж!

Кортеж состоял из трёх машин: милицейской впереди, такой же желто-синей позади и чёрной автомашины посредине эскорта.

В столь ранний час на шоссе почти никого не было. Только два велосипедиста в спортивных майках и молоковоз из ближнего совхоза испуганно шарахнулись в сторону и остановились.

Шофер в кепке, надетой задом наперед, покачал головой, провожая глазами тройной желто-сине-чёрный вихрь, и остановился взглядом на следах от шин на асфальте, где занесло бешено мчавшиеся машины на повороте.

— Как на пожар! — глубокомысленно изрек он.

Такие же кортежи машин неслись в этот час по многим дорогам. Кого-то спешно доставляли в этот предутренний час с подмосковных дач в столицу.

Машины влетали на городские улицы, и всякое движение на них заблаговременно приостанавливалось.

Ранние прохожие удивлялись:

— Что это? Для делегаций рановато. На аэродром самолёты прилетают в более удобное время.

— Может, преступников важных везут? С охраной!

— Тоже скажешь! Охрана-то какая? Орудовцы!

— Да, пожалуй… Должно быть, не преступники… Так кто?

— К центру едут. Верно, на заседание какое…. экстренное…

Машины действительно мчались по трассе, по которой не раз приезжали делегации с Внуковского аэродрома, — широкой магистрали Ленинского проспекта, парадному входу новой Москвы.

Но на этот раз они не проследовали к Москве-реке, не проехали по Каменному мосту к Боровицким воротам Кремля. Сопровождаемые милицейским эскортом автомашины одна за другой подкатывали к воротам Академии наук СССР, где в нарушение всех обычных правил вместо регулировщика ГАИ стоял полковник с жезлом и сам пропускал машины к подъезду.

Приехавшие были по преимуществу почтенные люди. Но были среди них и молодые. Встречались и женщины, пожилые или средних лет, все изысканно одетые.

Мужчины не уступали им в элегантности одежды, в особенности один молодой академик, вставший из-за руля своей машины. Он поднимался по старинным мраморным ступеням, ставя на них… тапочки, впопыхах надетые на босу ногу.

С ним раскланивались, спрашивали:

— Какие предсказания, Николай Лаврентьевич? Судя по вашим тапочкам, будет ясно?

— Скорее гроза, — отмахнулся учёный.

В дверях встречались давно знакомые люди:

— Батюшки! Николай Евгеньевич! Вы-то как успели?

— Нормально, как говорят мои студенты, — с улыбкой отвечал толстяк в косоворотке. — Вылетел сегодня утром, прилетел вчера в полночь.

— Время обогнали?

— Разница во времени с Камчаткой десять часов. А лететь-то на сверхзвуковом лайнере меньше? Не так ли?

— Всё ясно.

— Хорошо бы, всё так ясно было.

— В самом деле! А по какому мы все здесь поводу?

— Спросите что-нибудь полегче, как говорят ваши студенты.

Так, переговариваясь, даже с шуточками прошли спешно доставленные сюда маститые учёные в зал заседаний Президиума Академии наук, где уже находилось несколько военных высших чинов.

Помещение было не слишком большим, но с высоким потолком.

Все усаживались за общим столом, во главе которого рядом с президентом Академии наук стоял министр Сергеев, а чуть поодаль от него никому из учёных не известный человек атлетического телосложения в несомненно тесном для него костюме как бы с чужого плеча.

— Не откажите в любезности осведомить нас, что случилось, — попросил учёный, надевший тапочки на босу ногу.

— Что случилось?.. — переспросил министр. Был это невысокий коренастый человек, одетый, по его обыкновению, в военную гимнастёрку старого покроя. Он молча и внимательно оглядывал собравшихся. Потом заговорил тихим, неторопливым, немного глуховатым голосом, как бы обращаясь к каждому из учёных в отдельности: — Меня спрашивают: что случилось? Мы собрались здесь в связи с тем, что в Тихом океане загорелся воздух.