Пылкая ревнивица

— Но вы же так подходите друг другу. — Люсинда хмурилась, пытаясь понять, почему Райс не желает обсуждать эту тему.

— А я и не догадывался, что вы меня хорошо изучили, — насмешливо протянул он.

Я? Да я вас совсем не знаю, хотела промолвить девушка, но промолчала.

— Вы не ответили на мой вопрос, — мягко напомнил Томас, но вдруг поднял руку. — Впрочем, не отвечайте. Не сейчас. — Затем наклонился к Синди, и, прежде чем его горячие губы коснулись ее рта, она быстро закрыла глаза. Их губы сомкнулись в глубоком, страстном поцелуе.

Люсинда застонала и попыталась отодвинуться.

— Что-то не так? — Райс на секунду выпустил ее из объятий.

— Вы не находите меня привлекательной, — проговорила девушка неровным голосом. Но пока она произносила слова, ее руки вцепились в рубашку Томаса. Отбросив сомнения и вопросы, оставшиеся без ответа, Люсинда почувствовала, что поступает правильно — сопротивляться влечению просто немыслимо.

— Наоборот, может, вы слишком привлекательны, — пробормотал Райс, осторожно проводя пальцем вдоль ее позвоночника. Девичье тело начало медленно плавиться в его объятиях.

Нежно обхватив руками голову Люсинды и касаясь губами ее уха, Райс хрипло прошептал:

— Так да или нет?

— Да, — едва слышно сказала девушка. Ждала слишком долго, могла бы добавить она.

Томас подхватил ее на руки и, пройдя через гостиную, ногой открыл дверь в спальню и положил на кровать.

Он не стал включать торшер, оставил открытой дверь в гостиную — слабый свет, проникавший оттуда, окрашивал спальню и теплые тона.

— Ты еще так молода, — бормотал Райс, и Синди с тревогой подумала: неужели он отступит?

— Нет, — запротестовала она, — я знаю, что делаю.

— Я имею в виду не возраст. — Томас сидел очень близко. Девушка положила руки на его плечи.

— АО чем же? — Она старалась казаться спокойной, отгоняла мысль о том, что он, возможно, намеревается уйти.

— Ты слишком наивна. Я представлял тебя совсем другой. Конечно, ты умеешь держаться как светская дама, но под оболочкой скрывается дитя.

— Зато ты зрелый. И опытный, — хрипло добавила Люсинда. — Даже мудрый, как старик.

— Иногда я чувствую себя таким.

— И имеешь вереницу любовниц за спиной? — Девушка через силу засмеялась, но ее сердце сжалось от ревности к воображаемым пассиям.

— Ну, положим, не вереницу, — проговорил Томас и так нежно провел пальцами по ее щекам, очерчивая линию губ, что у нее участилось дыхание. — Я не ловелас, — добавил он.

— Нет? — Люсинда закрыла глаза.

— Нет, — улыбнулся он.

— Но я уверена, ты получал множество предложений.

— О да. Ты права. Еще есть вопросы? — Тихо засмеявшись, Томас склонился и коснулся губами ее шеи. Люсинда обвила его руками и потянула к себе. Если у нее и оставались вопросы, то вспомнить их она уже была не в состоянии.

Томас стянул с нее кофту, поднялся и, не сводя глаз с ее лица, стал раздеваться. Дрожа как в лихорадке, Синди следила за его медленными движениями. Ее откровенно жадный взгляд доставлял Томасу невыразимое наслаждение.

Что бы он ни говорил, девушка понимала, что Райс — мужчина, искушенный в любовных тайнах. Его нагота вызвала в ней такое горячее страстное желание, что стало вдруг трудно дышать.

Сложен Томас великолепно: подтянутый и мускулистый, как атлет, хотя спортом не занимался — нет времени.

Она начала снимать длинную юбку, но Райс остановил ее вопросом:

— Ты предохраняешься?

— Предохраняюсь? От чего? — Люсинда не поняла. Она почему-то подумала о прививках, которые ей делали в детстве перед первым путешествием за границу.

— Д как ты думаешь? От беременности, конечно.

— Да, — машинально ответила девушка.

— Хорошо. — Томас расстегнул молнию на юбке. Когда она стала стягивать кружевные трусики, он удержал ее руку, хрипло прошептав: — Подожди.

Подождать? Невыносимо. Люсинда отчаянно хотела его.

Райе склонился над ней, и у девушки перехватило дыхание от прикосновения жадного языка к груди. Его пальцы осторожно сжимали нежные бутоны сосков, затем двинулись ниже, к плоскому животу, и, вскрикнув от наслаждения, Синди раздвинула ноги. Сладкая судорога прошла по телу, когда она почувствовала между ними руку Томаса, которая опустилась, отыскивая сокровенную впадину. Найдя ладонь Люсинды, Райс судорожно прижал ее к своей горячей напряженной плоти. Девушка хотела увидеть его лицо, но он не дал ей повернуться. Его язык, дразня, изучал податливое тело. Реальность перестала существовать… Жгучая боль на мгновение пронзила Люсинду, когда он погрузился в горячее нежное лоно, но быстро притупилась…

Несколько позже, еще лежа в объятиях, девушка с удивлением подумала, что давно известные сравнения, казавшиеся раньше плоскими и избитыми, оказались удивительно точными. Неужели физическое влечение столь велико? — спрашивала она себя.

Но вслух произнесла совсем другое:

— Когда ты улетаешь?

— Рано утром, — ответил Райс, взъерошивая ее светлые волосы. — Почему ты спрашиваешь?

Она медленно провела рукой по его бедру и подумала, что Томас вряд ли будет скучать. Хотя он избегает случайных связей, их встречу он отнюдь не считает своей судьбой. И уж, конечно, вряд ли он ее любит. Неожиданно ей стало больно: неужели чувство не имеет никакого отношения к тому, что произошло?

— А что будет, когда ты вернешься? — спросила поспешно, девушка, словно выпала из лодки и отчаянно цеплялась за борт.

Он нахмурился.

— Будет с чем? — переспросил он.

— С нами.

Его рука еще продолжала ласкать Люсинду, но глаза сузились.

— Я займусь своими делами, ты мне по-прежнему подчиняешься. И, конечно, продолжим заниматься любовью.

— Как просто!

— А разве не так?

— Но жизнь-то гораздо сложнее, — возразила девушка.

Босс насмешливо улыбнулся.

— Ты говоришь совсем как взрослая, — протянул он.

Синди ответила резче, чем намеревалась.

— А я и так взрослая.

— Значит, должна все понимать сама и не обращаться за разъяснениями. Я не желаю связывать себя никакими обязательствами, — сказал он очень жестко.

— Ты просто развлекаешься!

— Ну, такая философия тебе, кажется, хорошо знакома.

Люсинда подумала, что вряд ли смогла бы объяснить, насколько плохо она разбирается в подобной философии. Да, она развлекалась месяцы напролет, ни о чем не заботясь и избегая всякой ответственности, как сказал бы Томас, только ее похождения не имели никакого отношения к сексу.