Пылкие слова

— До конца еще далеко, Принцесса, — процедил Берт сквозь зубы. — Я только начал.

Через тонкую ткань блузки она ощущала его железную хватку и тепло его кожи.

— Уберите от меня свои руки! — потребовала она.

— В чем дело, мадам? Разве это не то, на что ты рассчитывала, решив купить меня? Если мы собрались ехать на остров под видом недавно обрученной парочки, то лучше расслабься. Или бросить эту затею сразу.

Люси не решалась взглянуть на Берта, молясь, чтобы он отпустил ее.

— Просто чудо, что тебя не хватил тепловой удар, — сказал меж тем Берт. — Может, это тебе поможет. — И он, схватив за конец шелкового шарфика, переброшенного через ее шею, резко дернул.

— Не смейте! — Люси вцепилась в его руку… и допустила серьезную ошибку.

Мужчина, до которого она дотронулась, был не обычным человеком, а настоящим дьяволом. Он сознавал свою силу и, видимо, гордился ею. Но сдаваться было нельзя. Он может заметить ее слабость и среагировать на нее со своим охотничьим чутьем пещерного человека. Нет, ей нужно держаться до конца!

Но шарфик уже последовал за жакетом.

— И все равно, — пробормотал Берт; неодобрительно качая головой, — ты слишком официальная. Никто не купится на россказни о помолвке. Может быть, если чуть-чуть…

— Нет! — Люси дернулась, но ему удалось-таки расстегнуть несколько верхних пуговиц на блузке. — Прекратите!

— Вот так-то лучше, — проговорил Берт, не обращая внимания на ее возмущение. — Теперь давай распустим волосы и…

Ей удалось увернуться от его рук раньше, чем он успел выдернуть все заколки до единой. Но оставшиеся все равно не могли удержать вес волос, и золотистая масса упала на плечи.

Ни разу в жизни Люси не выходила из себя, когда занималась делом. Но сейчас это случилось.

— Вы сошли с ума? — взорвалась она, откидывая прядь волос со лба и глядя Берту в лицо. — Вы не имеете права дотрагиваться до меня!

— В качестве твоего жениха я имею…

— Вы мне не жених! — резко перебила его Люси. — Вы мой служащий. Нет, вы им были, а теперь уволены. А теперь подайте мои вещи. Нет, не нужно! Отойдите и встаньте вон там. — Она указала рукой на дальний конец комнаты.

Берт от души рассмеялся, что еще больше подогрело ее гнев.

— Успокойся, детка! Ты начала все это твоим предложением. Я лишь закончил… почти. Самое интересное я приберег на десерт.

Она испуганно подняла на него взгляд… и пропала! У него были самые прекрасные глаза из всех, что она когда-либо видела. Темно-голубые, светящиеся тонким умом. Морщинки от смеха расходились от их уголков подобно звездным лучикам на бронзовой коже.

Куда делись мои силы? — растерянно подумала Люси. Где самообладание, выработанное за долгие годы? Все полетело к чертям от одного его взгляда.

Было слышно только их дыхание, учащенное и напряженное, словно во влажном, жарком воздухе им обоим не хватало кислорода. Люси заметила, как его руки сжались в кулаки. Возможно, сейчас он тоже переживает такую же внутреннюю борьбу, как и она. Грудь Берта поднималась и опускалась со скоростью, опровергающей напускное спокойствие. Она нервно сглотнула.

— Черт подери, Принцесса, — сказал он, сделав глубокий вздох, — а ты действительно классная стриптизерша.

Это было последней каплей. Люси стиснула зубы и резко выпрямилась.

— Это все?

Берт кивнул, в глазах мелькнула усмешка, и тут же лицо его вновь приняло то самое выражение, что доставляло ей такое беспокойство.

— Да, все.

— Прекрасно. А теперь убирайтесь с моей дороги. И если вы меня еще тронете, то, клянусь, сообщу в полицию.

Он склонил голову набок.

— Так, значит, мои прикосновения тебя беспокоят? Интересно, с чего бы это?

Его замечание застало Люси врасплох, и она ответила резче, чем следовало:

— Потому что это мне не нравится. Я пришла сюда за информацией, и это все, что мне нужно. — Она повысила голос: — Предупреждаю: прочь с дороги! Я хочу уйти.

Он не шевельнулся. Вместо этого скрестил руки на груди. Лицо его выражало искреннее любопытство.

— Ты не права, детка. Знаешь, в чем твоя проблема?

— У меня нет проблем!

Лучше бы она не говорила этого.

— Ты боишься, — сказал Берт.

— Вас? — Она вложила в свои слова столько яду, сколько смогла. — Едва ли.

— Нет, не меня, — возразил он на удивление мягко. — Ты боишься самой себя.

У нее перехватило дыхание, и она поспешно отвела взгляд. Ей были неприятны вкрадчивость его голоса и оттенок жалости, прозвучавший в его тоне. Да как он смеет? Она не испытывала по отношению к нему никаких эмоций, в особенности — ничего, напоминающего страх.

Собрав все силы, Люси посмотрела на него с холодным презрением. Ей была известна сила ее взгляда, который не мог оставить обычного человека равнодушным. И он не оставил равнодушным Берта Чансея.

Тот шумно вобрал в себя воздух, потом протянул руку и убрал с ее лба прядь волос.

— О, эти глаза… — пробормотал Берт, изучая ее лицо.

Она замерла, охваченная смятением, увидев в его взгляде открытость… и симпатию. Люси тряхнула головой, не веря себе. Нет, это невозможно, он не может смотреть на нее так, просто не может!

— Что я должен сказать? — спросил Берт. — Что бы ты хотела услышать?

Люси спрятала руки за спину, подозревая, что он может счесть этот жест признаком слабости, но ничего не смогла с собой поделать.

— Вы собирались сказать мне, что я напоминаю моего отца.

— Напоминаешь Саймона? — Берт взял ее за подбородок и приподнял так, чтобы солнце осветило ее лицо. — Черные волосы, черные глаза, черное сердце, — сказал он, повторив знакомую присказку, — ты это имеешь в виду?

Она стиснула зубы.

— Неприятно, когда это говорят тебе в лицо, а не за спиной.

— Но ведь ты же не Саймон, верно? — сказал Берт негромко и почти ласково. — В твоем случае — это светлые волосы, черные глаза. А сердце… такое же золотое, как волосы, или черное, как глаза?