Пышка с характером

Глава 18

Яркий белый свет проник сквозь опущенные ресницы. Где-то тихо переговаривались две женщины. Неторопливо, спокойно. Слов не разобрать, но тон такой умиротворенный, что у Маруси защипало в носу от ощущения какого-то безграничного детского счастья. Случилось что-то хорошее, но не вспомнить, что именно. Глаза открывать не хотелось. Она лежала и ни о чем не думала. В ушах гудело, но во всем теле ощущалась небывалая легкость.

Первое, что увидела Маруся, была железная спинка больничной кровати. Через нее перекинуто белое вафельное полотенце. Справа красовалась здоровенная бирка с номером.

Ребенок! Это воспоминание взорвалось в ее голове радужным салютом. Эмоции затопили, и из глаз хлынули счастливые слезы. Мальчик! Синенький, жалкий, слабо шевелящий тонюсенькими ножками, такой красивый и желанный, слабо скрипящий в руках акушерки. И веселый голос:

– Ну, мамаша, смотрите! Кто у вас?

– Мальчик!

– Поздравляем, сын!

«Господи, где он?» – Маруся начала судорожно ворочаться и попыталась привстать. С соседних кроватей ей улыбались два приветливых лица.

«Наверное, тоже мамы», – подумала Маруся и неуверенно улыбнулась в ответ.

– Не волнуйтесь, – сказала черненькая девушка с двумя весело торчавшими хвостиками. – Сейчас доктор придет и все про малыша расскажет.

Соседки пытались поговорить с ней, но Маруся не слышала вопросов. «Где этот доктор, ну где?!»

Примерно через час, когда обессилевшая от волнения молодая мать уже буквально лезла на стенку, в палату вошла высокая женщина в халате и шапочке.

– Кто у нас Брусникина?

– Я, – хрипло ответила Маруся, замерев в напряженном ожидании.

– Мальчик, три восемьсот пятьдесят, пятьдесят один сантиметр, здоров. На следующее кормление принесут. Ждите.

С этими словами она вышла, а Маруся рухнула на подушку, блаженно улыбаясь перегоревшей лампе дневного света.

Через пять дней счастливая, но сильно ослабевшая Маруся стояла в вестибюле роддома. Мама тихо ворковала, периодически откидывая кружевной уголок и сердито выговаривая мужу, чтоб не дышал на ребенка «своим вчерашним». Судя по помятому папиному лицу, празднование рождения внука приобрело затяжной характер. Поймав расстроенный взгляд дочери, Игорь Борисович виновато пояснил:

– Так на работе, да дома, да с зятем…

Да. С зятем. Новоиспеченный папаша стоял, растерянно улыбаясь. Неприятно поразило отсутствие букета и то, что он даже не попытался посмотреть на личико сына. Похоже, ему эти несколько дней тоже дались нелегко. Мешки под глазами, щетина и стойкий запах перегара, явственно ощутимый даже на расстоянии. Маруся вспомнила, как готовилась умирать, пока пьяный муж спал в соседней комнате, и ощутила неприязнь к похмельному Виктору. Сверток в ее руках тихо закряхтел.

– Дай сюда, тяжело же, – опомнилась мама. – Ребенка должен нести отец.

– Уронит еще, – тихо произнесла Маруся, намертво вцепившись в одеяльце.

С ней творилось что-то странное. Хотелось остаться одной, с малышом, чтобы никто не смотрел на него и не трогал. Мама почувствовала ее состояние и легко сдалась:

– Только я тебя поддержу на всякий случай. Скользко очень. На улице-то зима настоящая.

От морозного воздуха у нее закружилась голова. В висках стучало, перед глазами плавали темные расплывчатые пятна. Маруся шла, едва переставляя ноги от слабости, и боялась одного – уронить Максимку.

Имя она придумала сама. Не было у нее возможности посидеть с мужем, мечтательно перебирая имена и весело споря на тему, Машенька или Ванечка толкается внутри. Вообще, у нее много чего не было. И уже не будет. В одну ночь она стала взрослой: когда ползла по темной комнате, воя от боли и ужаса, смотрела сквозь слезы на круглые лампы родильного отделения, увидела сына…

Маленькую комнату отдали малышу. Родители все купили. Маруся почему-то была уверена, что именно родители, а не Виктор, который, скорее всего, был не в состоянии. Но спрашивать не стала.

Едва они переступили порог, Виктор, быстро глянув на тещу, сказал:

– Пойду на стол накрою.

Валентина Макаровна промолчала, презрительно отвернувшись. Зять с утра получил от нее по полной программе. Предупрежденный, что если выпьет до роддома хоть грамм, то пусть пеняет на себя, он все это время маялся похмельем. Поэтому когда все двинулись в комнату, он влетел в кухню и жадно глотнул водку прямо из горлышка. Захрустев огурцом, счастливый отец пошел изображать радость. Никаких чувств к ребенку он не испытывал. Смутные воспоминания о бессонных ночах, вечных болячках и проблемах, обкаканные тряпки, пеленки, развешанные по всей квартире, не вызывали энтузиазма при виде очередного «свертка» в его жизни. Сын – это хорошо. Но позднее, когда с ним можно будет поговорить, сходить на футбол, поехать на рыбалку, в конце концов… А сейчас это сплошная головная боль. Навесив на лицо сладкую улыбку, Виктор нагнулся к кроватке под настороженным взглядом жены и оторопел, увидев страшненькое сморщенное личико.

«У Верки ребенок был посимпатичнее», – подумал он, забыв, что первая жена пролежала в роддоме две недели, поэтому и дочь он увидел уже значительно похорошевшую.

– А… мм… какой красавец! – дрогнувшим голосом оповестил родственников Виктор, торопливо отойдя в сторону.

Валентина Макаровна, к общему удовольствию супругов, единолично решила, что Виктор будет жить в большой комнате, а Маруся с малышом в маленькой спальне. Виктор обрадовался, что ему не грозят ночные бдения, но тем не менее фальшиво расстроился и покудахтал для порядка:

– А как же, почему отдельно? Я же не смогу ей помочь, если что!

– Если что, оторвешь свою задницу от постели и придешь! Не на Колыму тебя сослали! – тихо рявкнула теща.

– Ну да, ну да, – подобострастно закивал зять, сразу сникнув.

Маруся, поняв, что ей не придется спать с вечно поддатым супругом и охранять от него малыша, тоже приободрилась.

К вечеру родители ушли. Новый человек начал осваиваться и уже требовательно скрипел, требуя маму.

Ласково шепча, Маруся осторожно взяла Максимку на руки и села кормить. Наотмечавшийся Виктор шлялся по квартире в прекрасном расположении духа. Заглянув в спальню, он наткнулся взглядом на полураздетую жену.

– Мариш, какая ты стала, – промычал муж, гипнотизируя взглядом набухшую молоком грудь. – Порнозвезды отдыхают! Иди сюда! – Он прошагал к кровати, стараясь не сбиться с траектории, и стал пристраиваться рядом. – Иди сюда, – повторил он, завалившись куда-то за спину жены.

– Иди отсюда, – вяло парировала она, стараясь не шевелиться, чтобы не сбить Максимку с выбранного темпа.

– Мариш, – интимно прошептал откуда-то сзади Виктор и икнул.

– Отвяжись! Не видишь, я ребенка кормлю?