Пьющие жизнь

Полу-робот, поставив перед Алом еще бокал вина, отошел по рабочим делам.

Медленный глоток, вино приятно разливается по горлу своим чуть горьковатым привкусом и начинает будить непрошеные воспоминания: вот Ал возвращается домой после первого учебного дня, не может не вернуться, хочет рассказать всё. Отца нет весь вечер, приходит с утра — довольный, успевают перекинуться лишь парой фраз, а деда Ал и вовсе в тот день не видел. Но он привык.

До семи лет его детство было безоблачным и прекрасным. И все казалось хорошо.

Первые годы жизни Ал, конечно, не помнил. Но в пять-шесть и даже семь лет считал свою семью нормальной, обычной. Только отец часто приходил поздно, а мать прятала красные от слез глаза. И начинала кричать на Ала, с надрывом и безысходностью.

В один из дней ее долго не было дома, он ждал до ночи, пока тяжелый, изнуряющий сон не охватил. Не появилась она и на следующий день и через день. Потом раз в год не его день рожденья присылала бумажные открытки. Ал выкидывал их, не читая. Он жил с отцом Лексом и дедом Леоном. Он старается навещать их как можно чаще.

Но сейчас Ал сидит в клубе, принадлежащем андроиду — другу семьи, а воспоминания переплетаются оборванными лентами. Болезненные и грустные; счастливые и радостные. Последних стало больше с тех пор как он поступил в университет.

— Это один из совместных кораблей МАД и Харона, тысячи кают и телепорты, чтоб дом родной на выходных из космоса посещать. Сконструирован совсем недавно. Еще находится на стадии испытаний, — ребята явно были довольны его реакцией.

— И угадай, чей дедушка-Монарх разрешил любимому внуку взять на тест пробный образец? — подмигнул Дарион.

— На самом деле, фактически его разрешил взять мой папа, — хмыкнула Саури, — который в разработке принимал участие.

— И разрешили вам его взять только под нашим присмотром, — мрачно добавили стоявшие рядом Бин, Анди и Верховный Лорд. … Это была лучшая неделя каникул в середине курса.

Когда-то давно Ал планировал не привязываться ни к кому, но привязался и не даже не к одному. Это было странно и непривычно: видеть отношения, которых раньше не знал; доверять и знать, что тебе доверяют.

С доверием у Ала была одна из основных проблем.

Воспоминания перенесли его на шесть лет назад в последний класс школы.

— Ты то ли безумец, то ли храбрец, — судачили его друзья. А он смотрел обожающим взглядом на Лейлу — молодую практикантку, часто заменявшую им учителя истории.

— Она тебе откажет и будет права, — говорили друзья.

— Даже не думай, — говорил отец, — свободных девчонок вокруг полно, — добавлял он.

А Алекс рассматривал извилистые линии — у нее на левой щеке их было три, любовался пышными темными волосами, неумело собранными в пучок. Не обращал внимания на скромную, мешковатую одежду, даже в ней для него Лейла была прекрасна и желанна.

Он был простым бесстрашным парнем, настойчиво напросился на дополнительные занятия в ее квартиру и там признался в чувствах.

— Это так мило, мне очень приятно, — ответила она, как учили «экраны» по психологии, — но ты мой ученик, ты еще встретишь хорошую девушку.

Пожав плечами, Алекс подошел к двери комнаты, затем, на секунду задумавшись, развернулся:

— Извини, — печально опустив голову, произнес он.

— Что ты! — подскочив, она положила руку на его плечо. А в следующее мгновение уже чувствовала его губы своими, и надо было бы оттолкнуть, выдворить из квартиры, но слишком хорошо целовался этот парень.

То, что она натворила, Лейла поняла, лишь когда парнишка покинул ее дом. А затем он остался помочь после урока, потом еще одно дополнительное занятие и еще одно, и… Алекс умел быть настойчивым.

Но через полгода их отношений прошел слух, что молодая женщина скоро увольняется.

— Это правда? — холодно спросил Ал, нависнув над ее столом после уроков. Ответный взгляд безжалостно сжигал сердце.

— Думаю, ты прекрасно сможешь доучиться с другими учителями, — голос Лейлы все-таки дрогнул от волнения. — Это неправильно и лучше мне уйти, — добавила она.

«Лучше поздно, чем никогда?», — со злостью думал Ал, пока она одинаково вежливо прощалась со всеми, включая его.

Вскоре Алекс Ларсон пригласил в гости одну из подруг, которая явно была более чем рада знаку внимания с его стороны.

И он не хотел больше доверять. Пока не встретил глупых моногамных харонцев.

Ал печально усмехнулся.

«Моногамия — как особенность расы, чего только в мире не бывает». Жаль только, что все девушки, которым он мог бы довериться, были заняты…почти все.

Музыка становилась все громче, голоса все веселее. Две прекрасные девушки танцевали так, что взгляд завораживает, и десяток мужчин уже готовы были бросить к их ногам все.

Алекс Ларсон с тяжким вздохом и риторическим ворчанием: «До чего меня жизнь довела», подошел к красавицам и вывел из клуба.

— И что это такое? — грозно спросил он.

Прохлада прекрасных сумерек освежала, выветривала алкоголь.

— Ладно тебе! Как Юкки говоришь, — нахмурилась зеленоглазая блондинка.

— А если бы Анди увидел, вашим родителям сказал?

— Мама меня всегда поддержит.

— Папе своему рассказывать будешь.

При упоминании о суровом Макмедо, Сомире Гама нервно сглотнула и умоляюще посмотрела на Алекса.

— Ой, ну прям трагедия! — встряла ее подруга, — подумаешь, сходили развеяться, мы ведь куда безопасно пошли, вели себя прилично.

Ал перевел на нее недовольный взгляд.

— К слову, ладно она, но Марта, тебе-то…

— Почти шестнадцать! — гордо заявила девчонка, казалось, прочитав его мысли, — Алекс, и вообще, кто бы говорил! Расскажи-ка нам, — Марта подперла кулаком подбородок и слишком пристально на него посмотрела, — про начало своих приключений…

— Неважно! — прервал ее парень. И как этой серебристоглазой удавалось изящно смущать его.

Марта — таких как она, в его подростковом возрасте называли «оторва». Готовая с распахнутыми объятиями бежать на встречу неприятностям. В этом они с Сомире, судя по рассказам и тому, что Ал видел, были похожи. Даже поход в клуб друга семьи мог обернуться для них в итоге концом света, или спасением соседнего мира — как повезет.

— Чем вы вообще думали, привлекая тут внимание мужчин?! — Ал чувствовал себя хуже строгого старшего брата.