Р по - Д. Книга вторая

–  Отличная идея, Квин, - совсем неожиданно отреагировал Тирнан.
– Думаю,тебе понравится.

Чувство, что в каждом слове этого тритона звучал подвох, усилилось многократно.

Как и обещал, Джулиан снял роскошный номер в той самой гостинице, с купольным потолком. Я долго лежала на постели, рассматривая стайки рыбок, проплывавших над головой. Одновременно завораживающее и пугающее зрелище. Сколько же над нами было воды! И хрупких людишек внутри пузыря защищала лишь тонкая магия света. Невероятно и жутко.

Потом Морган и Делайла позвали меня на ужин. Мы немного перекусили, а затем отправились плавать. При Делайле я не решалась заговорить о Даре. Но Морган заметил мой хмурый вид. И, когда мы остались наедине - наставница отправилась к распорядителю попросить чая - спросил:

–  Ты в порядке? Выглядишь как-то... как будто полгода работала без выходных.

–  Это из-за Тирнана.

–  Он к тебе приставал? Если да, то Джулиан сделает из него котлету.

–  Подкатывал, но это ерунда. Он расспрашивал о том, что случилось в наш первый полет. И догадался, что окно открылось не случайно. Я проболталась про Дару, и Тирнан сказал, что Джулиан простил ее, потому что любит.

Морган рассмеялся. Он с наслаждением растянулся на горячих камнях у бассейна.

–  И ты, конечно, поверила.

–  Не знаю. Но у Джулиана и Дары бурное прошлое. И он действительно ее простил.

–  Считаешь, запрет на работу с драконами для безопасника - это прощение? Лишиться карьеры, заработка, драконов. Что она сейчас делает? Подает пиво и ребрышки в одной из таверн?

–  Она избежала тюрьмы. Да. Это прощение.

–  Это милосердие.

–  От Джулиана? Практически признание в любви!

Он со вздохом поднялся, оглянулся, чтобы убедиться, что Делайла еще не возвращается и сказал:

–  Если тебя это мучает, спроси у него прямо. Ревность - отвратная штука, Квин. Она вас уничтожит раньше чувств к Даре, если они и остались. Но вот что я тебе скажу - только клянись, что не сдашь меня капитану. Клянись, я сказал! Положи одну руку на камень, вторую на сердце - и клянись! Квин, сердце с другой стороны.

От волнения я запуталась в руках и едва не упала в бассейн. Зрячий ближе к Погонщику, чем другие члены команды. Что Морган мог услышать или увидеть? Переписку Джулиана и Дары? Из разговор? Может, Златокрылый говорил о чувствах?

–  Когда мы работали и проводили долгие часы полетов в общении - худшие часы моей карьеры и жизни - я ни разу не слышал от него имя Дары. А вот твое - так часто, что в какой-то момент перестал улавливать смысл букв «К», «В», «И» и «Н». Вот так.

Вернулась Делайла с чаем, и Морган нырнул, подняв тучу брызг.

Мы еще немного поплавали, от души навалялись на горячих камнях во влажной сауне,и вернулись в номера совсем расклеившимися. Я едва могла держать глаза открытыми, стоило хоть на секунду потерять контроль, как они тут же закрывались.

Развалившись на постели, я не слышала, как пришел Джулиан.

Зато почувствовала.

Горячие губы на своих губах, на шее, ключице.

Руки, скользящие по ночной рубашке из тонкого хлопка.

Когда я очнулась и поняла, что откровенные ласки мне не снятся,и Джулиан действительно со мной в постели и явно не намерен останавливаться на целомудренных поцелуях, как это было раньше, я изумленно распахнула глаза.

–  Что ты делаешь?

Он заглушил мои вопросы поцелуем, вжав своим телом в постель. Я попыталась было остановить его, больше инстинктивно, но потом опомнилась.

Зачем? Я люблю его так сильно, что порой становится страшно самой. Люблю так долго, что себя без этой любви уже не представляю.

–  Не бойся, рыжик, я не причиню тебе вреда, - пробормотал он.

Каким-то образом исчезла одежда. Вот я помню его рубашку, а вот ее уже нет,и следом летит моя сорочка.

В один момент поцелуи сменились куда более откровенными ласками, и хоть мысленно я проходила этот путь сотни раз, в реальности все оказалось совсем иначе.

Более ярко. Более нежно. Более стремительно - мы так изголодались друг по другу, что не смогли бы растянуть близость даже если бы захотели. Потом у нас будут тысячи дней, чтобы узнать друг друга и в постели. Сейчас мы просто боялись, что такое желанное удовольствие вдруг вероломно отберет судьба.

–  Если сейчас прибежит Свободный и скажет, что они подожгли гостиницу, я убью его, - пробормотал Джулиан.

Я рассмеялась, но в ту же секунду смех сменился стоном.

–  Больно? Остановиться?

–  Нет...
– выдохнула я, обнимая его за шею и притягивая ближе.

Вплоть до того, как реальность сузилась до одного-единственного ощущения любимого мужчины внутри меня, до накатывающих снова и снова волн удовольствия и стремительного яркого взрыва, я думала лишь о том, что иногда просто ненавижу Джулиана Златокрылого.

Каждый раз, когда кажется, что любить его сильнее уже невозможно, он делает что-то, чтобы доказать - для любви нет предельного размера.

Свернувшись клубочком под одеялом, я прислушивалась к ощущениям и переживала новый опыт. Было бы проще, если бы Джулиан не перебирал лениво мои волосы, размышляя о чем-то своем.

Он не стал драконом. Не свалился с приступом опасной магии. Не потерял контроль.

–  Почему ты вдруг решился? Я уже думала, ты никогда не рискнешь. И мне придется выходить замуж девственницей.

–  Это твоя брачная клятва? Рекомендую еще над ней поработать, - фыркнул гад.

–  Джулиан! Я серьезно!

–  Это Тирнан.

–  Что? Тритон, который ко мне клеился?!

–  Тритон к тебе клеился? Я вырву ему хвост, почищу и пожарю!

–  Не отвлекайся. Так как Тирнан и наша ночь связаны?

–  Тритоны - оборотни. У них есть как человеческая ипостась,так и водная. А ещё они, оказываются, умеют вычислять таких, как я. Ну и раз у него опыта в превращениях больше, я его расспросил обо всем. Он славный парень. Рассказал много приемчиков для контроля, но главное.

Джулиан притянул меня к себе и уложил на плечо.

–  Сказал, что так как секс - естественный процесс размножения, а магия подчиняется законам природы, то взрывов во время спаривания - рыжик, не сопи так, это прямая цитата - не бывает. Иными словами, дар внутри меня очень хочет размножиться, поэтому не будет убивать мою невесту.

–  То есть все это время.

Златокрылый фыркнул.

–  Да, мы совершенно напрасно целомудренно целовали друг друга в лобик перед сном.

–  Ненавижу тебя!