Р26/5/пси и я

Затем пересек комнату и сел в мое кресло.

Только потом я осознал, что мне нужно было сразу же дать ему отпор. В конце концов, он был лишь машиной. Мне бы следовало самым тактичным образом заметить, что он занял мое кресло. Я уверен, что он бы охотно встал.

Вместо этого я рассвирепел и сел в другое кресло, пылая ненавистью к роботу.

— Надеюсь, мы с вами поладим, мистер Джонсон, — вежливо повторил он, рассеянно открывая дверцу едоматики и вытаскивая тарелку с мясным пирогом. Я и не знал, что роботы едят.

— Так это для тебя дело привычное, да? Я имею в виду — расхаживать туда-сюда и поднимать настроение у людей? Надо полагать, в тебя каждый раз вводят новую программу в соответствии со вкусами очередного клиента? — Я хотел напомнить этому типу, что самим своим существованием он обязан человеку.

— Это правда. Я запрограммирован на то, чтобы общаться с потенциальными самоубийцами наиболее эффективным образом, учитывая наличие у данного индивидуума интеллекта или отсутствие оного.

Он замолчал, а я весь вскипел от злости, услыхав такую бестактную формулировку. Довольно долгое время я сдерживал себя, а он, казалось, не хотел ввязываться в разговор.

Внезапно робот повернулся ко мне.

— Я думаю, мы с вами поладим, — сказал он.

Потом опять наступила томительная пауза.

Я ждал, что он будет душой общества, что он начнет острить, подшучивать надо мной, покровительственно похлопывать по спине, — и при мысли об этом содрогался от страха. Однако неестественная тишина была и того хуже. Я, так сказать, не получал по векселям. Я ждал от него действий, а этот робот, похоже, страдал еще более хронической апатией, чем моя.

Но вот он вздохнул, вжался в кресло и лениво отворил дверцу, скрывавшуюся у него под нагрудным кармашком. Я удивленно наблюдал за тем, как он перевел на маленьком пульте ручку в положение «минимальная мощь», закрыл створку и расслабился.

Он сам себя отключил! Я толчком подвинул свое кресло поближе к нему и толкнул его под ребро.

— Эй! — крикнул я роботу прямо в ухо.

Через изрядный промежуток времени его рука, словно при замедленной съемке, нервно сдвинулась с подлокотника, поползла по телу, нащупала створку и повернула ручку, установив стрелку на «максимально» мощи».

Глаза его тотчас открылись, и он выпрямился.

— Да? — мгновенно отреагировал он.

Я позабыл, что хотел сказать. Он буравил меня глазами, и выражение лица у него было точь-в-точь как у Форда, психоаналитика, — бдительное, но дружелюбное.

— А я и не подозревал, что роботы едят, — наконец еле слышно выговорил я.

— Конечно, в этом нет нужды, — ответил он. — Но когда вращаешься в обществе, к чему не привыкнешь! Да это еще что! Меня сконструировали так, что я умею оценить вкус пищи. Пирог был восхитительным!

— Я рад, что он пришелся тебе по вкусу, — ледяным тоном произнес я. — А я-то сам собирался им полакомиться.

— О, извиняюсь! — воскликнул он. — Боюсь, что по части этикета я не очень сведущ.

Он нажал кнопку едоматики и вскоре вытащил из желоба доставки и вручил мне тарелку с сандвичами, тут же схватив один из них и забросив его себе в рот.

— Послушай, — сказал я, пытаясь говорить как можно более спокойным тоном. — Покуда ты здесь, у меня, не мог ли бы ты отказаться от этой привычки? Я не возражаю, чтобы ты подключался к сети для перезарядки, конечно, не в часы пик, но еда — продукт дефицитный. Пойми же, мы с тобой съели все, что мне положено на сегодняшний день!

Вы думаете, я заметил у него хоть какие-то угрызения совести? Ничего подобного!

Я пошел спать в еще более угнетенном состоянии, чем когда-либо, и прескверно провел ночь. Каждый раз, просыпаясь, — а это было частенько — я слышал жужжание, подобное монотонному храпу — мой робот подзаряжался.

Проснувшись, я только через десять минут вспомнил о существовании Р/26/5/ПСИ. Я лежал в постели, рассматривая трещины на потолке. Я всегда позволял себе роскошь по утрам около часа проводить в воображаемом мире.

Однако это длится недолго. Я должен сделать над собой усилие, чтобы встать, пойти в туалет и одеться, — иначе я могу проваляться в постели целый день.

Больше всего меня угнетала бесцельность моего существования. Вставал я, повинуясь только самоконтролю, — с тем же успехом я мог бы валяться в постели. Делать было совершенно нечего.

Когда я, рассматривая неровные треугольные трещины на потолке, начал сочинять свою первую сказочку на эту тему, я вдруг вспомнил о роботе, который, наверное, все еще сидел в моем кресле. Я постарался сконцентрировать внимание на трещинах, но ничего хорошего из этого не вышло. Я по-прежнему думал о роботе и хотел узнать, о чем думает он.

Или он совсем не думает, а просто отключился и лежит себе в кресле обесцененная модель устаревшей конструкции, и на него только зря тратят общественные фонды?! Я взволновался не на шутку. Он бы должен по меньшей мере принести мне завтрак в постель.

— Что ты там поделываешь? — крикнул я ему через ширму, которая отделяла мою кровать от остальной части комнаты.

— Разглядываю трещины на потолке, — ответил он. Кровь бросилась мне в лицо. Вчера вечером он уже вызвал у меня такой приступ ярости. Я сидел в «гостевом» кресле, а он — в моем, и внезапно я заметил, что он постукивает кончиками пальцев по обивке кресла. Я чуть было не поднял голос протеста, когда обнаружил, что сам постукиваю кончиками пальцев по обивке, и уже довольно давно! Этот ублюдок передразнивал меня!

— Какого же черта ты разглядываешь трещины? — закричал я.

— А из интересу, — ответил он. — Я нахожу, что это хорошая тренировка для ячеек моего мозга. Да, откровенно говоря, и делать-то особенно нечего. Почему вы не встаете?

Я успокоился. Он не мог знать, чем я занимаюсь; это было простое совпадение.

— Предстоит еще один томительный день, — рассеянно пробормотал я себе под нос.

— После того как вы всю ночь проспали, у вас нет никаких причин чувствовать себя утомленным, — раздраженно отозвался он. — У вас, видно, что-то не в порядке.

— Потому-то ты и здесь, — ответил я, стараясь не сорваться. — Ты должен привести меня в порядок.

Я всегда бываю несколько возбужден сразу же после вставанья.

— Неправда. Я здесь для того, чтобы доказать вам, что вы в полном порядке.

— Ради бога! — Я выскочил из-за ширмы, весь кипя от негодования. Сначала ты сказал, что у меня что-то не в порядке, а потом говоришь, что ничего подобного. Тебе нужно наладить логические цепи!

— С логикой у меня все нормально! — разозлившись, он вскочил и сжал кулаки. Мне оставалось надеяться, что он все еще помнит Первый закон роботехники. — Вы симулянт, поглотитель общественных фондов! Хотите получить кулаком по носу?!