Рабиндранат Тагор
Шрифт:
Но в целом турне оказалось "удивительно успешным". Ч.Ф. Эндрюс свидетельствовал, что "Тагор во многом был доволен своей поездкой И считал ее удачной". Тем не менее беспокойство поэта все возрастало, и после эпизода в Сан-Франциско он решил немедленно вернуться домой. Контракт был расторгнув и в январе 1917 года Тагор отбыл на родину через Японию. Вернувшись в Индию в марте 1917 года, он увидел лицо уже не агрессивного национализма, а национализма жалкого, попираемого. Наиболее громко в защиту Индии прозвучал тогда голос храброй англичанки Энни Безаит, [84] выступившей за введение национального управления. По приказу мадрасской колониальной администрации её бросили в тюрьму. Тагор восхищался ею и выступал с публичным протестом против ее ареста. Так Рабиндранат вновь оказался на арене политической борьбы, грозный размах которой уже не ограничивался только Бенгалией. Теперь поэт стал слишком крупной фигурой, чтобы оставаться в стороне от бурь эпохи, он, как всегда,
84
Энни Безант (1847–1933) — английская теософка. В 90-х годах переселилась в Индию, где в 1916 году основала "Лигу самоуправления Индии". В 1917 году была избрана президентом партии Индийский национальный конгресс (Примеч. пер)
Политическая ситуация в стране все больше выходила из-под контроля властей. Горящая энтузиазмом бенгальская молодежь не могла найти легальных путей общественной борьбы и уходила в подпольную деятельность и терроризм. Британское правительство, уверенное теперь в победе, благодаря вступлению Соединенных Штатов в войну, жестоко расправлялось с оппозицией. Насилие хотели победить еще большим насилием, ненависть еще большей ненавистью.
Тагор самоотречение отдавался общественным делам, и каждое стоило серьезного эмоционального напряжения. К этому напряжению добавлялось и беспокойство, вызванное серьезным заболеванием его старшей и самой любимой дочери Белы, умершей в мае того же года. 28 февраля он писал Пирсону, находившемуся в то время в Китае: "Я снова приехал в Калькутту из Шантиникетона, потому что состояние Белы стало хуже. Смерть — оборотная сторона жизни, она едина с жизнью, и я не смотрю на нее с каким-то особым страхом. Но болезнь — это зло, и когда мы не знаем, как бороться с нею, сердце не может с этим примириться".
Победа в европейской войне утвердила англичан в сознании своей моральной непогрешимости и вере в незыблемость Британской империи. Охваченные гордостью власти ответили на волнения в Индии пресловутым Актом Роулетта, узаконившим чрезвычайные репрессивные меры, введенные правительством во время войны. В этот момент на арену общественной борьбы вступил Махатма Ганди, который объединил разрозненные протесты в организованное массовое движение гражданского неповиновения. [85]
85
8 апреля 1919 года Ганди был арестован на пути в Дели. 12 апреля Тагор направил ему открытое письмо, впервые назвав его Махатмаджи: "В панике и гневе наши власти показали свои когти: В этом кризисе Вы, как великий вождь народа, стояли бок о бок с нами. Вы пришли к своей родине в тяжелый для нее момент: чтобы вести ее по праведному пути борьбы. Свобода никогда не приходит к людям через благотворительность. Мы должны её завоевать, прежде чем воспользуемся ею". (Примеч. авт.)
В "Истории Индии" об этом периоде сказано: "Власти жестоко подавили движение, и самое темное пятно на их совести связано со стихийным митингом, происшедшим в Амритсаре. Войска под командованием генерала Дайера открыли огонь, сделав 1600 выстрелов по безоружной толпе. Даже по официальным данным, погибло 379 человек, ранено — 1200, причем раненым не оказали никакой помощи. В Пенджабе ввели военное положение. Последующее расследование выявило мрачную картину расстрелов, повешений, бомбардировок с воздуха и чрезвычайно суровых приговоров, подписывавшихся трибуналами в период господства террора".
Амритсарское побоище произошло 13 апреля 1919 года, но тяжелая завеса секретности долго задерживала сведения. Когда весть о трагедии наконец достигла Тагора, он отменил важную встречу в Шантиникетоне и поспешил в Калькутту, чтобы организовать митинг протеста. Но видные политические деятели были так подавлены страхом, что его призыв не получил поддержки. Тогда Тагор решился на акт, за который соотечественники навсегда останутся ему благодарны. Тагор на деле поступил так, как говорилось в песне, написанной им много лет назад: "Если они боятся и молчат, сжимаются от страха, отвернувшись к стене, о ты, несчастный, не скрывай своих мыслей, говори один". Никому не сообщив, даже не поставив в известность собственного сына, он в ночь на 29 мая написал письмо вице-королю Индии, лорду Челмсфорду, отказываясь от титула баронета. Письмо появилось в газетах утром 2 июня.
"Самое малое, что я могу сделать для своей страны, — писал Рабиндранат, — это навлечь на себя все последствия, дав голос протесту миллионов моих соотечественников, загнанных в безвыходную западню ужаса. Пришло время, когда знаки почестей становятся
знаками стыда, бесстыдно сверкая среди всеобщего унижения. Я хочу встать, лишенный всех наград, на сторону тех из моих соотечественников, которые из-за своей так называемой незначительности становятся жертвами угнетения, недостойного человека".Историческое значение этому письму придает не отказ от баронетства, которое для него мало что значило, а та храбрость, с которой он выразил гнев своего народа. Этот жест восстановил самоуважение нации, дал всему народу отвагу и веру. Британские власти никогда не простили поэту такой неслыханной дерзости.
Общественность Индии высоко оценила отважный поступок поэта, но официальные британские круги, так же как и широкая публика в Великобритании, негодовали на "дерзость" британского подданного, отказывающегося от милости, снизошедшей на него по указу "Его величества короля-императора". Такого еще не бывало. В секретном донесении министерства внутренних дел говорилось: "Налицо оскорбительное высокомерие, выразившееся в отказе от почестей, предоставленных по велению Короля за литературные заслуги, на почве несогласия с политикой правительства". Вице-король счел невозможным для себя освободить Тагора от титула, который его предшественник пожаловал ему от лица короля-императора. Таким образом, баронетство Тагора осталось за ним. Он больше никогда не воспользовался этим титулом, но в официальных бумагах, а также в английской и американской прессе он продолжал оставаться сэром Рабиндранатом Тагором.
11. Мир в одном гнезде
Сладостный певец, свершавший одинокое паломничество между гнездом и небесами, оказался теперь пойманным в силки мирских забот. Вестник свободы отныне лишился свободы. Быть добрым уже недостаточно: он должен творить добро. Он победил мир, и мир, в свою очередь, победил его. Теперь ему предстояло искать свой дом по всему миру и приводить весь мир в свой дом.
И вот маленькая школа для маленьких детей в Шантиникетоне становится всемирным университетом, Вишвабхарати, [86] средоточием индийской культуры, центром ориентальных исследований, местом встречи Востока и Запада.
86
Вишва на санскрите означает "мир", "вселенная". Бахарати — знание, культура, мудрость. Бхарати также древнее название Индии, и поэтому у сочетания Вишвабхарати есть и второй смысл: Индия должна обрести общемировое значение. (иримеч. авт)
Для девиза нового университета поэт выбрал древний санскритский стих, означающий "Где весь мир соединяется в одном гнезде". "Вишвабхарати, — заявил он, — представляет Индию, обладающую богатством разума, которое должно стать всеобщим достоянием. Вишвабхарати знаменует обязанность Индии гостеприимно предлагать другим свои высшие культурные достижения и право Индии принимать от других все самое лучшее".
Идея университета созревала в его мозгу со времени последней поездки в Японию и Соединенные Штаты. Тагор впервые объявил о ней и подробно рассказал о своих планах на специальном собрании в Шантиникетоне 22 декабря 1918 года. Почти день в день через три года состоялось официальное открытие университета. В этот же период заложено ядро первых факультетов наук и искусств. Со временем они выросли, открылись и несколько других. Без сомнения, этот университет, как и школа, предшественница его, создание мечты поэта. Но многие мечты, когда они воплощаются в жизнь, указывают путь реальности. Тагор всегда верил, что "яа каждой нации лежит долг хранить огонь своего светильника, одного из многих, освещающих этот мир. Разбить светильник всякого народа — значит лишить его законного места на всемирном празднике". Когда-то светильник разума Индии пылал своим собственным огнем, но сегодня выпускники университетов стали немногим лучше, чем "вечные собиратели лохмотьев из чужих мусорных корзин".
Тагор не верил, что у разных народов существуют разные истины. Он верил, что знание едино и всеобще, но все народы должны получать его и осваивать своим собственным путем. "Беда в том, — писал он, — что как только нам на ум приходит мысль об университете, мы вспоминаем о Кембридже, Оксфорде и многих других европейских университетах. Мысль эта заполняет все наше сознание. Мы воображаем, что наше спасение — в подборе лучших черт каждого, чтобы потом составить их в эклектическое целое. Мы забываем, что европейские университеты — это живые, органические части европейской жизни".
Основав университет Вишвабхарати, поэт обрел новый предлог для дальних странствий. Нужда в деньгах для школы толкнула его в лекционное турне по Америке в 1916 году, однако потребности международного культурного центра, где "весь мир встречается в одном гнезде", оказались гораздо большими. Следовало придать проекту широкую огласку, а также собрать немалые суммы пожертвований.
Тагор готов к путешествию. Мировое признание, как опьянение, притягивает. В письме 15 апреля 1918 года, адресованном одной маленькой девочке, в которой он обрел подружку по духу, он честно в этом признается. "Ты читала в книжках, что некоторые птицы в определенное время оставляют свое гнездо и улетают за океан. Вот и я такая птица. Время от времени что-то зовет меня из заморских краев, и крылья мои трепещут. Итак, я собрался в начале мая сесть на корабль и поплыть через Тихий океан".