Работа на лето

Генка с девчонкой остановились, окончательно умотавшись, возле места, где Андрэ в окружении несколькох десятков человек пел на мотив знаменитой "Money, money… " из "Кабаре"

— Не слышно над Родиной колоколов,

Спокойно в хоромах Кремля,

Но с каждой минутой все громче зов:

Россия зовет меня! — взмах гривы волос, удар по струнам, улыбка:

— Страна еще дремлет под глыбами скал,Заветному зову не вняв,Но тысячи встали, и каждый сказал:"Россия зовет меня!"Пусть подлое племя торопится жить Ему не уйти от огня!Иначе не может, не может быть:Россия зовет меня!Нам прежний порядок не нужен, не мил Сметем его, гневом горя!Сегодня — Россия, а завтра — весь мир!Россия зовет, — Андрэ выкинул вверх кулак:— Россия зовет,Россия зовет меня!Мы Русские! Скинем враждебный кумир,Сметем его, гневом горя!Сегодня Россия, а завтра — весь мир!Россия зовет,Россия зовет,Россия зовет меня! — и вокруг подхватили дружно, весело и грозно:— Россия зовет,Россия зовет,Россия зовет меня!(1)

1. Слова И. Панина.

— а Генка заметил, как трусливо, бочком, отошли в сторону подошедшие было несколько" туристов". А Андрэ с братьями уже подошёл к Генке, улыбаясь:

— А чего вы тут?! — он обнял Генку и Надьку. — Тут пока ничего

интересного не будет, раз я петь закончил, пошли, пошли на природу! Ну?! — и он толкнул Генку в спину…

… На вершинах холмов горели большущие костры, слышался смех. Мимо Генки по реке проплыла деревянная лодка со сломанным соломенным чучелом, и тут же двое младших пацанов — даже не из отряда — вывернувшись откуда-то, со смехом окатили Надьку водой из ладоней, крича:

— Тучки на поля примани, красавица!

— Держи нашу воду! — и умчались прежде, чем Генка наладился дать им пинка. Надька смеялась:

— Ты чего?! Они, считай, похвалили, в это день красивых девушек водой окатывают, чтобы засухи не было…

— Ладно, ладно… — проворчал Генка, любуясь на неё.

— Расходииись!!! — закричали с холма, мимо которого они проходили, и в реку со свистом, разбрызгивая пламя, обрушилось горящее кольцо. Около костра смеялись девчонки, кто-то выкрикивал звонко:

— От нас ушло — к нам придёт! Огонь! Вода! Небо! Земля! — и смех.

Генка увидел, что там прыгают через костёр — и загорелся, если так можно сказать, но сверху покатилось ещё одно кольцо, наперерез ему бросился Серёжка Колтышев, проскочил перед самым полыхающим обручем и крикнул:

— Надь, Генка так не умеет, иди со мной гулять!

— Не умею?.. — процедил Генка, чувствуя, как опасно шалеет.

Ну…

С холма под весёлые вопли полетело ещё одно — там, наверху, слышались голоса девчонок:

— Ой, Купала-Купала,Лето купала,Огонь да вода,Небо да земля,Лето идёт,Лето горит,КупалаКупала…

— Ррраз! — и Генка пружиной метнулся прямо в катящийся мимо него огненный обруч, прокатился по траве, встал, вскидывая руки. Его приветствовали восторженные вопли. Ганка подхватил Надьку под руку, и они вместе бросились на холм. Знакомые лица ребят и девчонок казались немного странными и шалыми, у многих на головах были венки набекрень. Через минуту такой же Надька вод рузила на голову Генке и поцеловала его в нос. Девчонки встали вокруг огня в хоровод и пели мальчишкам, переводившим дух в стороне плотной кучкой:

— Что ж ты витязь — ясный сокол,призадумался, грустишь?Хлещут молнии потоком,ты меж ними не паришь. Иль не видишь: пред соборомнашей крепости роднойреет, реет черный ворони смеется над страной. Грозовая дымка тает,стая пуль в степи поет… Сердце верит, сердце знает:Сокол ворона убьет!

— Не гордиться русским славойразгулялся лютый тать,всем лежать в траве кровавой,всем вороньей пищей стать… Смотрит Солнце ярым оком,ищет стража для святынь. Не кручинься, ясный сокол,нам пора в стальную синь! (1)

— Кто со мной?! — разбегаясь, задорно крикнул Олег Зернов по прозвищу Сакс — действительно похожий (2). Какая-то девчонка, на бегу схватившись за его руку, звонко крикнула:

— Я! — и они вместе в длинном прыжке перелетели через огонь.

Следом за ними полетели почти непрерывным потоком другие пары. Если кто-то и обжигался, то это не замечалось — звенел смех, и Генка выдохнул:

— Вот чёрт! Да в каком я веке?! Или тут все пьяные?!

— Ой, Купала-Купала,Лето купала,Огонь да вода,Небо да земля,Лето идёт,Лето горит,Купала-Купала…

— отозвались девчонки, и Надька схватила Генку за руку:

— Прыгаем?!

— Ххххаааууу! — завопил Генка, разбегаясь. Толчок! Прыжок! Полёт! Жар костра внизу! — Хххай!.. А! Здорово! Класс, блин! Давай ещё!

— Ой, Купала-Купала,Лето пришло,Лето настало,Лето красное,Лето ясное,Лето с нами,КупалаКупала…

1. Слова М. Струковой.

2. Саксы — германское племя, принявшее участие в формировании английского и немецкого народов. Отличались повышенной белобрысостью. 3. Не надо расценивать это уже не первый раз встречающееся определение, как ещё одно доказательство моего шовинизма. Русский нож — это такое же реально существующее оружие, как и финский. Для него характерно 1517сантиметровое лезвие в виде щучьего тела с широким обухом, небольшая прямая гарда и овальная в сечении рукоятка

Генка краем глаза заметил пожилую пару — явных иностранцев — и ещё одного кадра с видеокамерой, явного соотечественника, который снимал всё происходящее на холме — как и когда они поднялись на холм — непонятно. Его это почем-то страшно разозлило… но предпринять он ничего не успел, потому что появился Мачо. С опасной улыбкой он шёл пружинистым шагом на парня с камерой и жонглировал семью русскими(3) ножами, крутившимися над ним страшноватой каруселью. Мачо напевал:

— Купала-Купала…

Горе-оператор побледнел, попятился и, под общий смех поскользнувшись на траве, покатился с холма. Мачо развернулся к иностранцам — он явно не собирался проявлять особого гостеприимства. Но высокий худой старик с косматыми бровями вдруг протянул руку… и, выхватив из вертящегося сияния два ножа, сам начал ловко подбрасывать их, потом вонзил в землю и, улыбнувшись своей спутнице — уютной старушке, с гордостью глядевшей на мужа — сказал неожиданно на чистом русском:

— Меня когдато звали Семь Ножей. Как в саге(1). Я гордился этим прозвищем… Сейчас я уже не тот. Вы напомнили мне тингшпили(2) тридцатых и моих убитых друзей… Прости, мальчик, что мы пришли без приглашения. Мы уходим… — но он почти тут же остановился и тихо сказал: — Поверь, мальчик. Мы не хотели зла. Мы так верили… так верили и так мечтали… — его глаза блеснули.

Мачо, уронивший свои ножи к ногам, вдруг протянул руку и пожал предплечье старого немца. А через секунду длинные пальцы старика повторили то же движение…

А откуда-то изпод холма доносился голос Андрэ:

— На коня — и с ветром в полеПолечу, полечу!Догоняй! Я на воле,Я подобен лучу. Шею обнимаю у милого коня. Безрассудство скачки — это для меня!Безрассудство скачки — это для меня…

— гитарный раскат, длинный перебор струн — и снова: