Работа по любви

— Рада приветствовать благородных гостей на моем скромном хозяйстве, — сказала Рагна спокойным тоном. Вот ей, кстати, с голосом не повезло: в отличие от Леу и Ханны, которых хоть сразу в озвучку пускай с такими шикарными вокальными данными, у нее был просто обычный тембр, каких десять на дюжину, хоть и правильно поставленная культурная речь. Однако впечатление восполняли интонации: давно я не слышал такой ледяной и острой иронии.

Мы с Мишелем переглянулись — и спешились одновременно.

— Я тоже рад вас приветствовать, добрая госпожа, — сказал Мишель. — Меня зовут Мишель Аню, также называемый Добрым, я паладин Храма Света, как вы можете видеть по моему внешнему виду. Имею ли я честь разговаривать с мессирой Рагной Брейдау или с ее светлостью Эльсбетой Прен?

Рагна криво улыбнулась.

— Да, я Рагна Брейдау, по прозвищу Серая. Эльсбета Прен упокоена мною лично сто лет назад. А вы… — тут она коротко взглянула на меня — нет, на меч в моей руке! — А вы можете казнить меня за убийство особы королевской крови, — добавила она холодно, — как и за другие преступления. Я не буду сопротивляться. Но сначала прошу выслушать мою историю, даже если вы ей не поверите.

— У меня идея получше, — сказал я, делая шаг вперед. И сам перехватил Ханну за лезвие и за рукоять — она этому не помогала. — Если вы, Рагна, положите руку на рукоять меча, Ханна сможет увидеть ваше прошлое и показать его мне — разве не так? И если вы не виноваты в черномагическом ритуале, мы с ней можем свидетельствовать в вашу пользу в любом суде!

Ну, я надеялся. Не знаю, примут ли свидетельства меча, но то, что я успел узнать о юридической системе Королевства, моим словам не противоречило.

Зеленые огоньки в глазницах Рагны вспыхнули ярче — похоже, она удивилась.

— Этот меч, думаю, лишь зарубит меня, стоит мне положить на него руку, — тихо сказала она.

— Я обещала Андрею не делать этого, пока расследование не будет закончено! — прорычала Ханна. — Так что существуй пока… мессира Брейдау.

Белая маска на месте лица не изменилась. Рагна сказала:

— Что ж, я принимаю это предложение.

— Я тоже должен увидеть вашу память, — сказал Мишель. — Андрей может быть свидетелем в суде, но перед Храмом по вашему случаю отвечаю я!

— Мне все равно, — сказала Рагна. — Можете устроить трансляцию… Я имею в виду, показать всему королевству, если угодно.

«Трансляцию»?.. Она что, тоже попаданка?

Я протянул Ханну немертвой женщине. Руки в черных перчатках легли на рукоять белого меча, мы с Мишелем взялись за лезвие — ладони-то у нас побольше, вместе с Рагниными места бы не хватило. А потом мы увидели…

…

…Вечерний осенний лес, хмурое небо, мелкий дождик. Два ослика тащатся по размокшей, раскисшей лесной тропе — в местном понятии это широкий тракт. Один ослик навьючен так, что едва не падает. На другом по-женски, боком, сидит Рагна. Сейчас нет сомнений, что она жива: у нее нормальное, хоть и бледное лицо, серые глаза прикрыты тяжелыми от усталости веками. Кстати, по сравнению с первым видением она не состарилась ни на день — выглядит по-прежнему на двадцать с небольшим!

Она кутается в добротный кожаный плащ, подбитый мехом, и все равно видно, что ей холодно. Девушка причесана так же, как в первом видении Ханны: две черные косы лежат на груди, и я против воли думаю, что приятно было бы провести рукой по этим черным шелковистым прядям. А одета в серое мешковатое платье, смутно видимое под плащом.

На дорогу перед осликами выезжают двое воинов с разноцветными щитами на сильных боевых конях, в одинаковых стеганых куртках поверх красных камзолов.

— Мессира Рагна Брейдау? — спрашивает один из них.

— Я, — хмуро и высокомерно отвечает Рагна. — А ты кто такой, что вздумал мешать мне проехать?

Мужик меняется в лице, однако отвечает учтиво и с достоинством.

— Прошу обождать буквально минуту, милостивая госпожа, сейчас появится мой господин — его светлость герцог Прен. Он разыскивает вас по всем дорогам и молит воспользоваться его гостеприимством!

— Ты-то точно не герцог, — фыркает Рагна. — Прочь с дороги, невежда!

Однако почти сразу после ее слов на дорогу выезжает еще один конь — поменьше, но поизящнее. Сидящий на нем всадник одет очень богато — богаче, чем Колин. Его уздечка и седло изукрашены драгоценными камнями и золотом.

— Мессира Брейдау! — говорит он, при этом лицо его подергивается, речь кажется скомканной. — Какая честь наконец встретиться с вами лично! Прошу, окажите мне честь, примите мое гостеприимство в моем охотничьем замке — это рукой подать отсюда!

— Охотно, ваша светлость, — говорит Рагна таким тоном, что совершенно ясно: в гробу она видала и герцога, и его гостеприимство, и еще досадует, что не успела проехать. — Вот только я очень спешу. Вы же слышали: меня разыскивают королевские герольды!

— И слышал, и знаю, по какому поводу, — герцог кривится, но это не отвращение, а что-то вроде нервного тика. Руки безостановочно комкают поводья. — Как-никак, моя дорогая супруга — двоюродная сестра короля, а потому все придворные сплетни я получаю немедленно! Соболезную вашей потере, уважаемая мессира, и салютую вашему искусству! Именно по поводу вашей благородной сестры, павшей смертью храброй и ставшей мечом, я и хотел поговорить с вами.

— Что ж, — холодно говорит Рагна, очевидно, смиряясь с необходимостью отступить от намеченных планов. — Раз вы столь серьезно настроены, а ваша жена — родственница короля, у меня нет другого выбора, кроме как свернуть с пути.

…Картинка меняется. Небольшая комната с заштукатуренными стенами, покрытыми росписью, украшенная длинными шпалерами с растительным орнаментом. За тяжелым дубовым столом на стульях с полукруглыми спинками сидят трое: уже знакомый нам герцог, на сей раз одетый попроще, явно «по-домашнему», Рагна в невнятном мешковатом сером платье и красивая белокурая женщина, тоже совсем молодая на вид. У нее ясные голубые глаза, приветливая нежная улыбка и… она одета в то же самое закрытое фиолетовое платье, которое я видел на Рагне!

— Отведайте еще этого ягненка, вареного в меду и пряностях, — говорит она Рагне. — Он необыкновенно хорош!

— Увы, я подал бы вам на стол откормленных уток и бекасов, — дергает щекой герцог, потом щурится, выворачивает руку. — Но моя охота в этом году не увенчалась успехом, а я не из тех, кто положится на одних егерей! Посмотрите! — он вытягивает руку над столом. Она дрожит крупной дрожью.

Впрочем, и без этого видно, что бедолагу буквально корежит. Он не может сидеть спокойно, все время подергивается и гримасничает.