Рабыня демона «Золотой горы»

В комнату ворвался Гендалф с охраной и изумленно уставился на всех, моргая круглыми глазами.

– Всю семью Блэк довести до границ мира Холодных ветров и отпустить, - приказал Магнус охране.
– С этого дня орден Кровавой розы становится единоправным органом правления без права посягательства на его власть. Никаких войн. Заговорщики сразу будут казнены.

Сестры что-то кричали, рыдали, Блэктер сыпал проклятиями, а мы с Дашкой стояли как неприкаянные, наблюдая за величественными демонами, которые даже не знали, что спали со своими служанками, за их бывшими женами, которые остались ни с чем, возможно даже из-за нас, за Гендалфом, который все это затеял... Подруга наклонилась ко мне и шепнула:

– Не получилось как хотелось, ни соблазнения, ни правления...

– Да ладно, - хмыкнула я.
– Сказка закончилась...

Мы тихонько вышли из гардеробной, воспользовавшись суматохой, и пошли по коридору, пока голос Расмуса не встрял в наши спины, мощными стрелами.

– Гендалф! Женщин вымыть после общения с троллями и приготовить к свиданию!

Они прошли мимо нас, нагло ухмыляясь и Магнус шепнул:

– Насчет "рожать" - несколько раз, обязательно... А насчет "править" - и не МЕЧТАЙТЕ!

– Гендалф!
– заорали мы в один голос, но волшебник лишь поднял руки и исчез в длинных коридорах замка...

Майский ливень в чёртовом овраге

Майский ливень в чёртовом овраге. Автор Анна Порохня

Чертов овраг разделял город пополам и мало кто из горожан спускался в его манящие, зеленые глубины, в которых скрывалась благоухающая дикими тюльпанами балка. Можно было спросить конечно: Почему?

Но вряд ли какой-либо горожанин мог ответить на этот вопрос. Страшная легенда, блуждающая из уст в уста, словно врослась в людей, не давая им спуститься в эту балку и хотя бы просто отпраздновать первое и девятое мая, в ее пахучей и густой зелени...

* * *

1877г

Этот день для молодой княгини Зотовой казался нескончаемым. Она нудилась, читала книгу и даже помочила ноги в озере, но большого удовольствия это не принесло. Зеленая балка манила, как забытое пирожное. Зинуля (как звал ее папенька), нырнула в арку из виноградных листьев и, оглядываясь, побежала вниз к балке. Чем ближе она подходила к ней, тем изумрудней ей казалась трава и сочнее листья на корявых деревьях.

– Да что же здесь страшного?
– прошептала она, оглядываясь по сторонам, пока не наткнулась взглядом на странное, вытянутое строение.

Серые камни обвил плющ и их выщербленные края с укором смотрели на нее - как на нежданную гостью.

"Холодный угол"!
– мелькнула в ее голове мысль и по хрупкой девичьей спине поползли мурашки.

Длинными зимними вечерами эта история будоражила ее душу, подслушанная под дверями комнаты для слуг. Их кухарка, Дуся, с воодушевлением рассказывала о том, что произошло в давно заброшенном имении "Холодный угол" и Зинуля возбужденно вздрагивала под дверью от каждого ее слова.

" - В некогда богатом и процветающем имении жили приезжие графья из далекой Англии. Они наезжали туда в основном весною и находились в нем до конца лета, устраивая пышные приемы и балы. Семейство состояло из красивой дамы, статного и холодного графа и их сына, потрясающе привлекательного мужчины с мефистофельской внешностью. Молодые барышни томно вздыхали, поглядывая на него и трепещущей кучкой собирались возле белоснежного рояля, на котором задумчиво играл этот загадочный чужестранец. Его длинные белые пальцы плавно бегали по клавишам и инструмент выдавал настолько прекрасную и щемящую музыку, что на некоторое время все находящиеся в комнате застывали, пораженные дивной красотой этих звуков.

Он был молчалив и властен, словно чувствовал себя хозяином всего окружающего, в том числе и людей. Его темные глаза были всегда спокойными, неподвижными как очи покойника, покрытые прозрачной дымкой. Всегда безупречен в одежде, он имел прямую осанку, и его темные костюмы никогда не морщились на широких плечах. Чужестранца часто видели утренними часами на черном жеребце, которого звали Чёрт. Он застывал на нем, под длинными ветвями ивы возле озера, и смотрел куда-то вдаль своими мертвыми глазами, похожий на каменного всадника..."

После этих слов кухарка делала многозначительную паузу и Зинуля трепетала, прижав ладошки к груди и навострив ушки.

"- ...Никто и никогда не мог понять сколько ему лет. Лицо его не имело признаков возраста - он то казался молодым, то вдруг древним как сам дьявол. Его родители тоже имели совершенно свежий вид и больше походили на сестру и брата, что естественно вызывало пересуды среди их соседей и прислуги.

Однажды, перед самим праздником девяти мучеников Кизических, началась в имении паника. После сильнейшего ливня возле озера нашли мертвую княжну Раевскую. Горемычная повесилась на иве, привязав к толстому суку свой шелковый шарф. Народ говорил, что возле ее хладного трупа, на мокрой земле, было великое множество следов...и не простых, а чертовых! Пошел слух, что закрутила ее нечистая сила, оморочила и заставила совершить сие богопротивное дело... Но тут вот еще что...

После этого начали девки вешаться на этой иве как оглашенные, оставляя записки, что мол в смерти своей никого не винят и помирают от несчастной и безответной любви к чужестранцу. Кто-то из мужиков взял и поджог "Холодный угол", намереваясь то ли напугать его жителей, то ли покончить с ними, обвиняя в связи с самим дьяволом!.."

Зинуля ойкнула тихонечко и ее глаза стали похожи на огромные блюдца. Она стрельнула ими в сторону лестницы, подумывая убежать и больше не слушать эту страшную историю, но Дуся заговорила снова и девушка прикусив кулачок, прижалась к двери.

" - ...Но не загорелось имение. Огонь вспыхнул ярко и погас, а по земле вихрь пронесся со стоном тихим. Мужики, прятавшиеся за кустами жимолости, увидели как на балкон вышел англичанин и, не смотря на сумерки, уставился на них своими покойничьими глазами, словно знал, что они там схоронились. Он вдруг поднял голову и стал смеяться...жутко так, громко... Уже и уши они закрывали и по земле катались, но этот смех все больше в душу проникал, раздирая на части...

"Холодный угол" дрожать начал, осыпаться, камни во все стороны летели, поднимая пыль да комья земли. Все погибли под этими камнями, кто по близости был, а хозяева имения исчезли, будто и не было их никогда... Только после того в домах и поместьях стали змеи заводиться, мыши летучие и всякая чертовщина твориться начала... Говорят, сами бесы из преисподней в имении жили... А на том месте и до сих пор зло живет...мается..."

Зинуля задрала юбки и помчалась по лестнице, будто за ней гнались сами бесы из "Холодного угла"...

И вот теперь она стояла возле заросшего травами и вьющимися растениями дома, вернее возле того, что от него осталось. Темный проход, увитый еще совсем нежными листочками хмеля, наблюдал за Зинулей своей темной пастью и у девушки затрепетало сердечко, заныло, охваченное легким страхом. Вдруг ей почудилось как будто из дома полилась тихая музыка, словно кто-то легко касался клавиш... Зинуля прислушалась. "Лунная соната" Бетховена плыла из темных внутренностей имения, завораживая своей магией. Она вдруг встрепенулась. Кто может играть в заброшенном доме? Господи! Зинуля резко развернулась и побежала прочь, путаясь длинными юбками в густой траве.