Рабыня демона «Золотой горы»

Неожиданно, запертая на ключ дверь приоткрылась. Я испуганно дернулась, попытавшись подняться, но не тут-то было - мое тело не слушалось меня. Я, словно парализованная, широко распахнутыми глазами смотрела на медленно открывающуюся дверь.

– Лена, не бойся. Это я, - от этого голоса на меня напала такая паника, что я завертела головой - единственным, что двигалось. – Надеюсь, я не разбудил тебя?
– В комнату вошел Давид Нузгарович и, насмешливо подмигнув мне, закрыл дверь.

Мне хотелось кричать от ужаса, но, вместе с подвижностью моих членов, пропал и голос. Он медленно, словно крадучись, подошел ближе и присел рядом, глядя на меня горящими глазами.

– Ну вот, мы и наедине. Я знаю, ты этого хотела...
– он принялся расстегивать пуговки на платье.
– Между нами сразу проскочила искра... так бывает...

Мне казалось, я сейчас потеряю сознание или просто умру, но, как назло, голова была чистой и ясной.

Он обнажил мою грудь и, с каким-то адским вожделением, принялся целовать ее, сжимая длинными пальцами с острыми ногтями. Я не могла пошевелиться, но все его прикосновения чувствовала очень ярко, отчего внутри все переворачивалось и дрожало.

– Сейчас... сейчас...
– он оторвался от моей груди и снял рубашку, открыв моему переполненному ужасом взгляду, широкую, покрытую черными волосами грудь.
– Это будет восхитительно...

Рывком, задрав подол платья, он сорвал с меня трусики и громко, хрипло застонал.

Я чувствовала, как во мне нарастает смесь из страха, отвращения и несогласия. Она становилась все больше, распирала изнутри, и я закричала, ощущая горячие слезы на щеках. Все вокруг закрутилось в большой воронке, и я проснулась, все еще издавая какой-то жалобный хрип и сжимая ворот платья скрюченными руками. Тяжело дыша, я посмотрела на часы - без пяти минут два. Вот это я спала. Платье было мокрое от пота, а пальцы, сжимающие мягкую ткань, не хотели разжиматься. Я испуганно посмотрела на дверь, но она была заперта. Все оказалось сном, но чужеродная энергия, поселившаяся в этом доме, шарила и в моей комнате, лишив ее так любимого мною уюта.

Немного успокоившись, вдруг окончательно поняла, что все происходящее здесь и есть действие какой-то секты, под влияние которой попала вся моя семья. А этот Давид Нузгарович, скорее всего самый главный в ее иерархии. Сон... странный, тяжелый, обрушившийся на меня без легкой дремы... Может, на меня воздействуют? Это совершенно напугало меня. Он хочет переспать со мной, жениться... подготавливает почву через сны? Возможно, что-то подсыпали мне в бокал с вином, плюс гипноз. Внушение и манипуляция людьми - первые умения таких вот личностей.

Я нервно подскочила и принялась расхаживать по комнате, не в силах унять дрожь, сотрясавшую мое тело. Нужно немедленно убираться отсюда. Но как? На улице глубокая ночь, машины у меня нет, а ключи от автомобиля Валеры, скорее всего у него. Пешком в такую погоду, да через густую лесополосу... Черт. Мне на глаза попался телефон, и сердце бешено забилось. А если...

Схватив трубку открыла журнал вызовов. Вот. Немного посомневавшись, я нажала на вызов. Гудок один, второй, третий...

– Да, - хрипловатый бархатистый голос шелковой лентой скользнул по сердцу. Но тут же он стал удивленным и почти злобным.
– Лена???

– Да, это я...

– Что-то случилось?

– Я... извини...
– я закусила губу и мысленно простонала.
– Ты не мог бы забрать меня?

Я приготовилась услышать кучу вопросов, отказ, и уже пожалела, что позвонила.

– Где ты? Адрес.

Я, почти шепотом объяснила ему, где нахожусь, но было бы неразумно, чтобы он подъехал к дому. Поэтому мне ничего не оставалось, как попросить его ждать меня возле магазина, который находился через две усадьбы от дома отца. Он молча выслушал меня и, сказав:

– Я буду через час, - отключил телефон.

В этот момент мне было все равно, каким образом я покину это место, я чувствовала, что если я не уеду сейчас, со мной случится что-то плохое. Мне казалось, что мне не дадут так просто уехать домой.

Переодевшись и приготовив сумку, присела в кресло, с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться с места и не смыться прямо сейчас. Порывшись в кармане куртки, я нащупала ключи от квартиры и, перебрав их, сжала один. Это был ключ от второго входа, находящегося возле кухни, под лестницей. Скорее всего главная дверь заперта, и ломиться в нее не стоит, чтобы, не дай Бог, не обнаружить себя. Тем более, пересекающую пространство перед домом, меня могут увидеть из окон.

Прошло полчаса, и не в силах больше ждать, решилась. Я осторожно открыла дверь и прислушалась - в доме было тихо. Зажав в руке ботинки, я вышла в коридор и стала спускаться по лестнице. Сердце выскакивало из груди, и его стук заглушал все остальные звуки. Было страшно до одури, но я не могла сдаться и вернуться обратно. Но дом спал, и никто не поймал меня, крадущуюся в темноте с ботинками в руках. Возле двери, под лестницей, я присела и натянула их, не завязывая шнурки, чтобы не терять времени. Ключ скользнул в замочную скважину, и дверь мягко приоткрылась, впуская в тепло дома холодный сырой воздух. Я вышла на улицу, повернула в замке ключ и быстро пошла к незаметной калитке, которая притаилась в стене, увитой плющом.

Оказавшись за пределами усадьбы, я помчалась вверх по дороге, не замечая ни струй дождя, ни порывов ветра. Капюшон то и дело слетал с головы, но я не останавливалась и поправляла его на бегу. Когда наконец показался розовый фасад магазина, я немного сбавила темп и, тяжело дыша, заползла на ступеньки, под укрытие навеса. Рядом с магазином горели два фонаря, и я стояла под ними, как на ладони, отчего снова забеспокоилась. Интересно, сколько прошло времени? Скорее всего, не более сорока минут. Да и за час он вряд ли доберется. Слишком далеко, и погода...

Я даже чуть не запищала от страха, когда из-за угла магазина тихо и медленно показался черный автомобиль. Не может быть... Тонированное стекло опустилось, и я увидела хмурое лицо своего... спасителя?

– У нас будет долгий разговор, - сказал он, закидывая мою сумку на заднее сиденье.
– Садись.

Я молча села рядом с ним, искренне не понимая, почему он так говорит. Если не хотел, нужно было не ехать, но отчитывать меня, у него попросту не было никакого права. Где-то с полчаса мы ехали молча.

Я искоса посматривала на него, отмечая некоторые вещи, которые не заметила при наших нечастых встречах. У него были очень красивые руки. Совершенно непохожие на руки Давида Нузгаровича. Как сказала Эдит Пиаф: "Мужчина с красивыми руками, не может быть уродливым внутри". Это были руки, которые могут выполнять самую грубую работу... а в минуты близости становятся страстными, жаждущими, ненасытными, иногда даже, может быть, грубыми... Под узкими джинсами бугрились мышцы крепких ног, под белой футболкой угадывался твердый живот. Меня окатило волной жара, и я испугалась собственных чувств.