Рабыня демона «Золотой горы»

Я взяла из ее рук фотокарточку и увидела на ней молодое задорное лицо, с ямочками на пухлых щечках. Девушка на фото была красавицей - с толстой косой, уложенной вокруг головы, темными бровями и губками бантиком.

– Семнадцать лет ей на карточке, - продолжала баба Нюся.
– Это пятьдесят третий год, аккурат перед своей смертью и сфотографировалась.

– А почему она умерла?
– я никак не могла понять, какое отношение к этому рассказу имеют три мужика с хутора.

– Извели ее колдуны с хутора.

– Я же говорила! Говорила!

– завопила Алена и Катюха дернувшись уронила вилку.

– Да что ж ты так кричишь?!

– Вы это серьезно?
– спросила я, хотя сомневаться в правдивости бабы Нюси мне еще не приходилось.

– Куда уж серьезнее, - женщина засунула фотографию обратно и промокнула влажные глаза краем платка.
– Повадился за ней старый хрыч ходить, проходу не давал. Она горемычная уж и из дома выйти боялась, чтоб с этим чудовищем косматым не встретится. А потом, словно подменили ее, сама на хутор бегать стала. Уже люди замечать стали, разговоры пошли. Я с ней поговорить пыталась, а она как неживая на меня смотрит глазами пустыми, и все равно, как только вечер - из дома уходит. Мать сколько слез пролила, отца у нас не было на фронте погиб, она одна нас воспитывала, а тут такое...

Однажды собралась мать и пошла на хутор, а я за ней увязалась. Она вся на нервах была, меня не заметила, и так я до самого Ворожеевского с ней и дошла. Прилипла к забору и гляжу, что там происходит. Колдуны эти треклятые на улице за столом сидели, когда мать во двор вошла. Она кричать стала, плакать, а этот, что за Евдокией ходил, встал и в дом пошел. Выходит значит оттуда уже с нею и говорит, мол забирай дочь свою. И тут сестра моя, в плач как кинулась, за этого старика цепляется, просит:

– Не отдавай меня!

Мать еще больше кричать стала, в ногах у него ползать и говорит тогда колдун:

– Хорошо, забирай ее, она мне надоела уже.

Махнул рукой и Евдокия, как привязанная, за матерью пошла. Два дня чахла, а на третий в сарае повесилась...

– Господи, - прошептала Алена, впечатлившись от рассказа бабы Нюси.
– А эти мужики каким боком к колдунам?

– Мишка, Аркаша и Савка - их дети, - лицо женщины стало злым.
– Яблочко от яблоньки не далеко падает! Сколько баб на их счету, тоже не счесть!

– У них???
– Катюха брезгливо поморщилась.
– Да как такое возможно, в трезвом уме???

– Так вот в чем и дело, ум-то у всех и не трезвый был! Они же гады заморочат так, что бабы сами к ним бегут, как и Евдокиюшка моя...

– Ну это вообще мистика какая-то!
– недоверчиво протянула Катька, но легкая дымка страха уже повисла в воздухе.

– Ну это ваше дело, верить мне аль нет, а я вас предупредила.

Я снова разлила водку по рюмкам, с трудом переваривая все услышанное.

– Так они что, нас теперь очаруют и того, - Алена замялась, ее глаза стали как блюдца.
– Ну того...

– И того, и этого, - хмыкнула баба Нюся.
– Не малые же девчата, соображать нужно.

– Фу!
– Алена сдвинула брови и прижала к сердцу ладошку.
– Я не дамся!

– Ты меня-то слышишь, что я говорю?
– старуха посмотрела на нее, как на наивную дурочку.
– Чары наведут такие, что сама поскачешь на хутор, в припрыжку!

– Хорошо! Хорошо, - прагматичная Катюха обвела нас строгим взглядом.
– Даже если теоретически предположить, что все это правда, то напрашивается вопрос - как всего этого избежать?

– Да! Как?
– мы уставились на бабу Нюсю и она призадумалась.

– Есть один вариант, но вот уж не знаю...

– И что это за вариант?
– хоть кол на голове теши, а мне все равно не верилось во все это.

– Попросите помощи у старой Фёклы, которая на кладбище живет. Она может помочь, но вот возьмется ли?..

– Что это за Фёкла?
– Алена прижалась ко мне теплым боком и я чувствовала как бьется ее сердце.
– И почему она живет на кладбище?

– Фекла мно-ого знает, - протянула баба Нюся.
– Я еще девкой была, а она уже старухой ходила.

– Не может быть!
– Катька заерзала на лавке, выражая возмущение и недоверие.

– Не может быть! Не может быть!
– нервно воскликнула старушка, раздражаясь от ее скептицизма.
– Я посмотрю, что вы завтра запоете!

– Баб Нюсь, не обижайтесь! Ну просто действительно звучит все как-то чудно, - я зыркнула на Катьку.
– Рассказывайте.

– Мне мать рассказывала, что Фёкла с самого детства на кладбище жила. Ее бабка умерла, оставив девочку четырнадцати лет круглой сиротой, но она к людям не пошла, а так и осталась в этом доме среди могил. Научила бабка ее премудростям всяким и как только что случится в деревне, к ней за помощью люди и бежали.

– А почему она Евдокию, сестру вашу, не спасла? Почему ваша мама к ней не обратилась?
– мяукнула Алена, кутаясь в кофту.

Гроза надвигалась медленно, но уверенно, неся с собой прохладный ветер.

– Обратилась...
– вздохнула баба Нюся.
– Но Фёкла отказала ей.

– Почему?

– Колдунам этим, нечистая покровительствовала, да такая, что даже Фекле была не по силам. Продали душу они бесам за силу и теперь охраняли их демоны днем и ночью.

– Ну, а как же она нам поможет?
– удивилась я.

– Так старые колдуны померли давно, а значит и бесы ушли, - баба Нюся погрозила пальцем в сторону хутора.
– Если бы у этих такая силища была, они бы окромя баб испорченных, уж давно тут таких дел наворотили.

– Так почему же тогда другие женщины к Фёкле не обратились?
– не выдержала Катюха.
– Если с этими колдунами она сладить может?

– Да потому, что не верит сейчас в это никто. Чем угодно дела эти объясняют, только вот в волшебство верить перестали, а зря. Многих бед избежать можно было, - баба Нюся поднялась.
– Ладно, пошла я... У меня еще дел полно, а вы думайте...забота ваша...

Я провела ее к калитке и старушка на минуту остановилась, глядя с беспокойством.