Рабыня для чудовища

— Последний вопрос! — по-женски тонко выкрикнул репортер. — Скажите, имеете ли вы какое-нибудь отношение к исчезновению вашего конкурента по любовным романам, Софии Кастор?

Кресло под писательницей скрипнуло и дернулось назад. Если бы плешивый мужчина в мешковатом костюме бросил подожженную петарду писательнице на стол, а та взорвалась, оставив на поверхности черную рваную кляксу, и то Джулия не вздрогнула бы с такой силой, как в этот миг. Кровь бросилась в лицо женщины.

Она перевела взгляд на мужа, посмотрела на вздувающиеся желваки под гладко выбритой кожей. Тот с такой силой сцепил пальцы, что костяшки побелели, а ногти наоборот заалели не хуже лица репортера. Френк начал ерзать, как будто под ним был вовсе не металлический стул, а колония огненных муравьев.

Джулия помнила Софию, хрупкую и некрасивую женщину, которая действительно составляла ей конкуренцию чувственными произведениями с отличным слогом. Как бы Холахан не сердилась на неё за отвод массы читателей, но не могла не признать таланта этой одинокой женщины. Из её клавиатуры вырывались шедевры, которые тут же теснили книги Джулии на полке бестселлеров.

Джулия даже позволила себе несколько раз негативно высказаться про творчество Софии, та тоже бросила пару хлестких фраз в ответ, и пресса тут же раздула злые слова в «войну порноавторов».

София пропала полгода назад при невыясненных обстоятельствах и целых три месяца её фотография смотрела с экранов телевизора и пакетов молока. Дурные люди заподозрили Джулию в причастности к исчезновению и женщине. Полицейские пытались выяснить достоверность этих слухов, зачастили в их дом, мешали трудиться. Френку даже пришлось провести одну ночь в участке и заплатить триста долларов штрафа, когда в сердцах высказал всё, что думает о беспардонности полицейских.

Потом всё вроде бы утихло, но до Джулии доносились слова злопыхателей, которые к месту и не к месту сравнивали её с пропавшей Софией Кастор.

— Нет, как я много раз говорила полицейским — я ничего не знаю о судьбе бедной Софии. Я искренне сожалею о её пропаже. Также, как и остальные читатели, я выискиваю крупицы информации и слежу за полицейскими сообщениями, — Джулия хотела бы услышать свой голос со стороны.

Рука Мадлены пожала её локоть. Писательница с благодарностью взглянула на агента.

— Мы верим вам! — в полной тишине раздался невнятный голос.

Джулия невольно подняла глаза на крикнувшего, и кресло снова дернулось. За спинами стоящих читателей возвышался тот самый огромный мужчина в синем комбинезоне. Тот же застывший змеиный взгляд, лицо без эмоций и чуть приоткрытый овал рта. Джулия поперхнулась и закашлялась. Она отпила немного воды из стакана и кашель успокоился. Когда же вновь подняла глаза на странного незнакомца, то его не было.

По спине девушки пробежался холодок, словно она во всей наготе находилась дома на кровати и на неё попала волна от вентилятора. Где-то в солнечном сплетении возникла пустота, какая появляется при резком спуске с русских горок. Такое ощущение, что желудок остается позади и летит следом за вагончиком, а внутри возникает крик и растет, растет, растет, пока не заполняет всё существо и не вырывается диким визгом наружу.

Навстречу Джулии качнулся стол. Она заметила, как Мадлена подхватила её под руку и уставилась бездонными карими глазами. Коричневые, как драже М&М`s зрачки шарили по лицу Джулии. Мадлена открыла рот, начала шевелить губами, но Джулия не понимала её. Звуки доносились сквозь вату в ушах.

Домой! Ей очень нужно домой! Спрятаться от этих репортеров, непонятных и страшных людей с детскими лицами, фанатов, которые тянут крючковатые лапы с зажатыми книгами.

Домой!

Мадлена что-то говорила, обращаясь в зал, а Френк уже подбегал к столу. Как раз вовремя — столешница снова бросилась в атаку и попыталась ударить писательницу по лбу. Муж удержал Джулию от падения. Она откинулась назад и посмотрела на него с благодарностью.

— Домой, милый. Отвези меня домой, — слова выталкивались с трудом, будто цеплялись звуками-крючьями за небо, язык, зубы.

Френк что-то говорил, но Джулия его не слышала. Вокруг плясали цветные пятна, лица превращались в маски, а люди в карикатурных клоунов. Злых клоунов, вроде Рональда МакДональда.

На улице ей стало легче. Свежий воздух позволил придти в себя и услышать взволнованный голос Френка.

— Что с тобой случилось, Джул? Ты меня слышишь? Едем в больницу! — он открыл машину и со всевозможной осторожностью посадил её в машину.

— Не надо, Френк. Всё в порядке. Я просто переутомилась, — взяла его за руку Джулия. — Отвези меня домой. Всё хорошо, я просто устала.

Муж долгим взглядом буравил её лицо. Грудь вздымалась, и он не отпускал руку жены. Наконец, Френк закрыл дверь и сел на водительское сиденье.

— Завтра я приглашу доктора Вистера. А сегодня тебе действительно нужен покой. Я постараюсь вести аккуратно.

Джулия погладила его по руке. Глаза слипались, но она всё равно улыбнулась ему и прошептала:

— Я люблю тебя…

3

Он был внутри неё, двигался и жил. Огромный, заполняющий без остатка, выталкивающий последние крохи воздуха из возбужденного естества. Горячие ладони требовательно скользили по телу, пробуждая дремлющие чувства. Твердые пальцы сжимали набухшие соски так нежно, словно они были из тончайшего хрусталя, а в следующий миг будто пытались выдавить сок из крупных ягод.

Она была его музыкальным инструментом из которого извлекались стоны разной тональности. Каждый толчок дарил неизмеримое блаженство. Френк был сегодня особенно могучим, жаждущим и ненасытным.

Она не открывала глаза — притворялась спящей. Так они делали пару раз и Френку это безумно нравилось. Писательница даже перенесла одну из сцен в свой роман — как же приятно было наблюдать за набухающей ширинкой Френка, когда он читал эту главу.

Джулия не помнила, как они оказались дома. Скорее всего любимый мужчина перенес из машины в спальню. Он такой заботливый…

Ещё толчок. Грубее.

и такой страстный…

Мощь его чресел впервые была такой жестокой и требовательной. Джулии показалось, что муж вовсе не стремился доставить ей хотя бы каплю удовольствия, скорее он заботился только о себе.

И запах… Почему-то пахло протухшими яйцами. Такой аромат Джулия ощущала на болотах Манчак в Луизиане, где набирала материал про королеву Вуду, проклявшую эти места. Пахло сероводородом…

— Да-а, Френк, — простонала Джулия. — Трахай меня, любимый! Трахай изо всех сил!

Неожиданно раздался чужой мужской голос:

"Его рука скользнула вниз и нажала на сосредоточение блаженства. Генриетта простонала, но из закрытого рта донеслось только глухое мычание. Повелитель Тьмы не хотел, чтобы его слуги слышали, как ангелу приятно"

Джулия узнала эти строчки — они из её книги "Сладкий ад". Тут же рука Френка зажала ей рот, а вторая скользнула вниз, к "сосредоточению блаженства".

Вот только рука, зажавшая рот, была вовсе не Френка — это какая-то совковая лопата, а не рука.