Ради безопасности страны

На дороге, у срубленной сосны, сидел на хвое обнаженный до пояса Павел Петрович, а пожилой мужчина в безрукавке умело бинтовал ему предплечье.

— Молите бога, товарищ капитан, что кость не задело, — говорил мужчина. У ног его — раскрытая медицинская сумка, на земле осколки от ампулы с йодом, окровавленные тампоны.

— Этого... типа оживите! — кивнул в сторону озера капитан. Там лежал на берегу с закрытыми глазами Гриваков. Одна нога подогнута, модная, с карманчиками, рубашка на плече разорвана до ворота, лоб кровоточил...

Василий Ершов гнал по проселку машину в райцентр, рядом с ним сидел Павел Петрович. Вид у него был немного сонный, лоб и щеки побледнели, сквозь повязку проступила на предплечье кровь. Тот, кто перевязывал рану, сказал, что нужно срочно в больницу.

— Я хотел сначала бабу вытащить, — рассказывал Вася, — ничего не получилось — она застряла поперек дверцы... Надо же, врага откачали, а своя погибла!

— Еще одна жертва принесена Мертвому озеру, — проговорил Шорохов. — Генерал говорил, им памятник нужно поставить.

— Кому?

— Храмцову и его людям... По приказу Гривакова их зверски утопили здесь, а командира заживо сожгли.

— И я такую мразь вытащил? — горестно воскликнул Ершов и стиснул баранку. У него даже костяшки пальцев побелели.

— Не переживай, — улыбнулся Павел Петрович. — Его будут публично судить. Раз кинулся в озеро, значит, народный суд для него страшнее смерти.

— Зачем ты сосну повалил? — спросил Василий. — Эти на «газике» все равно задержали бы его.

— И он с ходу бы таранил нашу машину? А там полно людей...

— А ты чего не стрелял? Ну, когда он пер на тебя?

— Женщина кричала, хваталась за руль...

— Веселая у тебя, Паша, работенка... — задумчиво произнес Ершов. — Я думал, такое только в кино бывает!

А Павел Петрович думал, что без добровольных помощников — простых советских людей — разве бы он нашел Лепкова и Севастьянова-Гривакова? Клавдия Михайловна, райвоенком, Василий Ершов, его глазастый брат Витька...

— Передай, пожалуйста, братишке от меня. — Он положил в углубление рядом с рычагом переключения скоростей свой любимый перочинный ножик с перламутровой ручкой и множеством приспособлений. — И скажи, что фирменные коробки из-под сигарет вручу ему, когда выйду из больницы, черт бы ее побрал!

— И этот... вшивый граф приехал из Канады, чтобы достать со дна озера какие-то беленькие камушки в термосе? — покачал кудлатой головой Ершов.

— Бриллианты это, Вася, — дрогнули в слабой улыбке синеватые губы капитана. — Там целое состояние, может быть, больше, чем на несколько миллионов долларов.

— То-то он прижимал эту посудину к брюху...

— Спасибо тебе за все, — сказал Шорохов.

— У тебя такая интересная работа, понятно, и опасная, дай бог! А ты пишешь про каких-то трубочистов! Напиши лучше про все это.

— И напишу, — улыбнулся Павел Петрович.

— Как будет называться?

— «Тайна Мертвого озера», — очень серьезно ответил капитан Шорохов.

ЮЛИАН СЕМЕНОВ «ТАСС УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ...» Заключительные главы романа

В Нагонии, одном из молодых государств, сбросившем иго колониализма, ЦРУ США готовит контрреволюционный переворот. Штаб-квартира ЦРУ в Лэнгли торопит своего агента в Москве Дубова, требуя все новой и новой информации, касающейся отношений Советского Союза с Нагонией, вопросов экономической помощи СССР этой стране.

Завербованный американской разведкой во время пребывания в заграничной командировке, Дубов, имея доступ к интересующим ЦРУ материалам, стремится выполнить задание своих хозяев. При этом, опасаясь разоблачения, он не останавливается даже перед убийством своей близкой знакомой Ольги Винтер, которая начинает догадываться о его втором, истинном лице.

Путем сложнейших поисков и проверки ряда лиц, располагавших интересующими американскую разведку сведениями, органы КГБ сосредоточили внимание на Дубове. Проверкой версии о связи Дубова с ЦРУ занята большая группа чекистов во главе с генерал-майором Константиновым.

Проанализировав результаты наблюдения за Дубовым, а также все имеющиеся материалы по делу, чекисты принимают решение об аресте шпиона. Однако при обыске Дубов сумел воспользоваться ядом, которым заранее снабдили его хозяева, и покончил с собой.

Казалось бы, тщательно продуманной, в деталях разработанной операции чекистов грозит неизбежный провал: для захвата с поличным американского разведчика-дипломата во время закладки им тайника нужен живой Дубов, ибо, как приходят к выводу советские контрразведчики, сложная система его связи с ЦРУ предусматривала строго определенные действия, поездки на собственной машине в определенное время, по определенным маршрутам и т. п. Чтобы безошибочно разгадать всю систему связи, не допустить малейшей оплошности и с успехом завершить операцию, времени — в обрез. О том, как завершилась эта операция, и рассказывается в публикуемых заключительных главах романа «ТАСС уполномочен заявить...».

Сергей Дмитриевич Дубов зашел в кабинет начальника отдела в двенадцать.

— Здравствуйте, Федор Андреевич, я к вам с просьбой.

— Пожалуйста.

— Вы меня сегодня с двух до трех не отпустите?

— Вы уже закончили обработку материалов по Нагонии?

— К часу закончу. Посижу без обеда, но закончу. Хочу съездить в загс...

— Ах вот так, да?! Поздравляю, от всей души поздравляю. Кто пассия?

— Милый, славный человечек из рабочей семьи — Оля Вронская, так что с оформлением, думаю, никаких сложностей не будет. Визу на меня уже запросили?

— Ждем.

— Время есть, конечно. Так, значит, вы позволите, да?

— Конечно, конечно, Сергей Дмитриевич.

Дубов вернулся на свое место, заглянув предварительно в секретный отдел, разложил на столе папки с материалами по Нагонии и, достав ручку, начал вчитываться в строки; ручку теперь он держал строго вертикально — замечание ЦРУ учел; кадры получались со срезанным верхом, а в Лэнгли ценили не то что строку — запятую.

В два часа он спустился на стоянку, сел в «Волгу» и поехал к Ольге.

— Здравствуй, лапа, — сказал он. — Паспорт с собой?

— Да. А что?

— Ничего, Я хочу сделать тебе сюрприз.

Около загса он остановил машину, поднялся с девушкой на второй этаж; Ольга повисла у него на руке, прижалась, поцеловала в ухо.

— Не надо привлекать внимание, — шепнул Дубов. — Сдерживай эмоции, пожалуйста.

— А если они не сдерживаются?

— Так не бывает. Выдержка — прежде всего. Очень хочешь быть женой?

— Очень.

— Почему вы все так замуж стремитесь, а?