Ради смеха, или Кадидат индустриальных наук

— Проходите. Хотите познакомиться с тихой, скромной девушкой?

Паренек мгновенно переключился на Олину волну. Он ответил:

— С удовольствием! Но где она, покажите? Хм-м, — одобрила Оля.

— Оля, кто там? — раздался голос Нины Васильевны,

— Гомо сапиенс.

— Кто, кто? — Нина Васильевна вышла из кухни и воззрилась на пришельца. — Вы к кому?

Паренек поклонился.

— Видимо, к вам. Я — телемастер.

— Наконец-то! — всплеснула руками Нина Васильевна. — А мы вас ждали на прошлой неделе.

Еще как ждали, хотелось добавить Нине Васильевне. До ломоты в пальцах пришлось ей накручивать диск телефона, пока она вызвонила мастера, чтобы он в урочный день и час исполнил свою работу. А он — нате вам! — явился не запылился спустя неделю. Напрашивается аналогия: если бы сантехники, электрики, телемастера приходили на свидание к девушкам, как на выполнение заказа, то на месте условленных встреч они бы обнаруживали гражданок давно вышедших из моды. А может, и из жизни.

И где логика, скажите? Сегодня за простой вагона — коробки на железных колесах — платятся громадные штрафы, а вот если в подъезде по три дня, ожидаючи мастера, простаивает рабочий человек (в это время простаивает его миллионнорублевый станок), то с представителя сервиса и гривенника не слупишь. Ладно, хоть пришел.

— С прошлой недели ждете? Значит, тем радостней должна быть наша встреча, — бесхитростно сказал телемастер и улыбнулся. В следующую минуту он деловито снял пальто, распахнул на стуле чемоданчик и, как бы предвкушая приятную работу, потер руки. Спросил — На что жалуемся, хозяюшки?

— Это в каком смысле?

— Что с телевизором? — уточнил мастер.

— Ни звука, ни изображения.

— Прекрасно! — порадовался мастер. — И давно?

— Недели две.

— Прекрасно! Сейчас мы вашему телевизору сделаем хара-кири. Ох и сделаем!

— Это как: хара-кири? — в голосе у Нины Васильевны прозвучали тревожные нотки.

— А это значит, потрохи — на стол, а там посмотрим, много ли лишних деталей останется.

— Молодой человек…

— Мама, да он ведь шутит. Пойди займись ужином. Мастер распечатал телевизор, помычал, разглядывая схему, и, видимо, по укоренившейся привычке работать разговаривая или разговаривать работая, без особого интереса спросил:

— А молодая хозяйка случайно не артистка?

— С чего это вы взяли?

— Ну, а кто бы еще с ножом в зубах после работы бегал?

— А-а, — чему-то своему улыбнулась Оля. — Это я стрессовое состояние снимала.

— Это хорошо, когда стрессовое состояние снимаешь, — бездумно ответил молодой мастер, ковыряясь отверткой в телевизоре. — А почему с ножом?

— Проучить ее хочу.

— Правильно, почему бы и не проучить. Постойте, — насторожился мастер, — кого проучить?

— Маманю.

— А… а в чем она провинилась?

— Взгляд у нее сегодня нехороший. Я ее ножичком — бжик! — она и подобреет.

Мастер от неожиданности едва не выронил отвертку. Потом выглянул из-за телевизора, пытаясь по лицу девушки понять: не розыгрыш ли? Оля с самым серьезным видом изучала журнал. Мастер слегка ошарашенно спросил:

— А если мой взгляд н-не понравится?

Оля поднялась с дивана и равнодушно через плечо сказала:

–  Я не смотрела в вашу сторону.

— Ну, а если…

–  Ну, а если не понравится, трахну чем-нибудь по башке и привет!

–  От кого привет? — обалдело спросил мастер.

–  Какой несообразительный! — Оля покачала головой. — Если я трахну, то, значит, и привет от меня.

–  Ясненько! А г-где вы работаете? — сглотнув слюну, спросил мастер.

–  Я? Ха-ха-ха! Да нигде. Мы на особом счету у государства.

–  Кто это — мы?

–  Не понятно, да? Вот сейчас возьму…

–  Хозяйка! — вдруг громовым голосом пророкотал щупленький телемастер и, когда Нина Васильевна зашла а комнату, попросил. — Сядьте, хозяйка, между нами, а то мне ваша дочь совсем голову заморочила. Ага, вот здесь и сидите смирненько. Тихонько, смирненько…

Нина Васильевна непонимающими глазами смотрела то на мастера, то на Олю и, так и не угадав причину случившегося, спросила у дочери: Что произошло?

–  Ничего. Сидели, разговаривали, — она кивнула на мастера, — я ему кое в чем призналась.

–  В чем призналась? — встревожилась Нина Васильевна. — Оленька, он ведь посторонний человек.

–  Вот постороннему и призналась, — удовлетворенно подтвердил мастер и молодцевато вытянулся за телевизором. — А своим зачем признаваться? Свои и так все знают, — многозначительно добавил он и посмотрел на Олю. Услужливая память подсказала представителю сервиса уйму самых невероятных ситуаций, в которые попадали он сам и его коллеги. Разве забыть ему сверхвежливую бабулю, которая перед работой напоила его чаем с шанежками, а когда он прошел в гостиную, к телевизору, замкнула дверь и вызвала наряд милиции. Телевизор у бабули оказался исправным, и ему долго пришлось доказывать, что он не вор-домушник, а всего-навсего рассеянный телемастер, который по ошибке захватил наряд полугодичной давности. Совсем мало приятных воспоминаний оставила и встреча с мужем-ревнивцем: он на его глазах курочил телевизор и заставлял мастера немедленно устранять поломку. А если бы подвела квалификация?! В том смысле сегодняшний вызов представлял минимальную опасность.

— Своим зачем признаваться? — повторил он. — Свои и так все знают.

Оля вспыхнула и, бросив журнал на диван, удалилась на кухню. Нина Васильевна проводила ее взглядом, шумно вздохнула и скрестила на груди руки.

— Все-таки, что здесь произошло?

Мастер, как завороженный, смотрел на руку Нины Васильевны, перехваченную бинтом. Та, почувствовав упорный взгляд, заерзала на стуле.

— Что вы так смотрите? И вообще, вы пришли телевизор ремонтировать…

— Хозяйка, что у вас с рукой?

— С какой рукой?

— С левой. Где бинт.

— Ничего. Обычные кухонные дела. Порезалась.

— Порезались, — удовлетворенно заключил мастер. — А как это произошло?

— Не помню.

— А рядом с вами… дочурки не было? — вкрадчиво поинтересовался телемасгер.

— Была. Она меня и зацепила нечаянно.

— Нечаянно, — осклабился мастер. — Ножичком.

— Точно. Мы чистили картошку, Оля кого-то уморительно скопировала, я засмеялась, вскинула руки и — бжик…

Жест Нины Васильевны был копией олипого, когда она демонстрировала мастеру, как владеть ножиком. Мастер огромным носовым платком утер лицо и с опаской посмотрел на дверь, ведущую в кухню.

— И давно она так уморительно… бжикает? — ткнул воображаемым ножичком телемастер.

— Что вы сказали?

— Я говорю, давно она у вас, — мастер недвусмысленно крутнул пальцем у виска, — с приветом?

— Это как понимать? — В голосе Нины Васильевны прозвучали отдаленные, почти мурлыкающие интонации тигрицы.

–  Я, конечно, сочувствую… Такая с виду симпатичная, образованная и…

— Что «и»? — короткая реплика не позволила повторить голос большой кисы, но зато поза была весьма красноречивой.